Элизабет Джордж - Обман
Сказав это, она снова поднесла ко рту стакан с кока-колой, а свободной рукой достала из лежащей на столе кипы счетов, каталогов и газет журнал «Вуманс оун».[13] Развернув его, она стала сосредоточенно читать оглавление, давая понять, что разговор закончен.
Рейчел наблюдала, как яркий ноготь матери перемещался сверху вниз по названиям статей номера. Она заметила, как оживилась Конни, дойдя до «Семи способов уличить его в обмане». От одного названия Рейчел, несмотря на жару, бросило в дрожь: там наверняка объяснялось, как докопаться до правды. А ей-то хотелось бы прочитать другую статью, что-нибудь вроде: «Что делать, когда ты в курсе дела», — хотя ответ она уже знала. Ничего не делать и ждать. И именно так должен поступать каждый, когда ситуация доводит его до черты, переступив которую совершаешь либо предательство, либо еще чего похуже. Как ни крути, оба этих пути ведут к несчастью. То, что произошло за последние дни в Балфорде-ле-Нез, окончательно убедило в этом Рейчел.
— Вы пока не знаете, на сколько дней? — Брызги вылетали при каждом слове изо рта хозяина отеля «Пепелище». При этом он потирал руки так, словно между его ладонями уже находились деньги, с которыми Барбаре придется расстаться, перед тем как покинуть отель. Представляясь, он назвал себя Бэзилом Тревесом и добавил, что является отставным лейтенантом. «Вооруженных сил ее величества», — гордо объявил он, прочитав в регистрационной карточке, что Барбара служит в Нью-Скотленд-Ярде. Это делало их в некотором роде коллегами.
Что ж, это правильно: и военнослужащие и полицейские служат королеве и Англии, те и другие обязаны носить форму (сама она, правда, не надевала форму уже много лет, не придавая этому большого значения). Бэзила Тревеса во что бы то ни стало надо сделать своим постоянным помощником, размышляла Барбара. К тому же она была благодарна ему за то, что он тактично не обратил внимание на ее, прямо сказать, необычный внешний вид. Отъехав от дома Эмили, Барбара сняла пластыри и в зеркале салона увидела, что лицо все еще расписано желто-пурпурно-синим.
Вместе с Тревесом они преодолели лестничный марш и очутились в тускло освещенном коридоре. Никаких признаков того, что отель «Пепелище» является благословенным приютом, готовым предоставить ей все возможные удобства и комфорт, Барбара не заметила. Пышное великолепие здания, напоминание о давно прошедших временах королей Эдуардов, пришло в полный упадок. Сейчас отель мог похвастаться лишь выцветшими коврами, покрывающими скрипучие доски пола, над которыми нависали потолки, украшенные водяными разводами.
Тревеса, казалось, совсем не волновали эти мелочи. Провожая Барбару в номер, он постоянно приглаживал свои поредевшие и густо набриолиненные волосы и ни на секунду не закрывал рта. Барбара не без удивления обнаружила, что ее первое впечатление было неверным: отель «Пепелище» демонстрировал признаки обветшалости только, так сказать, снаружи. Хозяин рассказал и показал, что на самом деле он обеспечивает постояльцев всем необходимым современному человеку. В каждом номере был цветной телевизор, да еще и с пультом дистанционного управления; в придачу к этому в холлах стояли телевизоры с большими экранами и удобные диваны, видимо, на случай, если кто-то вдруг захочет вечером обсудить с соседями политические или спортивные новости; на прикроватных столиках были приготовлены электрические чайники со всем необходимым для утреннего чаепития; ванные комнаты имелись почти во всех номерах, а на каждом этаже были дополнительные туалеты и душевые кабины; в номерах стояли телефонные аппараты, причем звонить можно было куда угодно — имелся выход в международную сеть через девятку. И самое фантастическое, непостижимое и необходимое из современных удобств — факс на столе у администратора. Тревес назвал его «аппарат для пересылки и получения факсимильных сообщений». Он произнес эту фразу таким голосом, словно аппарат был его лучшим другом, после чего добавил:
— Но вам-то он, конечно, не понадобится. Ведь вы же приехали отдохнуть, мисс Хейверс?
— Сержант Хейверс, — поправила его Барбара и добавила: — Сержант уголовной полиции Хейверс.
Она сочла этот момент самым подходящим для того, чтобы объявить Бэзилу Тревесу, кто она такая, рассчитывая в дальнейшем на его помощь. Острый взгляд маленьких глаз и постоянная выжидательная поза подсказывали ей, что Тревес держит ушки на макушке и, если представится случай, с удовольствием поделится с полицией всем, что ему известно. На стене за стойкой администратора висела его фотография в рамке: Тревес на торжестве по случаю избрания его в члены муниципального совета, — вглядевшись в которую она поняла, что этот человек с трепетом относится к собственному успеху. А значит, наверняка будет первым, кто с радостью окажет содействие полиции. Что может быть почетнее, чем негласно участвовать в проведении уголовного расследования!
— Вообще-то я здесь по делу, — сказала она, позволив себе небольшую вольность слегка погрешить против истины. — По уголовному делу, если уж быть совсем точной.
Тревес остановился как вкопанный перед дверью ее номера с зажатым в руке ключом на цепочке, на которой к тому же имелся брелок в виде американских горок. Барбара еще у стойки администратора заметила, что ключи от всех номеров снабжены брелоками в форме того или иного аттракциона: одни имели форму качелей, другие — чертова колеса, а к дверям комнат вместо номеров были прикреплены таблички с соответствующими рисунками.
— Уголовное расследование? — спросил Тревес. — Это касается… Нет, конечно же, вы можете не отвечать, простите. Но, мэм, я умею хранить тайны. Будьте уверены.
Широко распахнув дверь номера, он включил верхний свет и отступил на шаг назад, пропуская Барбару. Пока она снимала рюкзак, осматривалась, он то ли шептал, то ли напевал что-то себе под нос. Указав на дверь ванной комнаты, он с гордостью объявил, что специально отвел ей номер, в котором туалет с окном, «выходящим на красивый пейзаж». Он похлопал по ядовито-зеленым покрывалам с бахромой на обеих двуспальных кроватях и сказал:
— Все в полном порядке и, надеюсь, не очень дорого.
Пройдясь по номеру, он расправил розовую скатерть на туалетном столике, напоминавшем формой почку, поправил две картины — на обеих были изображены конькобежцы викторианской эпохи с напряженными лицами, видно, на тренировке, — пощелкал выключателем бра над кроватью, словно подал кому-то сигнал.
— У вас будет все, что вы захотите, сержант Хейверс, а если вам вдруг потребуется что-нибудь сверх того, обращайтесь к мистеру Бэзилу Тревесу в любой час дня и ночи. — Он поклонился Барбаре и, сложив руки на груди, с подчеркнутым вниманием посмотрел на нее. — Не будет ли заказов на вечер? Может, что-нибудь из спиртного? Капучино? Фрукты? Минеральная вода? Греческие танцоры? — Он одарил ее лучезарной улыбкой. — Я всегда готов исполнить любые ваши желания.
Барбара решила было попросить его стряхнуть с плеч перхоть, но передумала. В комнате было так душно, что свет словно бы с трудом проникал сквозь спертый воздух, и ей очень захотелось, чтобы в отеле включили хоть один кондиционер, на худой конец принесли в номер вентилятор. Воздух был до того неподвижным, что казалось, будто вселенная вдохнула и забыла выдохнуть.
— Прекрасная погода, не правда ли? — разыгрывая бодрячка, спросил Тревес. — Отбоя от туристов не будет. Вы приехали как раз вовремя, сержант. На следующей неделе отель будет заселен аж по самую крышу. Но для вас комната всегда найдется. Дела полиции — самые важные.
Взглянув на руки, Барбара заметила, что перемазала их, пытаясь открыть окно. Она незаметно вытерла их о брюки.
— Скажите, мистер Тревес…
Он по-птичьи встрепенулся и вскинул голову:
— Да? Вам что-нибудь…
— Не останавливался ли у вас некий мистер Кураши? Хайтам Кураши?
Интересно, Бэзил Тревес сможет переключиться на важную для нее тему? Пока он совершенно зациклился на идее выполнить любое пожелание своей новой постоялицы, только что честь не отдает, — мелькнуло в голове Барбары. Тревес растерянно поморгал, но понял, чего по-настоящему желает сержант Хейверс.
— Досадное происшествие, — произнес он официальным тоном.
— Вы о том, что он остановился здесь?
— Да нет, что вы! Мы же приняли его, даже с радостью. Мы не допускаем проявлений дискриминации. — Тревес украдкой взглянул на открытую дверь. — Вы позволите?.. — И после утвердительного кивка Барбары, закрыв дверь, продолжил, но уже вполголоса: — Если уж быть до конца откровенным, я соблюдаю расовые разграничения, в чем вы, наверное, и сами убедитесь, пока будете жить у нас. Но, поймите, отнюдь не из-за собственных убеждений. Лично у меня нет ни малейшего предубеждения против людей с иным, чем у нас, цветом кожи. Но вот постояльцы… Скажу вам честно, сержант, настали трудные времена. Нельзя делать хороший бизнес и одновременно пробуждать в людях низменные инстинкты. Вы понимаете, что я имею в виду?
