Татьяна Гармаш-Роффе - Вечная молодость с аукциона
– Потрясающе просто… – восхищалась Александра, глядя на Леблана почти с обожанием. – Такие умные люди, как вы, встречаются крайне редко! Беседа с вами очень познавательна, я открываю для себя столько нового… Мне кажется, что если бы вы согласились написать статью для русской прессы, то это было бы полезно всем нам! У меня есть связи в прессе, – интимно добавила она, – мы можем это обсудить… К примеру, за коктейлем после приема – у нас в гостинице очень неплохой бар, – и она заставила заискриться свой взгляд намеками.
Леблан поддавался, Леблан распускал перья перед этой тянущейся к знаниям русской очаровашкой, Леблан уже чувствовал себя наставником подрастающего поколения и чуть ли не спасителем России…
Она покинула его, посеяв в его душе страстное желание покрасоваться дальше и вновь поймать ее восхищенный взгляд, в котором даже, кажется, читалась готовность…
Она разговаривала снова с хозяином замка, снова с директором клиники, с кем-то еще и еще… Леблан никак не мог согласиться с тем, что он ее упустил. Он улучил удобный момент, чтобы опять завладеть ее вниманием, получить новую дозу восхищения его умом и познаниями – это была вкусная, сладкая доза тонко-простодушной лести, исходящей от тонко-простодушной Александры, в которой некое первозданное, дикое, как ее страна, невежество сочеталось с весьма неплохими способностями к абстрактному мышлению и тягой к знаниям… И он, Леблан, мог дать ей эти знания! Но, главное, эта русская была очень хороша собой, в ней интригующим и приятным образом сочетались ограниченность и ум, доверчивость и скепсис, простоватость и шик… Беседу хотелось продолжить, отчаянно хотелось… И не только беседу.
Она говорила о гостинице – надо ли так понимать, что она намекала на… Было бы, однако, лучше пригласить ее к нему на виллу. К тому же гостиница – это пошло. И вообще, зачем ему светиться лишний раз, когда дома у него все: и коктейли на любой вкус, и хороший шоколад, и отборное шампанское, и фрукты… И, если все пойдет на лад – огромная удобная кровать…
А все же он чувствовал стеснение, которое мешало ему пригласить Александру на виллу. Раза два он слышал, как она говорила с кем-то по-русски по сотовому телефону. Может, с мужем? Может, он неправильно понял ее предложение продолжить разговор после приема за коктейлем? Она вроде бы не такая уж дурочка, да не девица юная, как та журналистка… Понимает небось, что ее предложение звучит двусмысленно? А раз понимает, то…
Он решился. Когда Александра в очередной раз отвлеклась от беседы с ним и упорхнула к Лорану, который привез ее в замок, Леблан прошел сзади нее, тихо шепнув в ее шею, обдавшую его нежным теплом и тонким запахом:
– Я думаю, что нам следует продолжить нашу увлекательную беседу…
Александра улыбнулась краем губ, давая понять, что он услышан. И Дидье Леблан испытал в этот момент уже подзабытое за долгие годы супружества волнение, биение сердца, обжигающие толчки крови в венах и некоторые прочие свойственные мужчинам признаки большого возбуждения. Он даже охнул и потер лоб: нельзя слишком сильно увлекаться, эта русская приехала и уедет, а он тут будет потом терзаться ночами под худым супружеским боком сладостными, но уже несбыточными грезами…
* * *– Если коротко, то меня здесь заперли, потому что они пока не решили, что со мной делать. Я открыл одну молекулу, которая способна омолаживать кожу, – и они очень хотят заполучить мой секрет… Я даже и не подозревал, как дорого стоит мое открытие! И стоит оно, может быть, моей жизни… Видите, как все повернулось…
– Не вижу! – решительно отмела Ксюша эти маловразумительные объяснения. – Давайте сначала и поподробнее!
– Не знаю, – Михаил посмотрел на нее с сомнением, – поймете ли вы… В вашем возрасте некоторые вещи кажутся…
– Бросьте вы, – сердито ответила Ксюша, – при чем тут возраст? Я умная девочка, рассказывайте, не бойтесь!
– Я влюбился, – решился Михаил, – это очень странно, но я влюбился в женщину, которую никогда не видел… И, знаете, очень сильно. Не смейтесь, Ксения, я…
– Да я вовсе не смеюсь! – обиделась Ксюша. – Мне очень нравится, когда люди влюбляются, и ничего смешного я тут не вижу!
– Хм, да? Может, вы и правы в конечном итоге… Может, это моя душа одичала за то время, которое жила без любви… Я, собственно, и не любил-то никогда, так, увлекся, что ли… Моя жена была очень хорошенькой в молодости. А ей льстило, что я ученый, – она-то у меня торговый работник… Я был застенчив не в меру и неопытен… Ну она быстро женила меня на себе. Так и жили рядом двадцать шесть лет – непонятно зачем и почему…
Он умолк, потом встряхнулся, словно отгоняя воспоминания о прошлой жизни, к делу отношения не имеющие, и продолжил несколько бодрее:
– Короче, у меня случайно завязалась переписка по Интернету с одной женщиной, Ларисой. Она, как оказалось, живет в Париже. Слово за слово, мы стали обмениваться письмами регулярно… Ну, в общем, у нас сложились близкие, нежные отношения… Как-то я рассказал ей о моем открытии. Лариса – у нее мозги уже западные, – она быстро поняла, что мое изобретение стоит больших денег. И взялась мне помочь.
– Вы говорите то «открытие», то «изобретение», – перебила его Ксюша. – Это одно и то же?
– Нет, – усмехнулся Левиков, – просто у меня все сразу: я открыл «чудо-молекулу» – так называют молекулы – продукты генетических манипуляций… Вам это понятно?
Чего ж тут не понять, интересно? Генетические манипуляции – это все слыхали! Ксюша только кивнула.
– Причем почти случайно: я искал молекулу, способную глубоко очищать кожу, – я ее прозвал «гербицидом для кожи», то есть средством, которое выводит все «сорняки» в эпидермисе. И я ее нашел. Но оказалось, что она параллельно обладает высокой способностью омолаживать клетки… Это и есть открытие. Изобретение же заключается в том, как эту молекулу получить, – то есть в технологии. Вопросов больше нет? Тогда продолжим… На чем я остановился? А, да – Лариса. Она предложила свою помощь… Кроме того, это давало возможность поездки в Париж, чтобы встретиться с ней и познакомиться в реальности, вживую… Лариса обратилась в какую-то фирму – я не знал, в какую именно, – и там, по ее словам, моим открытием очень заинтересовались. Была назначена встреча, и я поехал в Париж… Но, когда я узнал подробности про эту фирму, она меня не устроила.
– Погодите, а как вы с Ларисой-то встретились? Она оказалась такой, как вы ее себе представляли?
– Даже лучше, – смущенно улыбнулся Михаил… – Она такая… Воздушная, что ли… Легкая. Я отвык… Я привык, что меня давят – массой, чужой волей… У меня жена толстая – поэтому я про массу… Толстая и властная. А Лариса – она воздушная. Деликатная. Нежная… Чудо просто, а не женщина… У меня все время было такое чувство, что я ее не заслужил…
– А она?
Он пожал плечами:
– Она… Говорит, что так меня и представляла. И что я именно такой, как есть, ей и дорог…
В голосе его слышалось недоумение. Этот человек не привык чувствовать себя кому-то нужным и ценным только потому, что он такой, какой есть? «Как это ужасно, – думала Ксюша, – почему люди соглашаются на такое отношение к себе? Сам ведь сказал: привык, что давят. Так почему не бунтовал? Почему смирялся? Нет, ей этого было не понять, хотя уже не раз она наблюдала сходные ситуации, всегда жалея ту сторону, которая была отмечена добротой, слабостью и тихим терпением в сочетании с тотальным отсутствием способностей к протесту. Нет, ей этого не понять!»
Хорошо, что у него так вышло в жизни, что ему встретилась Лариса… Ксюше всегда хотелось, чтобы все были счастливы. И, узнав, что у ее странного собеседника появился в жизни шанс сделаться счастливым, она искренне радовалась за него.
– Она какая, ваша Лариса?
Михаил озадачился.
– Ну… такая… Невысокая. Блондинка. Нормальная, не толстая и не худая… Очень приятная… Улыбка у нее, знаете, детская, с двумя ямочками на щеках… очень интеллигентная женщина… Даже не знаю, как вам объяснить, Ксения… Есть вещи, которые постигаются только с опытом. Особенно с опытом неудач и разочарований…
– Да ладно вам! Все, что касается любви, – так я большой спец, – самоуверенно заявила Ксюша. – «Любви все возрасты покорны» – помните? В любви не существует поколений, – назидательно ответила она, словно разговаривала с маленьким. – Люди, которых вы любили хоть однажды, поймут друг друга независимо от возраста! И вы сейчас не знаете, как мне объяснить, что для вас эта встреча стала чем-то вроде вашего открытия: она дала вам ощущения, о которых вы не подозревали, отношения, о которых вы не догадывались, чувства, которые не испытывали… Верно?
Ксюша с удивлением прислушивалась к собственной интонации: она говорит с этим Михаилом с какой-то странной самоуверенностью, ей совершенно несвойственной, и даже со снисходительностью… Откуда это? Как будто Михаил… Ну да, дело в нем! Он словно провоцирует собеседника на подобный тон! Всеми своими сомнениями, неуверенностью, чрезмерной деликатностью – так и хотелось на него прикрикнуть: ну давай же, вперед, сделай этот шаг, что ты мучаешься, ты имеешь на это право! Вот-вот, именно! Теперь понятно, отчего его так подмяла жизнь: любой рядом с ним невольно начинал им руководить. Михаил со своей неуверенностью как бы сам вытеснял собеседника на эту роль… Даже Ксюша, которая терпеть не может руководить кем бы то ни было, – и то заговорила с несвойственной ей интонацией! Вот несчастье-то, и ведь славный какой человек! Откуда только такие экземпляры берутся?
