Владимир Колычев - Братство волчьей стаи
И Пахомов не сможет уйти. Рано или поздно его возьмут. И Кручинин мог поспособствовать этому. Он объявит Пахомова в федеральный розыск, настроит против него Москву, блокирует доступ к информации о заводе… Именно на это Чащин и рассчитывает. Именно поэтому он ждет от него твердого «да».
— Хорошо, я принимаю вашу сторону, — решился Кручинин.
— Ты об этом не пожалеешь, — одними губами улыбнулся Чащин.
— А Знаменова действительно жива? — спросил Игнат Игоревич, смущенный столь резкой переменой тона.
— Да, и ты с ней сможешь поговорить. После того как возьмешь Пахомова.
— Я возьму?
— А разве ты не должен раскрыть преступление?
— Должен.
— Прежде всего ты должен сделать все, чтобы Пахомов не смог достучаться до Москвы. Ты должен это сделать, — повторил Чащин и надавил на него взглядом — как будто печать поставил и подпись, утверждающую его решение.
— Сделаю.
А взгляд у него тяжелый, магнетический, и Кручинин вдруг почувствовал себя кроликом перед удавом.
Он сам сунул голову в пасть этому удаву, но ему не хотелось ни в чем себя винить. Он сделает все, как скажет ему его новый босс.
Глава 15
Уйти в лес — это не значит в нем остаться. В прошлый раз из городского парка Пахомов ушел в глубь тайги, нарвался там на вторую пулю, отлеживался в норе, зализывая раны, блуждал по лесу в поисках Татьяны, а затем и завода. И сейчас он мог бы скитаться по тайге, но зачем? Если Татьяна жива, то она где-то здесь, в городе, возможно, на улице Новая. Это во-первых, а во-вторых, Олег должен продолжить дело, начатое, можно сказать, в тепличных условиях. Именно поэтому он забрался на балкон жилого многоквартирного дома.
Ночь, и без того темное небо затянуто тучами, накрапывает дождик. Холодно. Ветер качает кроны растущих в палисаднике берез. Эти деревья росли между домом и улицей — с дороги никто не мог заметить, как Олег, цепляясь за газовую трубу, забрался на второй этаж. Балкон был без остекления, и он легко перемахнул через перила. Впрочем, он и не стал бы пытать судьбу, если бы на пути к балконной двери находились более серьезные препятствия, нежели сила тяжести. И если бы не было такого подспорья, как газовая труба.
Но в любом случае Олег рисковал. Соседи могли заметить его, вызвать полицию. Если это случится, ему придется туго. А хозяев квартиры он не боялся. Не было никого дома, он почти точно это знал. Не зажигался свет в квартире с наступлением темноты, не работал телевизор — это ли не признаки? Впрочем, не факт, что в доме ни одной живой души.
Олег прислушался. Тихо за окном. И движений никаких не видно. Свет не загорается. Да и чутье молчит.
Дверь была закрыта, через окно в квартиру тоже не влезешь. Значит, нужно ждать, когда кто-то из обитателей квартиры сам выйдет на балкон.
А ждать не трудно. На балконе стояла собранная раскладушка, на ней лежал свернутый матрас. Раскладушку Олег трогать не стал, а из матраса сделал кресло — на одну половину он сел, на другую, прислоненную к стене, оперся спиной. В этом положении и затих. Ночная прохлада не доставляла ему особых неудобств. Он знал, как бороться с холодом. В самых простых случаях нужно расслабить каждую мышцу тела и силой мысли зажечь печку под солнечным сплетением. Есть и другие способы, но ему, чтобы не замерзнуть, хватило и этого. Матрас плохой, с ватными комками, но это лучше, чем лесная трава. На нем так уютно…
Олега клонило в сон, и он не особо сопротивлялся. Он был почти уверен в том, что взведенный и нацеленный на действие организм сам подаст сигнал тревоги.
И он не ошибся. Сначала он открыл глаза, включаясь в обстановку, только затем за шторой, в глубине квартиры вспыхнул свет. Видно, кто-то зашел в дом. Пахомов затих в ожидании.
За окном зажегся свет, минут через пятнадцать он погас, и в квартире стихло. Пахомов осторожно подобрался к самой двери и тихонько щелкнул по ней пальцем. Ту же повторил движение.
Ждать пришлось недолго. Хозяйку квартиры привлек тихий звук, она открыла дверь — глянуть, что там творится на балконе. Олег вытянулся перед ней во весь рост.
— Вы, главное, ничего не бойтесь! — тихо сказал он, закрывая женщине рот рукой.
Она замычала, задергалась, но Пахомов держал ее крепко.
— Если вы хотите вызвать полицию, она уже здесь. Майор Пахомов, уголовный розыск, — осматривая комнату, проговорил он.
Диван разобран, постель смята, людей нет. И в квартире, кроме хозяйки, никого быть не должно.
— Кто еще в доме? — на всякий случай спросил Олег.
Женщина мотнула головой.
— А вы, Марина Петровна, с ночной смены вернулись?
Она кивнула, подтверждая.
— Я расследую убийство вашего мужа, Сайко Николая Кузьмича. Почему расследую таким странным образом? Отвечаю на ваш вопрос. Меня преследуют те же люди, которые убили вашего мужа. Понятно?
Женщина кивнула и даже ткнула его локтем в бок. Олег поморщился. Вряд ли Марина Петровна хотела его ударить, но все же причинила боль. Выходное отверстие пули зажило, но все равно рана еще давала о себе знать. А Сайко по ней — локтем.
— Зря, говорю, — повторил он, крепко взяв женщину за плечи.
Теперь она могла говорить, но убежать — нет. Впрочем, она и не пыталась вырваться.
— Кто вы такой?
— Я же сказал, майор Пахомов, уголовный розыск. Москва.
— Москва?! — Женщина смотрела на него с удивлением и неверием.
И страх в глазах был, но не панический. Испуг во взгляде присутствовал, но любопытства еще больше. И сам по себе Олег вызывал женский интерес.
Женщина немолодая, семьдесят первого года рождения. И выглядела как раз на свои сорок с хвостиком. Неважно выглядела — шапка из курчавых от природы волос, маленькие глазки над полными щеками, тонкие губы, двойной подбородок. Короткие толстые руки, большая бесформенная грудь под ночной рубашкой…
— А что вас удивляет?
— У нас дочь в Москве.
— Меня ваша дочь не интересует, — качнул головой Пахомов. — Меня интересует убийство вашего мужа. Нас для этого и направили к вам, чтобы мы раскрыли это дело.
— Кто это — мы?
Пахомов улыбнулся женщине и даже отпустил ее. Хоть и не по себе Марине Петровне, а в смысл его слов она вникала. А как ее зовут, он знал из материалов дела. И адрес оттуда же. Память у него всегда была хорошей.
— Следственно-оперативная группа. Нас было четверо, остался только я. Один человек пропал, двое погибли, я в бегах.
— Почему?
— А почему погиб ваш муж?.. Он был водителем карьерного самосвала?
— Да, самосвала.
— Возил породу с карьера на комбинат?
— С карьера на комбинат, — снова кивнула Сайко.
Ее лицо вдруг скривилось, из глаз брызнули слезы. Шок от встречи прошел, но нахлынули воспоминания.
— Марина Петровна, а не выпить ли нам по сто капель валерьянки? — спросил Олег.
— Валерьянки? Да, конечно.
Она пошла на кухню, открыла холодильник, достала бутылку водки.
— Вы думаете, это успокоительное?
Она кивнула, достала из шкафа стаканы, поставила их на стол. Из холодильника достала колбасу, сыр, взялась за нож. Олег не улавливал брожения коварных мыслей, но все же внимательно наблюдал за ней. Мало ли, вдруг Марина Петровна с ножом на него бросится.
— Ваш муж возил породу только на комбинат?
— А куда еще?
— Ну, может, есть какой-нибудь левый завод, который перерабатывает породу?
— Левый завод?! — Она внимательно глянула на Олега.
В своем ли он уме?
— Я имею в виду незаконное производство. О котором ваш муж не должен был знать. А он вдруг узнал. И за это поплатился жизнью.
— Я ничего не знаю о незаконном производстве, — качнула головой Сайко.
— И ваш муж ничего не говорил?
— Нет.
— Может быть, ему кто-нибудь угрожал?
— Нет, не угрожали, — вздохнула женщина.
Она поставила на стол тарелку с сырной и колбасной нарезкой, пальцами коснулась бутылки. Олег понял этот жест, до половины наполнил стаканы. Выпили они, не чокаясь. Выпили, закусили. Олег сел на стул, прислонился затылком к стене. Так вдруг захотелось закрыть глаза, расслабиться и сидеть, тихо засыпая. Но нельзя забываться. Марина Петровна вроде бы и вошла в его положение, но вдруг взбрыкнет, вызовет полицию. А телефон у нее стационарный, он действует.
Видно, Чащин широко распустил свои щупальца, если смог отключить сотовый сигнал по всему городу. А то бы Олег забрал телефон у Кручинина, сам бы позвонил своему начальнику, сообщил о нелегальном заводе. Впрочем, Кручинин мужик достойный, во всяком случае, в связях, его порочащих, замечен не был. Он сделает все, как велит ему служебный и моральный долг. Все будет хорошо… Если, конечно, легкий запах гнильцы, исходящий от Кручинина, Олегу только почудился. Или этот запах исходил от Тернова?..
— А вы, значит, из Москвы? — включив электрочайник, спросила женщина.
