Владимир Колычев - Стальной мотылек
Не нашла она Семена. И Женю к убийству Скачкова привязать не смогла. А тем временем отпуск ее закончился и пришлось возвращаться в прокуратуру. А там ее встретили, как неродную. Не успела она зайти к себе в кабинет, как появился Гречихин. Сел за приставной стол, дождался, когда она займет рабочее место, и заупокойным тоном начал:
— Такое дело, Берестова… Или вы уже не Берестова?
— Я оставила свою фамилию, — стараясь скрыть волнение, ответила Антонина.
И тон ей не нравился, и то, что начальник обращается к ней на «вы».
— Ну да, брачный контракт, все такое… А наследство все-таки получила, да?
— Еще нет, но все возможно… В декларации я все укажу.
— Дело не в декларации, дело в другом. — Поджав губы, Гречихин посмотрел в окно.
— Говорите, я все приму, как должное. Надо будет, подам рапорт на увольнение.
— Ну, это не обязательно… Просто вы могли бы перейти на службу… ну, например, в Красногорский следственный отдел. У вас ведь дом в этом районе, да?
— А что, есть предложения? Или это у вас такое пожелание? — Антонина пыталась, но не могла сдержать волнение — голос ее возмущенно дрожал.
— А если пожелание? — пристально посмотрел на нее Гречихин.
— Так и скажите, что вместе мы работать не сможем.
— Хотелось бы полюбовно все решить…
— Я все понимаю. Порочное замужество, порочные связи…
— Возможно, ты прячешь беглого преступника. Как мы с тобой после этого будем работать рука об руку?
— Ну, Семена еще преступником не объявили.
— Ключевое слово — еще, — усмехнулся начальник.
— К тому же я его не прятала. Он за Женей Скачковой следил, за бывшей женой моего покойного мужа. Она поехала на кладбище, он за ней, а там я. И машину забыла закрыть. Он в машину ко мне сел, а тут я…
— Ты могла бы позвонить Скважину и помочь ему задержать Арбатова.
— Я об этом не думала.
— Почему?
— А вдруг Семен прав, вдруг его подставили?
— Кто, Скачкова и Панарина?
— Я понимаю, что это звучит неубедительно… Хорошо, я попробую перевестись в другой отдел.
— В принципе, ты можешь остаться здесь… Но с понижением в должности… Я тебя, Берестова, конечно, понимаю, но мне бы хотелось иметь в замах более надежного человека…
— Это приговор, — вздохнула она.
— Ну, зачем же так категорично?
— Приговор…
Она могла сменить место службы, это не так уж и трудно, если есть, чем подмазать. Но шила в мешке не утаишь, молва быстрее самолета движется. Не примут ее на новом месте службы, а здесь, тем более, будут тыкать пальцем в спину.
Что ж, придется увольняться. Не хотелось бы, но другого выхода нет.
— Ну, не то чтобы приговор… Просто наложилось одно на другое. Скачков, Арбатов… Я слышал, ты работала по первой жене Скачкова.
— В какой-то степени.
— И что?
— Ничего.
Антонина уныло рассматривала свои ногти. Все, закончилась ее служба, впереди новая жизнь, которая не радовала. И дом есть, и миллионы будут, но лучше бы вернуть все назад. Лучше бы она сбежала тогда от Скачкова… Сбежала бы от искушения и осталась бы с Семеном…
— Все, больше сказать нечего?
— А смысл? — мрачно усмехнулась она. — Ермолаев и знать ничего не хочет, вы меня выгоняете…
— Нет, не выгоняю. Просто выражаю свое недоверие…
— Вот и у меня все просто. Просто уволюсь, просто буду жить.
— А если ты в сговоре с Арбатовым?
Антонина возмущенно посмотрела на Гречихина.
— Лично я в это не верю, — как-то не очень убедительно сказал он. — Но ты все равно оправдывайся… Что ты узнала насчет Скачковой?
— Скажите, что бы вы сделали с человеком, который закопал бы вас заживо?.. А Скачков закопал свою жену заживо!
— Скачков?! Свою жену?! Заживо?! — Гречихин сошел с лица. — Ты в этом уверена?
— Ну, Семен где-то узнал… Да и по ней видно. Ей всего двадцать шесть, а она выглядит почти на сорок. И это при том, что она из салонов красоты не вылазит… И волосы у нее совершенно седые…
— Семен узнал… Это не аргумент… Ты сама с ней говорила?
— Нельзя мне самой.
— Почему?
— А потому что мы делим с ней одно наследство… Вдруг она решит, что я на ее долю претендую? Еще обвинит меня в этом во всеуслышание, а у меня и так с репутацией не очень…
— Может, и обвинит… Ермолаеву бы сказала, он бы съездил к ней…
— Говорила. Но у него уже все решено. Экспертиза на Арбатова показывает. На него показывает, а Скачкову выгораживает… Не было ее на чердаке дома, откуда стрелял снайпер. Другой человек там был. Возможно, женщина. Если женщина, то не Скачкова. И алиби у Скачковой…
— Алиби… Значит, все-таки разговаривала с ней.
— Ну, есть информация…
— Откуда?
— Ну, есть.
— Снова Арбатов?
— Да нет, я с ним не контактирую…
— Тогда кто?
— Ну, скажем так, не совсем законный сбор информации. Частных детективов я подключила. А у них свои методы работы, скажем так, в обход законных санкций.
— Я знаю, какие у них методы работы. И какие методы оплаты… Но ты правильно все делаешь. Со Скачковой сейчас аккуратно надо. И что нарыли твои «пинкертоны»?
В глазах Гречихина читался живой интерес. Уж очень его заинтриговала предыстория конфликта, в которой Скачков закопал заживо свою жену.
— Тяжелое детство, бетонные игрушки… Это я про Женю. Восемьдесят пятого года рождения, уроженка города Смоленска. В конце девяностых сбежала в Москву. Из неблагополучной семьи. Отца не было, мать злоупотребляла алкоголем. В общем, дома ничего не держало… Здесь в Москве бродяжничала, попрошайничала, занималась проституцией. От случая к случаю занималась. А потом пошли дела посерьезней. Серьезные люди для этого нашлись. Они находили для девочки клиентов, она подпаивала их, усыпляла, очищала карманы.
— Откуда информация?
— Ну, и Арбатов кое-что узнал. А детективы это подтвердили. В двухтысячном году Скачкова… э-э, тогда еще Угрюмова имела привод в милицию. Все-таки нашелся клиент, который не побоялся заявить. Угрюмова тогда отвертелась, сказала, что клиент ее изнасиловал, и она ему отомстила, украв у него бумажник. Понятное дело, что после такого обвинения потерпевший забрал заявление. Изнасилование, да еще малолетней… Больше она не попадалась.
— С кем она работала?
— История, покрытая мраком… Дело тогда, в нулевых, не возбуждали, подельников не выявляли… И еще Лида могла бы много чего рассказать. Она сама в этой банде состояла. Пока ее Панарин не подобрал… А Женю подобрал Скачков… Я не знаю, какая между ними кошка пробежала, но Скачков ее жестоко наказал…
— Он с тобой об этом не говорил?
— Я не хотела. Да он бы и не сказал. Кто ж такое скажет, что человека живьем закопал? Может, он выкапывать ее не собирался?
— Да уж…
— Такие вот подружки, одна за Панарина вышла, другая за Скачкова. И та вдова, и другая. Скачкова с мужчиной живет, от которого, возможно, и родила ребенка… А родила она, когда Скачков еще срок досиживал. Она к нему в зону ездила, на долгосрочное свидание. Он-то думал, что ребенок от него, а потом вдруг выяснилось, что это не так. Вот он и взбесился. Это мое предположение. Может, он ее за что-то другое наказал, я не знаю…
Антонина очень надеялась на экономку Радика, но Инна Сергеевна ничего не знала об этом случае. Она работала у Скачкова с тех самых пор, как он построил дом, знала Женю, но ничего плохого о ней сказать не могла. Хотя и хорошего не говорила.
Называла ее черствой, холодной штучкой, но при этом не жаловалась. Женя не обижала ее, не оскорбляла, просто была неласковой в общении с ней. Ластилась она только к Радику, потому что зависела от него. Даже к своей дочке она относилась с прохладцей, хотя и любила ее. Вроде бы любила…
И не гуляла Женя от мужа. Во всяком случае, Инна Сергеевна про это не знала. Женя нигде не работала, практически целыми днями сидела дома с ребенком. Ей просто некогда было гулять… А однажды Радик с Женей куда-то уехали на неделю, а вернулся он без нее и сказал, что с ней покончено…
Так сказал, что Инна Сергеевна испугалась за Женю. Как будто Радик ее убил… Она не знала, что там произошло, но через год Женя объявилась. Радик с ней жить не стал, а еще через год они официально развелись. Он купил ей квартиру, выделил содержание на ребенка. Можно было подумать, что его заставили это сделать, но ведь он завещал дочери часть своего состояния добровольно. Возможно, сделал это из чувства вины перед ее матерью…
— Но ведь наказал, — кивнул Гречихин.
— А потом помиловал. И с наследством не обидел…
— Это не оправдание.
— Так Женя его и не оправдала. Если это она заказала Скачкова… Или она, или ее сожитель… Эта личность заслуживает особого внимания. Бураков Павел Давидович, семьдесят четвертого года рождения. В две тысячи втором году был осужден по сто семнадцатой статье за истязание, совершенное в отношении беременной женщины. Получил по полной, все семь лет отсидел… Квартиру он снимал, соседи слышали, как он там девчонку какую-то избивал. Орал на нее, чтобы она избавилась от ребенка. Соседи вызвали милицию. Жертва не призналась, что занималась проституцией, но соседи утверждали, что там был притон. Ребята ходили к этим соседям, показывали им фотографии Панариной и Скачковой. Первую не опознали, потому что в это время она была уже замужем за Панариным, а вторую очень даже узнали. С Бураковым ее видели… В общем, Бураков сел, а Женя на Скачкова переключилась. В переписку с ним вступила, очаровала его, а потом и на свидание приехала. Лида Панарина ей в этом очень помогла. А на свидание к Скачкову она, возможно, поехала после свидания с Бураковым. Хотя не знаю, как она смогла организовать с ним близкое свидание. Может, и не было ничего…
