При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева
Гоша заерзал и открыл рот, чтобы задать еще семь-девять вопросов относительно поведения скачков, но полковник Сергей Иванович Зайцев не дал ему такой возможности.
— Общий привет! — дружелюбно рявкнул он с порога. — Не пора ли, мальчики, на…
— Покой? — с надеждой перебил начальника Леонид.
— Не-ет, милый. Покой нам только снится. На выезд, родные. На, не побоюсь этого слова, квартирную кражу.
— С исчезновением? — с мольбой застонал Василий.
— С ним. — Зайцев виновато развел руками. — Только не надо на меня так смотреть. Я тут ни при чем. А вот вы, Коновалов, и вы, Зосимов, — пожалуйста, на выход.
Эксперт уже в машине, ждет вас, скучает. Вы, Малкин, ежели желаете, можете присоединиться.
— Кто ж откажется от такого заманчивого предложения! — истерически заорал Гоша. Василий со злостью пнул ногой корзину для бумаг и решительно вышел из кабинета. За ним печально поплелся Леонид.
Пострадавшая от налетчиков квартира располагалась на Кутузовском проспекте, ее хозяин — Гинзбург Илья Дмитриевич, гинеколог, владелец крупной клиники, ушел в отпуск четыре дня назад и, как все думали, отправился в круиз по Средиземному морю.
Сосед Гинзбурга — пожилой, но бодрый врач-окулист, которому было поручено поливать цветы в квартире Ильи Дмитриевича, зашел туда сегодня днем и увидел, что в квартире многого недостает. Воры покусились на антиквариат, картины и коллекцию минералов.
Как и в случае с Кузнецовыми, приехавший наряд милиции сразу обнаружил паспорта, билеты и прочие бумажки, необходимые для морского путешествия. Информация пошла по инстанциям и нашла адресата: полковника Зайцева.
А еще через сорок минут старший оперуполномоченный Коновалов допрашивал соседа-окулиста.
— Захожу сегодня с водичкой, то есть с бутылочкой, то есть с бутылочкой воды для цветов, а то четыре дня уже прошло после отъезда Ильи Дмитрича, пора цветы поливать, — рассказывал окулист Владимир Михайлович, — и вижу, что в квартире побывали непрошеные гости. Сразу стал вам звонить. Кстати, звонил от себя, из своей квартиры, — с гордостью понимающего в криминалистике человека заметил он, — а здесь ничего не трогал. Так что все цело — и отпечатки пальцев, и запахи, вам легко будет работать.
Василий застонал, но комментировать не стал. Хотя указание на наличие запахов в квартире, ограбленной, по всей видимости, несколько дней назад, его, безусловно, тронуло.
— Нюхать будет вот этот, — Коновалов ткнул пальцем в Леонида. — Он у нас большой спец по ароматам.
— Просто нюхать? — Леонид скептически пожал плечами. — Занюхивать готов, а так — увольте.
— И вот еще что, — продолжал окулист. — Жила тут одна. Такая… как вам сказать? Девушка, но такая… не то чтобы…
— Нельзя ли поточней? — сурово потребовал Василий.
— Да-да, конечно. Знаете, я думаю, она из этих… ну, легкого поведения. Точнее, я не просто так думаю, а, пожалуй, знаю. Мой сын имел с ней… ну, как сказать… ну, знаете, дело молодое, хотя я его предупреждал, что это небезопасно, ведь эти девушки — одна сплошная инфекция. Но они разве слушают нас?
— А где ваш сын? — Гоша вынул блокнот.
— Скоро будет. У них на работе вечеринка. По случаю приближающегося Нового года. Кстати, с наступающим вас.
Сын и вправду вскорости появился и сообщил опергруппе ряд ценных сведений. Да, девушка — проститутка, да, Дмитрия ее пригрел, да, седина в бороду и на молоденьких потянуло. Потом она же профессионалка, все умеет, а он — человек неискушенный, конечно, ему это все было интересно. Ну и удобно: она и ублажала его, и по дому все делала. Зовут Татьяна, светленькая, лет двадцать, высокая, худенькая, одевается агрессивно — такой стиль металлический.
— А вы где ее сняли? — уточнил Леонид.
— Не я, а мой товарищ. На Лубянке.
— Отлично! — Леонид подмигнул Гоше. — Там Вадик работает, так что мы ее быстро найдем.
С сутенером Вадиком по кличке Мелкий у Леонида были теплые, почти дружеские отношения, основанные на взаимовыручке и поддержке. Вадик Мелкий с готовностью информировал друзей из МУРа о жизни и деятельности криминальных элементов, попадающих в поле его зрения, а также в объятия подведомственных ему «девушек»; оперативники, в свою очередь, помогали Вадику справляться с «несправедливыми придирками и нападками» на него со стороны местного отделения милиции, сотрудники которого, по словам Вадика, — «вконец озверели, сами не знают, чего хотят и, главное, сколько».
— Время не ждет, — деловито заметил Леонид. — Вы уж тут сами, а я Мелкого навещу.
— Вот закончим, потом и навестишь, — попробовал приструнить младшего оперуполномоченного Василий. — Куда он денется?
— Конечно, — обиделся Леонид, — здесь собрались крупные специалисты по сутенерам (подразумевалось, что если кто и разбирается в этом непростом деле, то только сам Леонид). Но если я его не застану через два часа, а я его не застану, он уже смоется, я-то знаю, то свои претензии тогда засуньте себе…
— Ладно, — Василий махнул рукой, — вали. Передай от меня поцелуйчики.
— Само собой, — радостно пообещал Леонид и поспешно удалился, потому что у старшего оперуполномоченного Коновалова была дурная привычка скоропостижно менять свои правильные решения на неправильные.
Вадика Леонид застал на рабочем месте, то есть напротив магазина «Детский мир». Рядом в двух задрипанных «Москвичах» томился десяток девушек в открытых до дерзости нарядах. Зима не зима, а ноги должны быть видны сразу и шубки должны распахиваться по первому требованию, а под шубками тоже не должно быть ничего лишнего — клиент ждать не будет.
— Мама дорогая! — обрадовался Вадик. — Какие люди! По мою душу или… — он мотнул головой в сторону «Москвичей».
— Сдурел ты, что ли, Мелкий? — Леонид покрутил пальцем у виска. — Когда это я к тебе за девчонками приезжал?
— И зря, — с горечью вздохнул Вадик. — Есть неплохие. Тебе — со скидкой.
— Мне бы понадобилось — даром бы взял, — самоуверенно возразил Леонид.
— Так о чем и речь, — согласился Вадик. — Посмотришь?
— Если только одну, но конкретную. Высокая, светленькая, худая, молодая…
— О господи! — Вадик страдальчески воздел руки вверх. — Давно ли на малолеток потянуло? Да я и не беру их. — Помолчал и добавил: — Почти.
— Нет, не настолько молодая, лет двадцать.
— Тоже мне молодая! — Вадик смотрел на младшего оперуполномоченного, как на идиота. — Откуда у тебя такие странные представления о возрасте? Двадцать лет — это уже вполне подержанная мочалка. Работа-то вредная, тяжелая, на износ.
— Зовут Татьяна.
Вадик нахмурился.
— Ах, вот оно что. Я как чувствовал. И во что она вляпалась?
— Так ты знаешь, о ком речь? — спросил Леонид.
— Знаю. Но она сейчас не работает. Я ее сдал в аренду своему приятелю, Илюше, он у нас в институте преподавал, там и
