Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
Маргарита Викторовна была главным референтом, чьи старания позволяли Гению не отвлекаться на бытовую сторону жизни. Под ее руководством пятикомнатную квартиру в элитном доме, сразу за комплексом зданий Государственной Рады, отделали в скандинавском стиле. Переступив порог нового жилья, Губарев понял: это именно то, что ему требуется. Такую же оценку получил полный набор одежды, аксессуаров и парфюмерии, еда в холодильнике и сама Маргарита, которая фактически поселилась с ним вместе. Теперь Андрей не знал, какой путь преодолевают несвежие мятые рубашки, чтобы превратиться в чистые и глаженые. Впервые за много лет он не знал, что будет есть на ужин, который раньше сам и готовил. И не знал, какой новый трюк выкинет Рита в постели.
В общем, Андрей в полной мере ощущал прелести неожиданно наступившей «семейной жизни». Особенно нравилось то, что все устроилось само собой: и по работе, и в быту. В нюансы он не вдавался и если бы в один прекрасный день обнаружил в «скандинавской» квартире ребенка, который называет его «папой», то воспринял бы это как должное. И даже порадовался бы, что ребенок тоже появился без особых хлопот.
Надо сказать, что все полученные удобства и преимущества Губарев отрабатывал сполна. Электромагнитный сепаратор был уже сконструирован, изготовлен «в металле» и проходил лабораторные испытания. Работа над радиационным фильтром продвигалась полным ходом. Главный конструктор лично возглавил экспедицию на законсервированное Зеленолукское радоновое месторождение, и умершая разработка начала быстро возрождаться к жизни. Закончили расчеты параметров прокачки двойного газового потока. Подходил к завершению технологический проект изготовления радонового топлива. И это была только половина его работы.
Вторая половина проходила в Польше. Восьмисоткилометровое расстояние между Киевом и Варшавой преодолевалось Андреем Васильевичем и Маргаритой как минимум раз в неделю, а то и чаще. Их стали узнавать стюардессы салонов первого класса и служащие VIP-зон международных аэропортов, а таможенники приветливо интересовались самочувствием симпатичной пары. Во многом этому способствовало то, что важных пассажиров встречали и провожали солидные, хорошо известные в сопредельных странах люди. Например, в Варшаве первым обнимал дорогих гостей пан Казимир Халецкий — национальная легенда, которую почти все знали в лицо. Сейчас он возглавлял концерн «Польгазтранс».
Для Главного конструктора в польской столице был постоянно забронирован трехкомнатный «люкс» в «Хилтоне», а в ста пятидесяти километрах на юго-восток, в живописном сосновом лесу под Купавами, в жилом поселке руководства будущего химического комбината для него строился двухэтажный коттедж, крытый зеленой металлочерепицей. Неподалеку рычали бульдозеры, с хрустом валились наземь тонкие березки, и над изумрудной травой стелился сизый дым — здесь уже приступили к планировке территории под грандиозное строительство. Когда оно начнется, каким будет и когда завершится, зависело от двух человек — от Главного конструктора Андрея Губарева и Главного инвестора Билла Фингли.
Они встретились в ресторане на открытой веранде «Хилтона», откуда открывался прекрасный вид на старый город.
Мужчина, сидящий за угловым столиком, был оригиналом — большим оригиналом, очень большим, можно сказать, охрененным, и это бросалось в глаза с первого взгляда. Дело даже не в одежде: в конце концов, каждый чудак может надеть желтую клетчатую жилетку поверх белой сорочки, повязать такой же шейный платок и нахлобучить на черные, с редкой проседью, волосы светлую шляпу, хотя обедать в головном уборе позволяют себе только хасиды, казаки, мусульмане, сикхи и некоторые другие, которых вынуждают к тому национальные или религиозные обычаи и к которым человек в жилетке не относился с такой же заведомостью, с какой относился к оригиналам. Но дело, вопреки известной поговорке, не в шляпе.
Конечно, у него были удивительные очки. Оправу с узкими ромбовидными «глазницами», в которые вставлены кругляши увеличительных стекол, ни в одной нормальной «Оптике» не купишь, но вполне можно откопать в старинном бабушкином сундуке на пыльном чердаке родового имения, в антикварной лавке в Танжере, где смешиваются пряные ветры из всех портов мира, или, в крайнем случае, изготовить на заказ у какого-нибудь экстравагантного умельца… Тем более что дело было и не в очках.
Необычность облику псевдохасида придавала обильная растительность на лице: усы и то, что после долгого незаметного рассматривания можно было с известной натяжкой назвать бородой. Закавыка состояла в том, что борода всегда растет вниз, а в данном случае пышные седые волосы начинались с обеих сторон узкого подбородка, стелились по щекам вверх, как плющ по фасаду дома, и сливались с линией усов. Очевидно, что добиться такого насилия над природой было непросто — не обошлось без гелей, муссов, укладочных пенок, пропаривания влажными горячими полотенцами и, конечно, ежедневного спанья в сетчатом или каком-то другом наморднике…
Зато теперь результат был налицо — седая растительность закрывала всю нижнюю половину лица и ритмично двигалась в унисон с нижней челюстью, а ее обладатель просовывал каждый кусочек пищи вначале в вертикальную щель невиданной бороды, а потом в горизонтальную щель рта, как инопланетный монстр в голливудском блокбастере «Хищник». Стоил ли этот результат затраченных усилий, приятно ли постоянно видеть шевелящуюся под глазами белую волосяную массу, которая вдобавок старит тебя лет на двадцать, насколько удобно с ней спать и целоваться — это другой вопрос. Судя по тому, что оригинал обедал с симпатичной девушкой лет тридцати, а за десертом по-хозяйски обнял ее за узкие плечи, особых проблем в личной жизни уникальная растительность ему не создавала. Хотя и помогала вряд ли… Впрочем, личное состояние Фингли оценивалось в пятьдесят миллиардов долларов, и нельзя было наверняка сказать, что именно помогло его сколотить — не исключено, что и экстравагантные привычки сыграли в этом не последнюю роль.
— Пойдемте, пан Анжей, я вас познакомлю! — сказал сопровождавший его Казимир Халецкий, и Губарев, вслед за ним, направился к эксцентричному джентльмену. В левой руке он держал черный кейс с конструкторско-технологическим проектом комбината, основными чертежами и расчетами. За ним, вымуштрованно отставая на шаг, шла Маргарита.
Мистер Фингли поднялся навстречу и протянул руку. Возможно, он приветливо улыбался, как требовала обстановка и протокол деловых встреч, но из-за диковинной бороды этого видно не было. Зато ладони Главного конструктора и Главного инвестора сошлись в крепком, поистине историческом рукопожатии.
Глава 5
Дичь и охотники
Наши дни. Украина
Черепахин выбежал из оврага и оказался на берегу реки. Вытоптанная трава была усеяна коровьими лепешками. Сердце колотилось где-то под горлом, изо рта вырывалось сиплое дыхание. Его никто не преследовал. Неужели еще не хватились? Да, головотяпство и похеризм — не всегда зло! Надо пользоваться случаем и быстрей уносить ноги куда подальше… Он осмотрелся.
Ниже по течению, метрах в пятистах, несколько мужиков ловили «пауками» то ли раков, то ли рыбу. Вдали слева одинокая бабушка пасла белую козу. Если объявятся конвоиры, мужики будут представлять большую опасность. Сил уже не было, и он вяло побежал налево. В небольшом поселке есть остановка рейсового автобуса…
— Что с тобой, милок? — всплеснула руками старушка, когда он пробегал мимо. — С пожара, что ли? Так пожар давно был. А глянь на себя, вся рожа черная, как у негра…
Черепахин провел рукой по лицу — на ладони осталась жирная копоть. Одежда изодрана в клочья и перепачкана сажей, руки исцарапаны в кровь… Какой автобус! В таком виде вообще невозможно показаться на людях! А старуха теперь его наверняка запомнит… Впрочем, деваться все равно некуда…
Он выругался. Бывают моменты, когда кажется, что весь мир восстал против тебя. Но что плохого он сделал этой старушке в бесформенной кофте и застиранном платке? Ничего. Чем обидел рыболовов, у которых даже лиц не разглядел? Ничем. Но почему тогда он их боится? А если не кажется и действительно весь мир объявил ему войну? Но почему? Должна же быть какая-то причина!
— С пожарища, бабуля, — хрипло произнес Черепахин. — Это моя дача сгорела. Хотел украшения найти, вот и извозился, как черт. У вас какой-нибудь одежды не найдется? Я заплачу.
Старушка пожевала губами. Лицо ее напоминало печеное яблоко. Востренький взгляд внимательно корябал Черепахина. Неужели запоминает? А может…
От внезапно пришедшей мысли он вздрогнул. Может быть, это подставные? И «рыбаки», и старушка, и коза… Тогда понятно, почему за ним никто не гонится… Тайная слежка — вот как это называется! Значит, внутри какого-то тайного и непонятного враждебного плана скрывается второй, еще более тайный и непонятный план!
