Татьяна Гармаш-Роффе - Ангел-телохранитель

Но он жалел Люлю. Она звала в своих снах призрак, который никогда не придет к ней. Разве только она рехнется. Тогда, конечно, призраки явятся – по заказу, как блюда из меню в ресторане…

Но Артем не хотел, чтобы она сошла с ума.

Он вошел. Она все смеялась: беседовала со своим Владькой. Видать, шутник был большой, раз даже с того света ее смешил.

Смех перешел в плач – боже ж ты мой, сколько раз он уже это слышал. И сколько раз его сердце разрывалось от сострадания.

Он подошел к ее кровати. Посмотрел на часы и дал себе десять минут – ни минутой больше. Через десять минут он будет снова у окон и у дверей. Но пока у него есть десять минут…

Он прилег на край широкой кровати и обвил ее рукой. И, наклонившись прямо к ее уху, сказал:

– Не плачь, маленькая. Владьки твоего нет, я понимаю, это горе. Но я, я охраню тебя от всех бед. Верь мне, Люля…

Люля вдруг повернулась к нему и обхватила его руками. Артем не питал иллюзий: ей снится Владька…

Но принял ее объятия. Начал поглаживать по спине: удержаться не мог. Кажется, если бы она смогла поверить, что Владька, – он бы и то согласился… Умирал бы от ревности, да, но согласился бы.

А Люля вдруг прижалась к нему всем телом. Кто бы знал, какое сладостное мучение ему доставило это объятие. С желанной – чего врать-то себе? – желанной женщиной, да! Которая во сне принимала его за другого… За призрак…

Но Артем никогда бы, никогда не позволил себе развеять ее иллюзию. Она прижимается к нему, думая во сне о муже? Пусть. Лишь бы она не плакала.

Люля внезапно открыла глаза.

– Артем? Это ты?

Что было делать? Он ответил:

– Я.

Она осторожно отодвинулась от него.

– Я плакала, да?

– Да.

– И ты… Ты не первый раз приходишь ко мне, да?

– Да. Второй.

Его рука так и лежала поверх ее плеч. Она ведь не попросила ее снять.

– Ты меня извини, Артем… Я не…

– Не надо. Я знаю.

– Я не хочу, чтобы ты думал…

– Я ничего не думаю. Ты плакала – я пришел тебя успокоить. Вот и все.

– Ты хороший, – сказала она и со вздохом облегчения снова прижалась к нему.

Чего ему это стоило, знал только он. Он ничего не ответил, только погладил ее по волосам. И посмотрел на светящийся циферблат часов: из отпущенных самому себе десяти минут у него оставалось три.

Три минуты, всего три. Он выдержит.

А она – она заснула. И прижалась во сне к нему еще крепче.

…Три минуты истекли. Артем аккуратно снял ее руку с себя, свою с нее. Встал. И пошел проверять двери и окна.

И чего ему это стоило, знал только он.

Заслышав ключ в двери, Алексей пошел к выходу. И выпер совершенно обалдевшего Влада обратно на лестничную клетку.

– У тебя в квартире куча прослушивающих устройств. Мы не можем говорить там нормально.

– Ты че, глючишь, что ли?

У Алексея было стойкое ощущение, что Влад разговаривал с ним именно так, как когда-то со своим другом, и больше ни с кем. Он просто не мог позволить себе подобный тон с другими, с посторонними: уж больно не вязался он с его массивной и солидной внешностью. С такой внешностью только распоряжения раздавать! А тут – «глючишь»…

– Я тебе дело говорю, – обиделся Кис для поддержания задушевного разговора. – Весь день тут у тебя торчу, проверяю!

– Зачем? Кто? – изумился Влад.

– Не знаю пока. Но о делах мы будем говорить здесь. А там, там только об ужине. Что у тебя на ужин?

– Телячьи отбивные…

– Вот, будем обсуждать телячьи отбивные. Понял, Влад?

– Понял… А тут, чего тут будем обсуждать?

– Ты что-то вспоминал из прошлого. Мне нужно, чтобы ты рассказал все, что приходит на ум.

– Слушай, Алеха. Я жрать хочу. И писать. Пошли в дом, а когда надо будет поговорить, то выйдем. А?

– Ладно, – смилостивился детектив.

Ему пришлось ждать конца ужина, когда Влад, насытившись, сообщил, что он чувствует себя в форме.

Они вышли на лестничную площадку.

– Можно еще в туалете запереться, – предложил щедрый выбор Кис, – но там тесно.

– Да без разницы, тут тоже плохо, – ответил Влад. – Холодно. В чем дело-то?

Кис объяснил: дело в том, что кто-то внушает ему, что он Владислав Сергеевич. Тогда как он Владилен Владимирович.

Влад не верил ему. С чего он взял?

– А с того, что Люля тебя помнит. И утверждает, что ты Владилен. А вовсе не Владислав! И кому понадобилась подобная мистификация?

– Ну ты даешь, – изумился Влад. – Я ведь еще в больнице говорил им, что меня не Владиславом звать… А они убедили меня, что Владиславом. А Владилен, сказали, – это Владька. Погоди, дай-ка я суку возьму, и пойдем погуляем. Скотинке тоже надо пописать.

Он вернулся в квартиру:

– Дуреха, иди сюда!

Оказывается, Влад не нашел ничего лучшего, как прозвать собаку Дурехой – в ожидании возвращения хозяйки…

Они спустились на улицу.

– И кто тебя убеждал в больнице?

– Да все! Профессор, и медсестра, и все…

Кис посмотрел на него. Влад выглядел очень неплохо, кожа посвежела, глаза были живыми. Соображал он сегодня на редкость хорошо. Видимо, выздоравливает… Или это потому, что сегодня Кис вынул его прямо из-за стола и Влад не успел хряпнуть свою дозу «водовки»?

– Возможно, им дали о тебе ложные сведения? Или… Не ты ли сам в прошлом что-то нахимичил и зачем-то сменил себе имя?

Влад пожал плечами:

– Может, и я. Не помню. А ты чего думаешь?

– Если бы не было этих смертей… Понимаешь, теперь я начинаю думать, что все эти смерти не случайны. Жени, хозяйки собаки, скорей всего, уже нет в живых, так что ты особо не жди, что за псиной придут… И Лева убит, парикмахер. К этим двоим ты обратился неожиданно. Неожиданно для тех, кто за тобой наблюдает и прослушивает твою квартиру. И почему неожиданно? Потому что они позаботились о том, чтобы у тебя не осталось ни одного номера телефона, ни одного адреса, ни одного имени! И, зная твои проблемы с памятью, они не рассчитывали, что ты выйдешь на этих людей…

– Дуреха! – вдруг истошно закричал Влад. – Дуреха, иди ко мне!

Псина деловито моталась на проезжей части перед домом, неся в зубах собственный поводок. Какая-то проходившая женщина оглянулась на окрик Влада и покрутила пальцем у виска. Решила, видать, что Влад обращался к ней.

– Но ты неожиданно, – продолжал Кис, – то есть против их ожиданий, вышел на старых знакомых. И их устранили раньше, чем они смогли рассказать тебе что-то важное. То, что ты не должен ни знать, ни вспомнить. Сюда бы очень стройно легла версия, что автокатастрофу тебе подстроили… Ты меня слушаешь, Влад?

Собака явилась на зов нового хозяина, и Влад вынул из слюнявой пасти поводок, намотал на руку и велел собаке идти рядом.

– «Бы». Ты сказал – «версия легла бы». Значит, не легла, продинамила? – хмыкнул Влад.

«Сегодня он и впрямь внимательно следил за разговором и хорошо соображал, – удивленно отметил Кис. Однако Влад относился ко всему со странной легкостью, без малейшего напряжения и беспокойства. – А-а-а, – вспомнил Кис, – он же на транквилизаторах! Как в старом анекдоте: «Мочусь по ночам, но какое это имеет значение!»

– Нет, не легла… Продинамила версия, как ты выразился. Невозможно запланировать амнезию! Невозможно запланировать исход автокатастрофы! Только полный идиот мог так рискнуть. Я бы еще понял, если бы тебя надеялись убить. Но в таком случае, не убив на дороге, пытались бы убить сейчас. Чего, согласись, не происходит. Убивают пока других… Подозреваю, что твое имя – это только кончик ниточки, который выбился из большого клубка загадок… Я бы хотел еще на твой мобильный глянуть. Дашь на денек?

– Да ради бога.

И Влад вытащил его из кармана. Отчего Алексею сделалось слегка не по себе.

– Ты всегда его в кармане дубленки носишь?

– Ага. А что?

Е-мое, только этого не хватало… Значит, и разговор на лестнице, и здесь, на улице, мог быть прослушан!!! Хотя нет, на лестнице Влад уже был без дубленки – успел снять. Уф, пронесло: разговор о «жучках» проскочил мимо заинтересованных лиц.

Влад протянул ему свой мобильный. Кис посмотрел: батарейки сели, телефон не работал. Значит, «жучок», скорей всего, тоже. Если только он не на собственном питании…

Притянув Влада за лацкан дубленки, он ему сказал в ухо:

– Ключи от почтового ящика с собой? Положи телефон пока туда.

Влад выполнил указание и вернулся к детективу, который держал Дуреху за поводок. Удивительно: собака очень быстро приняла Влада за хозяина и сейчас рванулась к нему, завиляв обрубком хвоста, как только завидела его в дверях подъезда.

– Ты что же, не заряжаешь телефон? Сколько он лежит у тебя в кармане?

– Не знаю… Давно. А зачем его заряжать? Я ни с кем не говорю, мне никто не звонит… Неизвестно, зачем он мне нужен. Наверное, по старой привычке ношу.

– Значит, так: ты должен помнить, что тебя кто-то слушает в квартире. Возможно, что мобильник тоже на прослушке, тогда тебя слушают везде… По телефону со мной ничего не обсуждать! Надо будет – просто договариваемся о встрече. Запомнишь?