Татьяна Гармаш-Роффе - Вечная молодость с аукциона
Логично… Наверное, все-таки не сумасшедший.
Но подходить к решетке она не намерена – она тоже не сумасшедшая!
Фонарик погас, и Ксюша решила, что, пожалуй, ей вовсе не так уж любопытно, что он тут делает, этот странный пленник, о комфорте которого тем не менее кто-то позаботился: топчан с постелью, столик с посудой и свитер с чужого плеча вполне свидетельствовали об этом. Сразу вспомнилось о времени, о необходимости вернуться в замок маркиза, об «извозчике» в Париж, о Реми, который страшно не любит, когда она уезжает одна и болтается невесть где – а она даже с ним связаться не может… К тому же этот странный узник подземелья настоятельно предлагал ей уходить. И заявить в полицию…
– Я пошла, – произнесла она в темноту. – И обязательно сообщу полиции.
– Я страшный, да?.. Я вас испугал?
– Нет, не очень, – соврала Ксюша. – Как ваше имя?
– Левиков, Михаил. Уходите же! Вам посветить?
Свет вспыхнул – неожиданно мощный, яркий луч света. И шел он не от клетки, а из коридора.
– Напрасно вы не послушались меня, мадемуазель, – сладко-наставительно произнес голос сторожа, которого совсем не было видно в темноте за слепящим светом. – Теперь пеняйте на себя.
Свет приближался к Ксюше, и ей вдруг сделалось отчаянно страшно. Она кинулась бежать в глубь коридора, но свет держал ее на мушке, на прицеле и неумолимо приближался. Правда, он в то же время освещал ей путь, и она увидела, что коридор раздваивается. Ксюша замешкалась на секунду, не зная, какое направление выбрать, и взяла правее, всей кожей ощущая, как потерянная секунда приблизила к ней ее преследователя, бежавшего крупными скачками, глухим стуком отдававшимися в подземелье… И этот свет – от него невозможно было спрятаться, затаиться в темноте, он все видел, все знал о каждом ее шаге, о каждом метании…
Сторож догнал ее, больно ухватив за волосы. Сначала за одну прядь, потом, почувствовав, что она уже в его власти, перехватил Ксюшины волосы покрепче и для верности намотал их на руку.
– Пошли, красавица, – сказал он злобно. – Хватит тут болтаться, тебе пора отдохнуть от приключений.
Держа Ксюшу таким варварским образом, он довел ее до зала – точнее, это было расширение коридора, в который выходило несколько клеток. Не выпуская ее волос, он отпер клетку Левикова и втолкнул туда Ксюшу довольно чувствительным пинком в спину. И оттого, что он не успел до конца отпустить ее волосы, она потеряла равновесие и непременно упала бы на каменный пол, если бы странный пленник не поддержал ее, приняв в свои руки.
– Я смотрю, вы на одном языке говорите, – мерзким голосом проговорил сторож, запирая клетку. – Ну, воркуйте теперь, голубки. Пока хозяин не решит, что с тобой делать!
C этими словами он, светя себе под ноги, их покинул.
Ксюша не могла никак понять, что произошло. Еще несколько минут назад она была всего-навсего не слишком хорошо воспитанной гостьей хозяина замка, полезшей без спросу осматривать частные владения… Да, тут так не принято, но она была уверена, что ей легко простят это своеволие – ей, хорошенькой девушке и журналистке, которая намеревалась написать эссе о французских замках… Ей всегда и все снисходительно прощали, когда она совала свой любопытный хорошенький носик за двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Не просто прощали, а охотно помогали проникнуть за заветные двери! И вдруг одна из них захлопнулась за ее спиной.
Ловушка.
Почему?!
Она потрогала и подергала решетку. Заперта. За что?!
«Пока хозяин не решит, что с тобой делать…»
Да чем же она провинилась, чтобы с ней что-то делать?!! И что с ней собираются делать???
– Это из-за вас? – произнесла она в темноту. – Из-за того, что я вас увидела?
– Я же вас просил… – глухо ответил ей Михаил Левиков. – Именно этого я и боялся. Почему вы не ушли сразу? Хоть бы в полицию сообщили…
В его голосе не было упрека – только одна горечь.
– А теперь… – добавил он и умолк.
Ксюше стало не на шутку страшно от этого «теперь» с многоточием.
– Теперь – что? – дрожащим голоском спросила она.
– Не представляю даже. Я не знаю, что может случиться со мной и тем более – с вами. Ясно одно: вы не должны были меня увидеть, узнать о моем местонахождении. Недаром же меня запрятали в это подземелье…
Неожиданно до Ксюши донесся отдаленный голос сторожа. Как ей показалось, он говорил по телефону. Она прислушалась: надо думать, что он дошел до дыры в скале, чтобы поймать связь.
– Ну не мог же я хватать вашу гостью в самом деле! Я ее предупредил – она обещала дальше не ходить… Да я отвлекся-то совсем ненадолго – шум в углу услышал, там какое-то животное шуршало, я даже не успел разглядеть, вроде ласка… А девчонки уже и след простыл. Я туда-сюда – не видно. Ох, думаю, потопала ваша гостья куда не надо… Ну и пошел. На хоздворе ее не было. Я ж не думал, что она могла полезть в темное подземелье, – какая нормальная девица попрется туда ночью? Там и днем-то ненамного светлее… Ну, я до замка дошел, глянул: швейцар сказал, что не возвращалась. Тогда я уже понял, куда ее занесло, – больше некуда было, я все обыскал… А что мне оставалось делать? Я еще на подходе слышал, как он ей свою фамилию назвал… Остальное я ни черта не понял, они по-русски говорили! Ну, и что теперь?
Пауза. Сторож, надо полагать, слушал ответ. Вдруг он воскликнул раздраженно:
– Недоглядел?! А вам надо было сюда русскую приглашать? Да еще такую ненормальную? Я недоглядел, надо же!
– …Так вот и я говорю: кто же мог подумать?
– …Ладно, мои извинения, – голос его вдруг сделался подобострастным. – Жду ваших распоряжений.
После этих слов, сколько ни вслушивалась Ксюша, не донеслось больше ни звука. То ли сторож ничего не сказал, то ли связь прервалась, то ли он ушел к выходу…
– Включите фонарик, – попросила она.
В слабом луче света она увидела Михаила, сидящего на топчане. Он скорбно подпирал свою лохматую голову руками.
– И давно вы здесь?
– С неделю… Хотя чувство такое, что вечность.
Ксюша взяла фонарик, лежавший рядом с Михаилом на топчане, и осмотрела внимательно клетку. Помимо топчана и столика с едой, в ней находились бак с водой, биотуалет и еще один, совсем маленький столик с одеколоном, ватными дисками, зубной пастой со щеткой и даже дезодорантом. «Средства личной гигиены», одним словом. Возле стола с посудой стоял складной матерчатый стульчик, и Ксюша присела на него.
– Надо, наверное, батарейки экономить? – полуутвердительно спросила она, готовясь выключить фонарик.
– У меня есть запас. Максимальный комфорт, можно сказать. Обо мне тут заботятся… Пока еще. – Он усмехнулся, и в слабом желтом свете фонаря эта усмешка, продравшаяся сквозь неопрятную щетину, показалась Ксюше безысходной и саркастической. – Возьмите одеяло, накиньте на плечи, иначе вы замерзнете здесь в два счета… – Он подождал, пока Ксюша завернулась в одеяло и уселась обратно. – Вы можете мне толком объяснить, каким чудом вы сюда попали?
Ксюша устроила фонарик на полу, между Михаилом и собой, таким образом, чтобы света досталось обоим, по-честному. После чего, вздохнув, пустилась объяснять. И про спектакль Пьера Кардена в замке маркиза де Сада, и про любезное предложение мэтра Леблана посмотреть еще один замок, и о самовольной прогулке по саду, и о том, как влезла в пещеру и потеряла в темноте направление, и как услышала страшный вой, и как потом поняла, что он человеческий…
Она рассказывала и чувствовала, как странно отдалились от нее эти совсем недавние события, как будто она повествовала о ком-то другом, а не о себе… Та, другая – она была на свободе, а Ксюша же сидит в клетке…
В клетке!!! В подземелье! В это невозможно поверить!!!
Она вдруг коротко расплакалась – так, две-три слезинки отчаяния брызнули из-под ресниц, носом хлюпнула пару раз и затихла. Ксюша умела брать себя в руки, она, может, и была наивна, но размазней никогда не была, так-то!
Михаил ничего не сказал. Утешить не пытался – надо думать, нечего ему было сказать в утешение… Просто ждал, пока она успокоится.
Ксюша вытерла слезинки, аккуратно высморкалась в платочек и сказала чуть подсевшим голосом: «Теперь ваша очередь».
– Видите ли… Боюсь, что это будет долгая история, – грустно усмехнулся Михаил.
– Видите ли, я боюсь, что времени у нас более чем достаточно даже для очень долгой истории, – грустно усмехнулась в ответ Ксюша…
* * *Они долго и наперебой давали наставления Александре:
– Познакомиться с директором головной клиники «Венюс», что рядом с Эксом, и навести его на разговор о красоте и хирургическом вмешательстве. Глядишь, и проговорится невзначай о новом открытии, которое позволяет без ножа и шприца возвращать молодость! Ежели вдруг такое произойдет, немедленно пуститься в осторожные расспросы об изобретателе.
– Познакомиться с мэтром Лебланом. C ним, напротив, ни в какие разговоры об изобретении не вступать. Александра никоим образом не может знать, что он работает на клиники: она его в первый раз в жизни видит! Ни слова также о Ксюше, даже вообще о наличии сестры. В ее задачи входит только одно: обольстить его (на этом месте Кис поморщился, словно клопа разжевал) и сделать так, чтобы он явился в гостиницу: например, намекнуть на коктейль в баре гостиницы, за которым Александра бы с удовольствием продолжила беседу. При слове «гостиница» он должен подумать о том, что если коктейль продвинется на славу, то там и до номера Александры недалеко…
