Владимир Колычев - Стальной мотылек
— Ты совсем уезжаешь или как?
Женя никак не отреагировала на этот вопрос. Села в свой «Мерседес» «М-класса» и уехала. Возможно, прямым ходом в Москву, где у нее была элитная квартира в престижном районе.
Хоть бы один вопрос о наследстве задала, хоть бы одним словом свои претензии озвучила. Неужели она всем довольна? А ведь она должна была претендовать хотя бы на дом, который строила вместе с Радиком. Дом большой, дорогой, и вряд ли Женя считает, что Антонине он отошел по справедливости. И еще Женя могла претендовать на девять миллионов долларов, которые Радик оставил своей законной жене. Может, ей вполне хватает акций, которые отошли к ее дочери? А может, она что-то задумала.
Нехороший у Жени взгляд, и сама она какая-то не совсем нормальная. От такой всего можно ждать…
Антонина подошла к своей машине, которая одиноко стояла у ворот кладбища. Нажала на кнопку сигнализации, но дверь открыть не смогла. Оказывается, она не открыла машину, а, напротив, закрыла. Почти два часа «БМВ» простоял открытым, но ведь это же деревня, здесь и воров-то нет.
Она села в машину, завела двигатель. Намокла она под дождем, замерзла на ветру и очень-очень устала. Сейчас бы согреться и домой, в Стахов. Там у нее квартира, джакузи. Тут всего-то двести километров…
А еще лучше — к Семену, в его мотель. Попросить бы у него прощения… Но ведь не простит Семен. Да и в бегах он. Если не поймали…
Она тронула машину с места, сдала назад и только тогда уловила подозрительное присутствие за спиной. Повернув голову, посмотрела назад и увидела Семена. Он преспокойно лежал на заднем сиденье, согнув ноги в коленях.
— Я смотрю, смелая, машину не закрываешь, — ухмыльнулся Семен. — Или ты на ходячего мертвеца сети поставила?
— Ты откуда здесь? — Антонина приложила руку к груди, чтобы унять бешеный ритм сердца.
— Здесь богатых мертвецов нет, это же деревня, — усаживаясь, сказал он.
— Я спрашиваю, откуда ты взялся?
— А я не мертвец… Хотя деньги есть… Знаешь, я сколько за такси отдал?.. Двести километров от Москвы, это раз. А, во-вторых, Женя гоняет очень быстро, таксист еле удержался на хвосте…
— Женя гоняет?
— Ну да, я за ней следил. А потом тебя выследил… Машина у тебя открытая была, а я так устал… Я так понял, Скважина с его орлами здесь нет?
— Кто же знал, что ты здесь будешь.
— Ну, можешь позвонить, сказать…
— Не устал еще бегать?
— Предлагаешь сдаться?
— Однажды ты уже сдался, у Скважина до сих пор вожжа под хвостом, — улыбнулась Антонина.
Не собиралась она сдавать Семена. И вообще она рада, что они снова вместе. Даже дышать вдруг стало легче. Хотя, казалось бы, она должна была гнать его поганой метлой. Траур у нее, как-никак… Но так ведь он и не собирается к ней приставать.
— Ты чего стоишь? Давай за Женей. Вдруг она в Москву, прямым ходом?
— И что?
— Да ничего… — вздохнул Семен.
— Что ты собираешься выследить?
— Явки, пароли, все такое… Машины нет, прослушки и прослежки нет. Зато «сторожок» на мне есть. Бьюсь, как рыба об асфальт… Зачем она на кладбище приезжала?
— Как зачем? Мужа все-таки хоронили…
— Бывшего мужа.
— Бывшего, не бывшего, а наследство он ей оставил…
— Это интересно. Много?
— Там акций миллионов на двадцать.
— На нее или на дочь?
— Ты и про дочь знаешь?
— Я много чего знаю. Знаешь, как она замуж за Скачкова вышла? Лида ее с ним свела. Адрес ей дала, она ему в зону писала. Потом приехала к нему… Радик выходит, а у него уже дочка готовая…
— А Лида к ней каким боком?
— Так подруги они. Вместе в молодости проституцией занимались.
— Проституцией?
— Да. Там и проституция, и клофелин… А что, очень удобно! «Обули» клиента, и никаких проблем. В милицию же не обратишься. Это все равно, что признаться в совращении малолетних… Я так понял, Рома сам этим делом грешил, поэтому подцепил Лиду. Из грязи ее типа вытащил. А вместе с ней и другую малолетку вытащил…
— Кого?
— Как это кого? Женю.
— Какая же она малолетка?
— Сейчас нет, а десять лет назад ей всего шестнадцать было.
— Шестнадцать?! Десять лет назад?! — удивленно вскинула брови Антонина.
— Ну, выглядит она старше… И волосы красит… Ты знаешь, что у нее седые волосы?
— Седые волосы?! Да нет, не похоже…
— Тебя бы живьем в землю закопали.
— Что?! Живьем?! В землю?!.. Как это?
— Ну, это не трудно. Кладешь в гроб живую женщину, заколачиваешь его, закапываешь.
— Как была тварью, так тварью и сдохла… — проговорила Антонина. — Это не мои слова, это Радик сказал. Про Женю сказал…
— Значит, ты в курсе?
— Да нет, я думала, он оговорился…
— Так он и оговорился… Не сдохла Женя. Не успела. Радик вовремя одумался, выкопал ее… Значит, он и наследство ей оставил. Как думаешь, он искупил этим свою вину?
— Не знаю. Знаю только, что Женя все помнит. Он что, телефон ей в гроб положил?
— Когда ее хоронил? Ну, не знаю. Мне такие подробности не докладывали.
— Значит, был телефон. Она сегодня сказала, чтобы Радик ей позвонил. Все ушли, только мы остались.
— Это она ему сказала, чтобы он позвонил?
— Ему.
— Сначала он ее в гроб положил, потом она — его… А она ему звонила?
— Не знаю.
— Значит, звонила. Умоляла… Поговорить бы с ней.
— Откуда у тебя информация?
Антонина подъехала к столовой, возле которой стояла машина сестры Радика и поселковый автобус. «Мерседеса» Жени там не было. Значит, она уехала в Москву.
— Да нашлись добрые люди… Веселые они девочки, Лида и Женя, — усмехнулся Семен. — И одна мужу изменяла, и другая. Одна мужа похоронила, и другая. Во всех смыслах, похоронили, а крайним я остался… Угадай, как моя расческа в снайперской лежке оказалась? Кто ее из моей машины вытащил? Кто подбросил?
— Кто?
— Лида. Она в моей машине была, а там у меня в бардачке расческа валялась. А кто расческу на месте преступления оставил? Женя это сделала… Она же и в Радика стреляла. Там в трубе кое-что осталось. Можно экспертизу провести…
— Я думаю, что уже… — сказала Антонина. — Там на винтовке волосок обнаружили. К собачке предохранителя прилип…
— Женский?
— Не знаю… Короткий волосок был…
— С корнем?
— Нет.
— Значит, обрывок… Седой волос?
— Нет, черный. Как у тебя, — вздохнула она.
— С моими волосами сравнивали? Там на расческе должно было что-то остаться…
— Сравнивают. А может, уже и сравнили. Ты же знаешь, я этим делом не занимаюсь. Только интересуюсь…
— А если этот волос с моей расчески сняли?
— Все может быть.
— Не веришь ты мне, — с упреком проговорил Семен.
— Верю, — не очень уверенно отозвалась она.
— Не веришь. А я верю. Себе верю. И точно знаю, что не убивал Скачкова…
— Тогда кто? Женя?
— Я бы не стал этого исключать…
— А стрелять она умеет?
— Чего не знаю, того не знаю… Думаешь, зачем я за ней слежу? Информацию хочу собрать.
— И что собрал?
— А мужик с ней подозрительный живет. Дочка и на мать похожа, и на него… Крутой мужик. Реально крутой. Не баклан какой-то из тех, которые на понтах. Спокойный такой, вежливый, но взгляд холодный, тяжелый. Я бы сказал, что у него глаза убийцы… Может, сутенер ее бывший.
— Сутенер?
— Ну, не только сутенер. Говорю же, там не столько проституция была, сколько клофелин. А там, где грабежи, там и банда… Может, от этого мужика Женя и родила, а Радик это узнал и наказал ее… Может, ему за это и отомстили… Я в розыске, и возможности у меня ограниченные.
— Мог бы ко мне обратиться.
— А я что, по-твоему, делаю?
— Мог бы сразу обратиться…
— Не мог.
— Почему?
Семен многозначительно промолчал. Не трудно было догадаться, о чем он думает. А она не собиралась его переубеждать. И не до этого сейчас, да и не получится у нее ничего.
— Я поговорю с Ермолаевым. Думаю, он отработает версию с Женей.
— А разве дело не закрыли? — с сарказмом спросил Семен. — Я же во всем виноват. Осталось только меня взять…
— Не все так просто. Скачкова ты мог убить. А Панарина? Алиби у тебя железобетонное. Никто из твоих подчиненных не отказался от своих показаний.
— Но я мог заказать Панарина.
— Зачем тебе это, если ты сам справился бы… Хотя этот вариант не исключается…
— Вот и зачем, спрашивается, работать с Женей? Свалить всех собак на меня, и все дела…
— Не падай духом.
— Да не падаю. Брыкаюсь, как видишь… Как собака по углам шарюсь.
— Ищут тебя. И в Сочи у твоих родителей ищут, и мне покоя не дают. Думают, что ты со мной.
— Дураки думают. А умные знают. Мы за Женей едем, или я сам?
— Да как-то неудобно. Поминки, а я, как-никак, жена…
— Тогда я сам. — Семен решительно открыл дверь.
