Татьяна Гармаш-Роффе - Вечная молодость с аукциона
– Остановимся, поговорим с мужиками? – предложил отважный Кис.
– C ума сошел, – прокомментировал Реми. – Делай вид, что не заметил. И проси доброго боженьку, чтобы это у них не возникло желания остановиться и с нами поговорить! C марсельцами не шутят.
– Давай оторвемся, – выступил с новой инициативой Кис. – Если ваши ребята играют по правилам, то им понравится.
– Можно попробовать… – не слишком уверенно ответил Реми.
Но на въезде в Экс все-таки прибавил газу, пару раз рванул на светофорах, резко завернул в какие-то переулки, и – о чудо, – они оторвались!
– Да, – сказал Кис разочарованно, – мафия у вас хиловата… Наши бы не упустили.
– Нехватка квалифицированных кадров, – философски заметил Реми, – это болезнь всех общественных структур. Включая мафию…
Александра, пока мужчины отсутствовали, решила заняться собой. Или, попросту говоря, наведением немыслимой красоты в ожидании вечернего приема в замке Ла Барбен. Душистая ванна, эпиляция при помощи живодерской машинки, которая выдергивала волоски из кожи; хороший шампунь, фен и длительная укладка волос; ногти, кремы, макияж… Короче, ей было чем заняться во время отсутствия мужчин.
Они вернулись около шести вечера, прием в замке был назначен на девять. Словоохотливый Лоран, оказавшийся не только бизнесменом, но и бывшим мэром Экс-ан-Прованса, собирался заехать за ней в гостиницу к половине девятого.
У них в распоряжении имелось время, и Александра их порадовала сообщением, что ей нужно купить еще одно платье. «Нехорошо являться три вечера подряд в одном и том же туалете, – пояснила она, – так здесь не принято, правда, Реми?»
Реми не слишком хорошо знал, как именно у них принято: лично он никогда не забивал себе голову подобными вещами. Да и на приемы в замки не ходил.
– А нельзя сослаться на то, что у тебя с собой в чемодане только один вечерний туалет? – попробовал найти выход из положения Кис, здравый смысл которого решительно отказывался понять, отчего кусок ткани должен стоить такие немыслимые бабки. Реми, правда, за вчерашние расходы с него денег категорически не взял, сказав, что это его вклад в «финансовые издержки», связанные с поиском его юной беспутной жены. Но дело было не в деньгах – дело было в отказе здравого смысла понять…
– Нельзя, – категорически прервала ход его мысли Александра. – Это противоречит моему имиджу.
Пришлось снова тащиться в магазин и присутствовать при выборе умопомрачительного темно-изумрудного платья с коротким пиджачком к нему по умопомрачительной цене.
Может быть, оттого, что он впал в некоторую прострацию при виде цен в этом бутике и успел в этой прострации отдохнуть от головоломок, может, еще отчего, но мысль его неожиданно интенсивно заработала, и, выходя из магазина, Кис взволнованно заявил, что он идиот и что ему срочно нужно вернуться в Париж.
Александра, которая превосходно знала эти внезапные перемены настроения Алеши, немедленно сообразила, что у него новая идея, и только коротко попросила: «Рассказывай».
…Кис понял, что идет по неправильному пути. Узнав, что Левикова повезли на юг «на экскурсию», что Леблан – адвокат частных клиник пластической хирургии и что головная клиника находится рядом с Эксом, он почему-то решил, что все дороги ведут в Прованс. Но это была грубая ошибка, грубейшая! Ведь Лариса обратилась, вне всякого сомнения, в их парижский офис! Следовательно, начинать надо было с него! C тех людей, с которыми вела переговоры Лариса до приезда Левикова! Те, которые старались не показать своей заинтересованности, как она писала Михаилу! Те, которые наверняка поняли, что у них в руках миллионы! И которые страшно расстроились, когда узнали, что Левиков по каким-то причинам не захотел иметь с ними дело… Что-то Лариса хотела добавить тогда, по телефону… Но он сам ее перебил, попросив рассказать не о том, чего он не стал делать, а о том, что сделал…
Проклятье! Он тут только время теряет. Ему надо срочно, срочно в Париж!
Реми на ближайшей почте выяснил по Минителю[23] местонахождение офиса сети клиник «Венюс» и переписал для Алексея на блокнотный лист адрес и телефоны. Офис находился на претенциозной авеню Георга Пятого, рядом с Елисейскими Полями.
– Сегодня ты все равно никуда не попадешь, – с сомнением проговорил Реми, – рабочий день закончился.
– Так завтра с утра пойду!
– Может, все-таки дождешься ночи? Если Алекс сумеет завлечь Леблана…
Кису стало стыдно. Ну прямо совестно до невозможности. Опять он увлекся и совершенно забыл, что обещал вытрясти душу из Леблана. Реми ведь на него рассчитывает… Рассчитывает наверняка, что Кис сможет себе позволить то, чего никоим образом не сможет сделать цивилизованный Реми: дать в морду, к примеру. Типа русский медведь, ему можно… Он же не в своей стране, если чего, так просто уедет… А Реми, натурально, может иметь большие неприятности…
Он усмехнулся, поняв ход мысли друга. Все правильно, он бы на его месте так же рассудил.
– Идет, – миролюбиво ответил Кис. – Поеду с утра. А то, если повезет, вместе с душой из Леблана кое-какую информацию интересную вытрясу…
И у него в кармане брюк непроизвольно сжался кулак.
* * *…Ксюша раздумывала ровно одно мгновение: дело принимало слишком странный оборот, чтобы уйти отсюда, не выяснив, что тут за русский такой и каким таким образом затесался он в подземелье древнего французского замка! Нетушки, она просто так не уйдет! Она лучше потом доберется до Парижа поездом – даже если Леблан уедет без нее, неужто Бертран де Нарбонн, ее гостеприимный хозяин, откажет ей в сопровождении на вокзал? Быть такого не может, решила Ксюша и храбро произнесла в темноту:
– Это не глюки. Это я…
Тишина изумилась. Воздух прогнулся знаком вопроса. Стены зарезонировали от немого восклицания. Ксюша физически ощутила, как замер в темноте человек, говорящий по-русски. После некоторой паузы снова вспыхнул фонарик и забегал по стенке. Но Ксюшу не нашел: она так и не выступила из-за поворота. Зато она поняла, что человек находится в некоем одном, фиксированном, месте и не передвигается, к ней не приближается.
Снова все пространство захватила тьма, холодная и молчаливая. Несколько минут – а может, мгновений? – в этой абсолютной черноте даже время теряло очертания… – висела глухая тишина, в которой Ксюша уже успела усомниться в здравости своего слуха и восприятия.
Но наконец голос прорезался.
– Вы кто? И как вы сюда попали? – недружелюбно спросил он.
– Заблудилась, – пояснила Ксюша. – Совсем нечаянно… А вы что тут делаете?
– Уходите поскорее отсюда, – посоветовал голос. – Уходите!
– Сейчас уйду… Вы только скажите мне, а вы тут… Вы сторож? Или вы беглый убийца, который прячется здесь от полиции?
Пауза. Человек раздумывал. Ксюше стало не по себе: и впрямь, что ли?..
– Вы сбежали из тюрьмы?
– Ничего я не сбежал, – хмуро ответил голос. – Это я тут в тюрьме. В плену.
– В плену-у-у?!
– Уходите, я вам сказал! – сердито воскликнул человек. – Сюда могут в любой момент прийти. Я не знаю, как он на это посмотрит…
– Кто это – он? Людоед? – Ксюша перешла на шепот и сделала несколько шагов вперед. – Кто вас взял в плен?
– Какой, к черту, людоед! – Мужчина тоже перешел на шепот. – Пойдите лучше сообщите в полицию, что меня тут держат!
– Кто вас тут держит? – приставала Ксюша. – И почему? Посветите влево от себя, я тут.
Фонарик нашел ее, внимательно рассмотрел с ног до головы и погас. Голос смягчился:
– Правда, девушка, я не шучу и вас не пугаю. Здесь опасно находиться, уходите поскорее. И сообщите в полицию.
– Посветите на себя, а? – попросила Ксюша. – Я тогда смогу вас в полиции описать… А вы не шутите? Вы и вправду не беглый каторжник?
Человек медлил. Затем лучик все-таки вспыхнул, опоясал круг по стенкам, находившимся в непосредственной близости от него, по полу… Ксюша увидела решетку, типа тех клеток, что были в верхнем подземелье; она успела разглядеть топчан с одеялом, походный столик с посудой… И темную невысокую мужскую фигуру возле решетки. Наконец, луч света уперся в пыльные туфли и тронулся вверх, по мятым брюкам, по мешковатому свитеру – с чужого плеча? – и дальше уперся в лицо.
От отставленной вперед руки с фонариком освещение падало немного снизу вверх, создавая странный, театральный эффект. Лицо заросло щетиной, спутанные волосы, стоящие ореолом вокруг его головы, – или это из-за подсветки снизу так показалось? Свет ли виноват в том, что его ноздри вычертились слишком остро, что в глазах был нездоровый блеск?
Ксюша, однако, вздрогнула. Ей показалось, что она видит перед собой сумасшедшего.
– Если не верите, что я тут в плену, можете подергать решетку: она заперта. И потом, стал бы я просить вас заявить в полицию?
