Владимир Колычев - Капитан закона

Но все-таки Мохнатый закрыл дверь. И пока спецназовцы ее выбивали, он ушел через запасной выход.

Директорский кабинет занимал помещение, которое обычно называют будкой киномеханика. Проемы в стене, через которые кинопроектор освещал в зале экран, были наглухо задраены, но после того, как в кабинете побывал Городовой с Ревякиным, Мохнатый распорядился вскрыть одну «бойницу» и даже расширить ее. Отсюда по веревочной лестнице он спустился в большой темный зал. За огромным экраном находилась дверь, через которую можно было покинуть кинотеатр с тыльной стороны. Мохнатый знал место, где был спрятан «золотой ключик», и направился к нему.

Ключ был на месте, дверь открылась легко. Но едва он переступил порог, как в бок ему уперся ствол пистолета.

– Покажите билетик, гражданин! – с насмешкой победителя потребовал Городовой.

Не зря говорят, что не простой он мент. В домах водятся домовые, а в городах – городовые. Этот мент и воплощал собой нечистую силу в масштабах Народовольска. Житья нормальным пацанам от него не было. Сколько уже авторитетных людей погорело на нем! Неужели Мохнатый – следующий на очереди? От этой мысли у Паши начали подгибаться коленки. И так вдруг захотелось сесть на пол.

Городовой не жег напалмом, взгляд у него не злой, невозмутимый, была даже некая беспечность в этом его спокойствии. Не так давно мела вьюга, а сейчас за городом тихо, ни ветерка. И Мохнатому почему-то показалось, что это Городовой успокоил непогоду. Сила в нем чудовищная, потусторонняя, казалось, он все может.

…Улеглась непогода, тихо на реке. Именно сюда и вывез Мохнатого Городовой. Рыбачьи лунки на льду остались, но никого вокруг не было. Потому что поздно уже и темно, даже луна спряталась за облака. Только светили фары от машины.

Морозно, а Мохнатый в одном костюме. И обувь у него без меха. Но сейчас от холода его бы не спасла даже песцовая шуба. Потому что ледяная стужа с реки проникала в душу через ноги. Его колотило изнутри, зуб на зуб не попадал, а Городовому хоть бы хны. Не по зубам он морозу.

Рядом с ним стоял Ревякин. Но этот ежился на холоде, поднял воротник. И не переставая курил, как будто пытаясь согреться горячим дымом. Мохнатый тоже закурил бы, но Городовой при обыске забрал у него все. Да и не было при нем сигарет, они остались на столе в кабинете.

– Д-дай закурить? – попросил он.

Какое-то время Богдан смотрел на него с ироничной насмешкой, затем сказал, обращаясь к Ревякину:

– Илья, у человека последнее желание. Исполнишь?

– Не вопрос.

Ревякин протянул Мохнатому сигареты, но тот на них даже не взглянул.

– Как последнее? – оторопело спросил он.

– А ты что, не понял, зачем мы тебя сюда привезли?

– Но так нельзя!

– А как можно?.. Ты же бандит, Паша. Крутой авторитет. Ты бизнесменов имеешь, у тебя деньги, связи. Если мы тебя закроем, завтра тебя выпустят… У нас же нет доказательств, что ты меня заказал. Поэтому за решеткой мы тебя не удержим. Нас еще накажут за это. А так – никаких проблем. Поехал Паша Бавыкин рыбку половить да в прорубь провалился. Несчастный случай…

– Я… Я сам не провалюсь…

– Разумеется, нет. Но мы тебе поможем. А следы наши метель заметет. Да и ты не раньше весны всплывешь… С раками перезимуешь и всплывешь.

– Я… Я не хочу…

– Охотно верю. Тебе сейчас в теплую постель хочется, желательно с Ксенией, да?

– Все! Все! Не нужна она мне!

– Да нет, нужна. Вот когда ледяная водичка в легкие наберется, тогда уже да, не до нее будет…

– Не надо водичку!

Умирать Мохнатому не хотелось, тонуть в ледяной воде – тем более… А Городовой – беспредельщик, от него можно всего ожидать.

– Ты попал, Паша. Ты конкретно попал. Мы тебя предупредили, а ты ничего не понял. Меня заказал, пацана подставил. И на Ксению замахнулся. О чем нам с тобой говорить?

– Слышь, командир, давай договоримся! – запаниковал Мохнатый. – Я тебе бабла отстегну! Хочешь, двести! Хочешь, триста штук!.. Ну, пол-лимона могу… Больше нет! Пока нет… Но будет! Я вам процент отстегивать буду!

Блин, как же Маргарита была права! Нельзя было связываться с Ксюхой, все беды от нее. Сначала Фирс, потом Касьян, теперь вот его на очередь поставили. А вода такая студеная…

– Что, Паша, не хочется умирать? – беззлобно усмехнулся Городовой. – Я тебя понимаю. Ведь я и сам умирать не хочу. Не хочу, а ты меня заказал…

– Это не я!

– А кто? Может, Куприян в курсе?

Мохнатый в отчаянии простонал, глядя на Городового. Ну откуда этот мент все знает? Может, он на самом деле полтергейст? Чур его!

– Это Куприян все!.. Я его ни о чем не просил! Он сам все!

– Что «все»?

– Тебя заказал. Курихина обработал, чтобы тот сам вызвался тебя убить. А я не при делах! Я вообще ничего не знал! А когда узнал, я Куприяна наказал… Нет его уже…

– А где он?

– Там! – показал себе под ноги Мохнатый.

Дескать, утопили Куприяна за самодеятельность. Но Городовой ему не поверил.

– Там у нас Америка, – саркастически усмехнулся он. – А Куприян сейчас в Египте… Ты что, Паша, совсем за баранов нас держишь?

– Да, похоже на то, – кивнул Ревякин. – Тогда с крючка сорвался – и еще раз сорвется, если мы его сейчас не утопим…

– Не, не, не сорвусь! Денег дам! Слушаться во всем вас буду! Никакого беспредела, отвечаю!

– Гляди, как запел, – засмеялся Ревякин. – Ну прямо агнец божий!

– Ага, с рогами да копытами, – хмыкнул Городовой. – Как был ты бесом, Паша, так бесом и остался… Ну что, сам в прорубь прыгнешь или тебе помочь?

– Вы не имеете права! – дал петуха Мохнатый. – Если я в чем-то виноват, то меня судить надо!

– А в чем ты виновен, если не заказывал меня?

– Вот я и говорю, что ни в чем!

– Тогда в прорубь, – развел руками Ревякин. – Умерла так умерла… Кто Вентиля заказал?

– Я… Я заказал!

– Кто исполнил?

– Куприян… Куприян исполнил.

На самом деле Куприян всего лишь разрабатывал Вентиля, а исполнял другой. Но шишки сейчас валить надо было на него. Он в тридесятом государстве, до него так просто не доберешься.

– А Кряка кто сделал?

– Тоже он!

– А Джапана?

– Он. То есть я.

– А труп где?

– Не знаю. Куприян знает!

– Позвонишь ему, скажешь, чтобы возвращался.

– Хорошо.

– А пока давай в машину. Мы протокол составим, а ты все подпишешь.

На протокол ушел час, не меньше. И Мохнатый все подписал. Завтра же он подаст протест прокурору, заявит, что менты выбивали из него показания под страхом смертной кары.

…Тюремная камера, зарешеченное окно, сортир в ближнем углу, нары, заключенные. Все бы ничего, но это не КПЗ, а следственный изолятор. А ведь по правилам Мохнатому сначала должны были предъявить обвинение и только потом отправить сюда. Но не было этого, в СИЗО его доставили сразу, без предварительного заключения.

Мохнатый помнил, как попал сюда в первый раз. И досмотр тогда по полной программе ему устроили, и врач глупые вопросы задавал. Фотографировали его, стригли налысо тупой машинкой, потом на сборку отправили, где он мариновался почти сутки, прежде чем попасть в общую камеру. И еще его через баню прогнали, одежду прожарили. А сегодня – никаких действий. Поздно уже, сказали, завтра со всеми формальностями разберутся. И матрас тоже завтра выдадут, и белье, и все, что полагается заключенному. А пока ему придется спать на железных полосах, из которых сварена шконка.

Камера небольшая, всего на четыре места, три шконки заняты, одна, на втором ярусе, пустовала.

– Здорово, братва! – поприветствовал сокамерников Мохнатый.

– Здоровей видали! – отозвался один.

И тут же со шконки поднялся другой, рослый, мощный амбал. Казалось, он собирался показать, что действительно есть люди поздоровее Мохнатого. На самом деле он просто подошел к унитазу, зевая, справил малую нужду. Потом повернулся к Мохнатому. Квадратное лицо, широкие скулы, тяжелый подбородок, крепкая шея и сильные, как у штангиста, руки. Взгляд ледяной, со скрытой угрозой.

– Ты кто такой? – спросил амбал.

– Мохнатый я.

Это должно было произвести впечатление на пассажиров. И действительно, эффект был.

– Жук, это по твоей части!

Из-под одеяла выбрался еще один тип, такой же рослый, как говорится, косая сажень в плечах. Но его движения были лишены вальяжной медлительности. Он подскочил к Мохнатому, одной рукой схватил его за грудки, подтянул к себе:

– Так это ты моего кореша замочил, падла?

Мохнатому стало не по себе. Он же должен был просчитать ситуацию. Ясно, что менты неспроста определили его в эту камеру, а он, дурень, взял да и назвался…

– Слышь, тебя самого замочат, понял!

Он мотал срок, он знает зону, поэтому выбрал единственно правильную для данного случая тактику. Победа куется в нападении.

– Гусар на моей стороне, понял?

Жук разжал руку, и Мохнатый смог отступить назад.

– При чем здесь Гусар? – с некоторой растерянностью спросил браток.