При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева
— Мамы всякие нужны, мамы всякие важны, — увлеченно разглагольствовал Вася. — У вас мама — кто? Повар? А у меня, допустим, — стукач. Звучит? Звучит.
Мне уже казалось, что Вася будет говорить вечно, но лекция закончилась столь же внезапно, как и началась. Вася пожелал мне успехов, три раза оглушительно чмокнул телефонную мембрану и велел не пропадать и заходить.
Я же, тяжело вздохнув, набрала номер домашнего телефона Мохова.
— Алло! — несколько раздраженно ответил мне высокий женский голос. — Алло, говорите!
— Добрый вечер, — поздоровалась я, — будьте добры, пожалуйста, Юрия Сергеевича.
— А кто его спрашивает?
— Это из редакции, моя фамилия Митина…
Договорить я не успела, в трубке раздались короткие гудки. Набрав номер еще раз, я услышала тот же голос.
— Извините, что-то прервалось, — начала я, но опять не договорила.
— Девушка! Неужели хотя бы вечером нельзя его не дергать?! Что такое, в самом деле! — и она опять повесила трубку.
Презрев чувство собственного достоинства, я набрала номер главного редактора в третий раз. Теперь я точно знала, как надо себя вести, и как только истерическая жена Мохова (или сестра?) рявкнула третье по счету «алло», я со страшной скоростью завопила:
— Юрию Сергеевичу грозят неприятности, мне надо его предупредить!
— Вы еще угрожаете? — заорала эта дура. — Не смейте сюда звонить больше, а то я вызову милицию.
Милицию я сама могу вызвать, а вот не вызвать ли врача? Во всяком случае, жена (или сестра?) нашего главного редактора не произвела на меня впечатления здорового человека. Истеричка как минимум, а то и психопатка. А с другой стороны — каждый волен выбирать себе компанию. Раз Юрий Сергеевич живет с такой грымзой, то пусть сам и расхлебывает последствия. Не ехать же мне к нему домой? Да и страшно — вдруг она кусается?
Таким образом, мой благородный порыв завял, не успев прорасти.
Глава 15
ВАСИЛИЙ
Рабочий день заканчивался, и опергруппа уже вполне по-домашнему попивала чаек и уже вполне нетерпеливо посматривала на часы.
— Звонила Ленка, — расслабленно сообщил Василий коллегам, имея в виду свою «старшую», то есть первую жену, капитана налоговой полиции. — У нее неприятности.
— Нашего профиля? — уточнил Леонид.
— Нет, конечно. У нее мать из ума выжила. — Вася горько вздохнул, намекая, что беды бывшей жены его по-человечески трогают.
— А ты тут при чем? — Леонид выразительно пожал плечами. — У тебя у самого такие же проблемы.
— Что?! — взревел Василий. — Да моя мама в полном порядке!
— Я не про маму твою, а про тебя самого. — Леонид постучал костяшками пальцев по голове. — У тебя-то с головой…
Договорить он не успел, потому что Василий запустил в него блокнотом. Леонид, в свою очередь, швырнул в старшего товарища свою записную книжку, Василий — папку с делом. Леонид уже потянулся к горшку с кактусом — главному украшению кабинета, но довести задуманное до конца ему помешал стук в дверь. На пороге появилась щуплая фигура следователя Малкина.
— Развлекаетесь? — строго спросил он. — Адела стоят.
— У Ленки мать сбрендила, — пожаловался Василий. — Что делать — непонятно.
— Что делать, что делать? Лечить, — посоветовал Гоша.
— Такое не лечится, — запечалился Василий еще больше.
— А что с ней? — Гоша умел сочувствовать и всегда давал друзьям возможность выговориться.
— Жалуется, что ее кусают скачки. Звонит Ленке по ночам, плачет, кричит, говорит — «вот опять скачок на меня нападает, грызет за пятку».
— Так это белая горячка! — радостно поставил диагноз Леонид. — Типичная! Перепила старушка.
— Она никогда не употребляла. Никогда. Даже на похоронах родного мужа — ни капли. — Василий возмущенно опроверг коллегу, причем было не совсем понятно, что его возмущает больше — клеветнический диагноз Леонида или патологическая трезвость тещи от первого брака.
— А кто это — скачки? — поинтересовался Гоша. — Может, сверчки?
— Сверчки не кусаются, — возразил Леонид. — Ты вообще-то знаешь, как сверчки выглядят? Это такие большие тараканы, живут за печкой и трещат.
— Я просто по созвучию, — начал оправдываться Гоша. — Скачки — сверчки.
— По созвучию еще сморчки годятся. Выросли на подоконнике, озверели под воздействием неблагоприятных экологических условий и теперь кидаются на старушку, кусают ее, — предположил Леонид.
— Не сморчки и не сверчки, а скачки! — заорал Василий. — И хватит издеваться над бабулькой.
— Да кто издевается? — обиделся Леонид. — Мы просто понять хотим, в чем там дело. Я, например, ни о каких скачках никогда не слышал и не знаю, кто они такие.
— Откуда тебе знать, ты в городе вырос, — резонно заметил Василий.
— А она в деревне живет? — спросил Гоша.
Василий раздраженно отмахнулся от следователя, но не тут-то было.
— Они какие, Вась? — допытывался Гоша. — Ну, расскажи.
— Вот такие, — Василий растопырил ладонь, — сантиметров десять, наверное.
— У-у, крупные, — с уважением протянул Леонид.
— И еще растут! — похвастался Василий.
— Этого не может быть! — возмутился Гоша. — Не морочь нам голову. Наши скачки — по три-четыре сантиметра. На юге — и то максимум сантиметров семь, в Абхазии, там…
— Но я не понял, они — кто? Насекомые? Или грызуны? — спросил Леонид.
— Что-то среднее, — растерянно сказал Василий. — Вроде насекомое, но уже почти мышь. В туалете живут, в бачке.
— Где?! — вскрикнули хором и следователь, и младший оперуполномоченный.
— В бачке. У них там банька, — пояснил старший оперуполномоченный. — Это теща так говорит.
— А у нее что — в бачке горячая вода? — удивился Гоша.
— Ага, — злорадно согласился Леонид. — И веники.
— Так они плавают? — уточнил Гоша.
— Крупным кролем, — уверенно сказал Леонид. — Туда-сюда, туда-сюда, нарезают круги в бачке — одно удовольствие посмотреть.
— С шерстью? — В Гоше проснулся азарт юного натуралиста. — Или лысые?
Василий затравленно молчал. Леонид же, мечтательно закатив глаза, приступил к описанию неизвестных тварей:
— Некоторые — с шерстью, некоторые — лысые. Все, как у людей. Те, которые лысеют, делают себе пробор над ухом, ну, как Лукашенко, и зачесывают остатки волос на лысину. Получается красиво.
— Вообще дело серьезное, — подытожил Гоша. — Тебе, Вась, придется вмешаться. Поезжай к теще и перелови этих гадов. Что такое, действительно, за безобразия: нарушают, хулиганят, обижают беззащитную женщину.
— На что ты его толкаешь, Георгий? — встревоженно спросил Леонид. — Они же и его покусают.
— Во-первых, Леня, не родился еще такой скачок, который может прокусить нашего капитана. У него же не кожа — броня! Насколько я знаю характер типичных московских скачков — они трусоваты. Во-вторых, все отечественные хулиганы, тем более такие мелкие, как скачки, при виде нашего Васи традиционно пытаются спастись бегством. И в-третьих, ничто
