Кирилл Казанцев - Таежный рубикон
И довольная собой Алина, поставив на стол пустую «наполеонку», лукаво переглянувшись с начинающим распаляться Арутюняном, подошла к нему вплотную и взяла в руки пряжку его брючного ремня.
– Только дверь закрой, – пьянея, хихикнула она, отмечая про себя, что не такой уж он и страшный урод, как казалось до коньяка. Просто милый пузанчик.
– А-а, не надо закрывать, девочка. И так никто не войдет, – возбуждаясь, заурчал Самвел, запустив свою мохнатую пятерню под ее коротенькую юбчонку. – Ты разденься только. Я смотреть на тебя хочу. Я так больше люблю, да.
И она медленно разоблачилась, изображая при этом какую-то жалкую пародию на подсмотренный в кинопорнушке эротический номер. Опустилась на колени и обхватила ладонями восставшее внушительное достоинство застонавшего от вожделения Арутюняна. А затем, ловко поместив его за щеку, принялась интенсивно трудиться губами и язычком, помогая себе двумя руками.
– Аво эх! – промычал Самвел. – Вай, хорошо, детка! Как хорошо!.. – И, совершенно обалдев от сладкого удовольствия, перешел на какой-то ломаный русский, словно только вчера приехавший в Россию гастарбайтер. – Ты поднимись, да... Всю тебя видеть хочу! Так хочу!
Алина сразу же послушно поднялась на ноги и, перегнувшись в поясе, оттопырив назад свою соблазнительную круглую попку, продолжила начинающее ее увлекать занятие. Да так азартно, что разомлевший Самвел даже не услышал, как открылась дверь в кабинет, а вошедшего старшего брата, лысого и кривоногого коротышку Ашота, заметил только тогда, когда тот в полном восхищении замер в двух шагах от них с Алиной.
– Слушай, – прохрипел Самвел, – что стоишь, как ишак?! Помогай давай, да...Ты, Алиночка, не против?
Окончательно окосевшая от выпитого коньяка Алина только промычала в ответ что-то нечленораздельное, не выпуская изо рта багровое от напряжения достоинство младшего Арутюняна, и старшенький тут же начал дрожащими руками снимать с себя брюки. Долго елозил, кряхтя, пока ему наконец не удалось пристроиться к ней сзади. А через минуту после этого Алина уже вовсю ему подмахивала, все больше распаляясь и повизгивая, одновременно ублажая обоих уважаемых джигитов. Что-что, а работы она никогда не гнушалась. Тем более такой приятной и полезной.
Дорофеев
Дверь в хату распахнулась. На улицу вывалился Солдат и обалдело уставился на Игоря.
– Тут это, шеф... – заблажил он срывающимся от радости голосом. – Нашли вот. В сапоге у него было, в портянке замотано. Представляешь?!
Дорофеев, еще погруженный в свои невеселые мысли, бросил на шоферюгу рассеянный тяжелый взгляд. Но, присмотревшись повнимательнее к тому, что тот ему протягивает, замер в полном изумлении. Это была плотная пачка баксов, перетянутая резинкой. Игорь взял ее, взвесил на ладони, прикидывая, сколько она может потянуть, и молча шагнул за порог.
* * *Теперь он уже глядел на этого помятого, словно побитого молью мужика с неподдельным интересом. Пацаны только начали его прессовать, а потому он еще выглядел терпимо. Сидел на полу в захламленном углу и, вытирая кровавые сопли своей здоровенной заскорузлой клешней, недобро зыркал на Дорофеева.
– Да ты, оказывается, не так прост, как кажешься, – констатировал Игорь, снова взгромоздившись на табуретку. – Откуда такие бабки, если не секрет? Сельчан втихаря трясешь? Так с них тоже вроде много не разживешься?.. Что молчишь? – И, подозвав Щира, приказал: – Так... Ну-ка еще раз тут все обшмонайте. И в этот раз как следует. Пол, потолок, все стены простучать. Проверить каждую щель... Не забудь в хлеву посмотреть. В общем – везде. Ясно?
– Сделаем, – пробурчал Щир. А Дорофеев снова повернулся лицом к хозяину «берлоги».
«Странно, конечно, – думал Игорь, – у такого чмыря – и такие деньги... Да тут не меньше трех-четырех тысяч долларов! Для этого отстоя – сумма просто нереальная. Значит, как пить дать дело у него нечисто... Но колоть его надо в первую очередь все ж таки насчет беглецов. Это гораздо важнее. И вероятность того, что они здесь были, остается... Но колоть-то будет совсем непросто. По всему видно – мужик тертый. Жизни в свое время понюхал. Из него можно жилы вытянуть, а он и рта не раскроет...»
* * *Не прошло и пятнадцати минут, когда пацаны, напустив в кухню морозного воздуха со двора, громко, возбужденно переговариваясь, втащили в дом какие-то тяжелые громоздкие свертки, обмотанные мешковиной, вцепившись в них всем скопом.
– Что это? – нахмурился Дорофеев.
– Амба лоча, – хохотнул Щир.
– Не понял...
– Это по-удэгейски... Шкуры тигриные значит. И не одна «матрасня». Тут, шеф, три полных комплекта с костями. Сечешь?
– Не слабо! – не удержавшись, присвистнул Игорь. – Где были?
– В бочке забитой за коровьей стайкой. Еще и сенцом привалил, мудрило.
– Ладно... Понял... Так он, оказывается, у нас – крутой мэн?! Тигробой, блин...
– Нет, ну ты зацени, шеф! – восклицал Щир, разматывая мешковину. – Красота, бля буду! С головой, с когтями...
– С этим потом, – опомнившись, прервал его счастливую щебетню Дорофеев. – Волоките пока в комнату и тут же все – ко мне. Мы ведь с этим шустрым зверобоем еще не договорили. – Сказал и снова начал ломать голову над тем, как лучше подступиться к сидящему перед ним мужику, оказавшемуся на поверку совсем не тем, за кого он себя усиленно выдавал. И все эти найденные бабки да шкуры были сейчас явно не ко времени. Эти долбаные находки привели пацанов в благостное настроение. А надо, чтобы они были злющими как черти. Иначе ничего путного от этого ушлого тигрятника не добьются. И Игорь понял, что ситуацию надо срочно и в корне менять. Встал и, подойдя к дверному проему, ведущему в комнату, якобы ненароком повернулся к хозяину спиной в надежде на то, что, оставшись без надзора, тот рискнет пойти на срыв. И это сработало, но не совсем так, как ему хотелось. Чего абсолютно не ожидал – так это получить сзади по голове чем-то увесистым. Да так, что потемнело в глазах.
* * *Теперь уже злости хватало с лихвой всей честной компании. Мужик, отбиваясь от догнавших его в ближайшем орешнике пацанов, каждому из них оставил добрую зарубку на память: одному выбил два передних зуба, другому посадил под глаз капитальную лиловую сливу. Да и остальным от него тоже досталось порядком – намял бока сердечно. Утихомирили только, хватив по рогам здоровенным дрыном. И то не с первого раза. Удар держал, как тварь из триллера.
Дорофеева просто разрывало от бешенства, когда смотрел на эту мокрую падлу, валяющуюся под ногами в полной отключке. В башке – полный бедлам! Будто кто-то в конец офанаревший непрестанно лупит по мозгам, как по барабану. И даже приложенный к затылку лед, завернутый в носовой платок, не приносил никакого облегчения. Это еще хорошо, что на голове шапка была! А то бы уже вперед ногами выносили.
– Поднимайте его, на хрен! Что тупите? – заорал Дорофеев и тут же скорчился от дикой боли в черепушке.
Мужика окатили ледяной колодезной водой из ведра. Не помогло. Еще, и еще раз. С остервенением поливали, как грядку, до тех пор, пока не замычал наконец, очухавшись.
– Ну что, герой сраный? Отъехать хочешь? – прохрипел Игорь. – Не угадал... Ты теперь у меня долго отъезжать будешь. Еще успеешь маму не раз вспомнить, а не только норку, куда ты своих дружбанов спрятал... Привяжите-ка его к стулу. Так, чтоб руки свободны были.
Подручные Щира, не мешкая, с большим удовольствием намертво прикрутили оклемавшегося зверобоя к спинке ободранного стула найденным в кладовке телефонным кабелем. Спеленали на совесть, так, что едва мог дышать. Подтащили его вплотную к кухонному столу, предварительно сбросив на пол всю сваленную на него дрянь, и застыли в ожидании следующей команды.
– Солдат, тащи разделочную доску и топор. Нет, лучше молоток, и потяжелее... – с сомнением в голосе произнес Дорофеев. – Хотя, ладно... давай и то и другое. – И, дождавшись, когда все его указания будут в точности исполнены, добавил: – А теперь шлепни его загребущую клешню на доску и для начала сделай ему форшмак из мизинца.
– Понял, – быстро ответил шоферюга, выражая жгучее желание приступить к освоению новой профессии ката, но потом вдруг заменжевался: – Шеф, а на какой руке-то нужно?
– А начнем с правой... Мы ему такие грабли изготовим, что он до гробовой доски будет ногами задницу чесать.
Солдат ни секунды не раздумывал: прицелился и после короткого замаха шваркнул молотком по оттопыренному пальцу мужика со всей дури. Так, что кровавые брызги дробно стукнули по стене. Как и предполагал Дорофеев, диковатый зверобой не издал ни единого звука. И Игорь, передернувшись от вида кровавой квашни на столе, брезгливо смахнул со щеки красную каплю и, пересиливая отвращение, уставился в его расширенные от страшной боли темные зрачки. Но то, что он там увидел, ему совсем не понравилось.
