Кирилл Казанцев - Таежный рубикон
– Я к тебе с просьбой, Самвел, – бессовестно нарушая все мыслимые правила восточного этикета, не желая участвовать в обязательных для такого случая бесконечных взаимных словоизлияниях, произнесла Алина и улыбнулась в ответ. Ее буквально трясло, тошнило от прикосновений этого разжиревшего борова, но она привычно владела собой и на безупречно «отделанном» лице не дрогнул ни один нерв. – Поможешь?
– Что за разговор? Что за вопрос, Алиночка? – запричитал Арутюнян, мастерски скорчив обиженную гримасу на своей заплывшей от жира физиономии. – Зачем такое говоришь, а? Я тебе когда-нибудь отказал? – Но, мгновенно передумав, напустил на лицо «неподдельную» озабоченность: – Что случилось, родная? Что такое? Кто тебя обидел, скажи?
– Даже не знаю, с чего начать, – прикурив, задумчиво перебирая длинную дамскую сигарету в холеных пальчиках, продолжила игру Алина. – Как-то все сразу навалилось...
– По бизнесу, что ли? – «удивленно» вскинул мохнатые брови Самвел.
– Да есть проблемы... – терпеливо ответила она, стараясь ничем не выдать бушевавших внутри чувств: «Вот же скотина, сам же, скорее всего, все это и затеял! А теперь удивленно глаза таращит!»
– Ай, негодница... – облегченно осклабился он. – Так перепугала. Я уже думал, что-то совсем страшное случилось. – И, будто в мгновение ока прозрев, заговорщицки подмигнул Алине: – Шутишь, да?
– Какие уж тут шутки, Самвел? – вздохнула она и, сдавая позиции, решила больше не юлить. – Все действительно серьезно... Я бы иначе к тебе не обратилась... Понимаешь, вдруг ни с того ни с сего начали нажимать со всех сторон. Причем все сразу – и СЭСка, и налоговая...
– Слушай, родная, да ты позвони Станиславу, – не унимаясь, продолжил ерничать Арутюнян. – Он же все твои проблемы в пять минут решит. Для него же все это – пустячок. Ты что, забыла? – И, помолчав, опять состроил озорные глазки: – Может, поругались? Ну, говори. Не стесняйся...
– Да нет, – обреченно ответила Алина, понимая, что ей все равно придется идти до конца. Все равно эта жирная сволочь ни за что не отстанет – заставит ее до самого донышка выпить всю чашу унижения. – Не в этом дело... Просто у него сейчас там какие-то трудности. А время не терпит. За пару дней мне такого накрутят, что потом и не разгребешь.
– Да... – задумчиво протянул Самвел. – Я тебя понимаю, Алиночка. Как я тебя понимаю! Эти уж, если возьмутся, совсем обдерут. Тогда уже никто не поможет... – И, покопавшись, толстыми, как сардельки, волосатыми пальцами в стоявшей на столе роскошной вазе с фруктами, выудил увесистый краснобокий персик и принялся сосредоточенно его очищать изящным перочинным ножичком. Чистил и удрученно покачивал головой: – Даже не знаю, дорогая, чем тебе помочь... Даже и не знаю...
Алина молча ждала, когда же он наконец произнесет что-то существенное, но Арутюнян, казалось, так был поглощен своим занятием, что совсем забыл о ее присутствии. И она, не утерпев, опять сама вступила в неприятный разговор:
– Самвельчик, ну позвони Гургену. Ты же можешь... – И опять в кабинете повисла пауза. Арутюнян никак не отреагировал. Остался невозмутим, как каменный божок, как будто просьба Алины была обращена вовсе не к нему. И, уже не скрывая отчаянья, она вынуждена была прибавить: – Ну, позвони, пожалуйста... Я тебя прошу.
– Хочешь? Нет? – помедлив, рассеянно спросил Самвел, протягивая ей очищенный персик, и Алину просто передернуло от отвращения, когда она увидела, как по его растопыренной рыхлой и потной пятерне обильно стекает и капает прямо на стол мутный фруктовый сок. И, изо всех сил сохраняя терпение, она зажмурилась и отвела глаза в сторону. Это ее непроизвольное движение не прошло мимо внимания Арутюняна, и он удовлетворенно хмыкнул: их сегодняшняя приватная беседа с каждой минутой начинала ему все больше нравиться. Потом в раздумье посмотрел на очищенный персик и, с явным сожалением положив его обратно в вазу, промокнул ладонь салфеткой:
– Даже не знаю, дорогая... Это так дорого тебе обойдется. Вай, как дорого! – И уже совершенно нескрываемая усмешка заиграла на его лице.
– Сколько? – облегченно вздохнула Алина.
– Подожди, уважаемая. Не спеши.
– Нет, Самвел, я серьезно... Скажи сколько. Я готова все оплатить.
– Ты, наверно... меня... не поняла... – с нарочитой расстановкой произнес Арутюнян, и его направленный на нее взгляд стал предельно жестким. – Тебе придется все отдать Гургену... Ну... почти все.
Его последние слова просто ошарашили Алину, и она, не совладав с собой, резко вскочила на ноги:
– Ты что, с ума сошел?! Или это дурацкая шутка?
– Мы с тобой о шутках уже сегодня говорили. Больше не будем, – продолжил, окончательно добивая, гнуть свое Самвел. – А ты как хотела, девочка? Ты что, думаешь, он тебя даром будет от тюрьмы отмазывать? От тюрьмы, от тюрьмы, не кривись... Сама знаешь, чем теперь дело для тебя пахнет. Не успеешь опомниться, как загремишь. Вместе со своим Дорофеевым... И Стасика твоего, считай, больше нет. Не понимаешь? Совсем глупая, да?
Алина, побелев, пошатнулась и обессиленно рухнула на тахту.
– Так что, звонить? – хмыкнув, спросил Арутюнян. – Или передумала?
– Звони, – чуть слышно проронила она, прикусив губу, чтобы не разрыдаться от переполнявшей ее досады.
– Ай, молодец, – мгновенно преобразился Самвел и, протиснувшись к столу, подняв трубку телефона, «утешительно» съязвил: – Да ты не переживай, Алиночка. Оставит он тебе пару твоих салончиков. Мамой клянусь!.. Ну, один точно оставит.
* * *Все время, пока продолжался затянувшийся диалог Арутюняна с владельцем сети крупнейших владивостокских супермаркетов Гургеном Лерия, вхожим в кабинеты самых высокопоставленных чиновников краевой администрации, Алина, почти не прислушиваясь к разговору, нервно курила. То прислоняясь спиной к неудобно расположенному у самой стены валику тахты, то снова приподнимаясь и свободной рукой непроизвольно одергивая на коленях задирающуюся юбку. Конечно, еще обдумывая предстоящий торг с Самвелом, она предполагала, в какую цену может вылиться его поддержка, и ее не слишком смущало даже то обстоятельство, что, скорее всего, этого мерзкого скота придется в буквальном смысле ублажать. Но Алина и подумать не могла тогда, что цена эта окажется настолько высокой! Да и никакого торга на самом деле не состоится. Он будет совершенно неуместен!.. Но, какой бы непомерной ни казалась эта цена – ее все равно придется платить. В сложившейся обстановке выбирать не приходится. Поздно капризно крутить хвостом, ведь самостоятельно ей из этого лабиринта никогда не выбраться.
Арутюнян повесил трубку и удовлетворенно прищелкнул своими пухлыми пальцами. Крутанув кресло в сторону Алины, снова озорно подмигнул ей своим поросячьим глазком:
– Э-э! Что грустишь, девочка? Не надо, да? Все нормально. Не волнуйся. Гургенчик слово дал. А он свое слово держит.
– Спасибо, Самвел.
– Да брось ты, Алиночка... Не благодари. Какие могут быть вопросы между такими старыми друзьями, как мы с тобой... Ведь мы друзья, да?
– Конечно, друзья и... я тебе очень благодарна.
– Зачем такое говоришь? – недовольно сморщился Арутюнян и, подкатившись к резной ореховой секции, занимающей всю дальнюю стену кабинета, открыл дверцу бара. Посмотрел на горку бутылок с разноцветными этикетками и выбрал початую бутылку пятизвездочного «Ахтамара». – Мы сейчас с тобой эту радость отметим. Друзьям нельзя грустить, детка. Друзьям положено веселиться! – И, щедро нацедив коньяк в пузатые «наполеонки», добавил: – Ай, какой добрый человек Гурген! Вах, какой человек! Никогда друзей в беде не оставит.
Алина пила мелкими глотками, жмурясь от удовольствия и чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу. А когда управилась с первой порцией, Самвел со шкодливой улыбочкой тут же налил ей вторую и, поднеся свой бокал к огромному, как у бабуина, щербатому носу, втянул в себя затрепетавшими ноздрями исходивший из него аромат и блаженно закатил глаза:
– Лучший в мире коньяк, да?! – возопил восторженно, беззастенчиво привирая, как всякий «преуспевающий» армянин. Алина, равнодушная к его фальшивым восторгам, продолжала молча утешаться действительно неплохим коньяком, и с каждым глотком навалившиеся проблемы отступали все дальше, становились все менее весомыми. Жуткая перспектива лишиться всего нажитого, превратиться из настоящей бизнес-леди в обыкновенную хозяйку какой-нибудь заурядной занюханной парикмахерской ее уже больше не пугала. Одному богу известно, что там ждет впереди, а потому и нечего расстраиваться раньше срока. Главное сейчас – это устоять! Устоять, чтобы потом, когда все уляжется, опять начать все сначала. При ее-то способностях и мертвой хватке – не такая уж и трудная задача... А с помощью Арутюняна можно будет и Глотова со временем сковырнуть. Тут уж выиграет тот из них двоих, кто окажется к Самвелу ближе, кто умудрится стать для него незаменимым. А в этом никакому Филипповичу ее не обойти! Никакая фора не поможет.
