Идите и убивайте! - Александр Афанасьев
— Откуда ствол?
…
— Не говоришь? Ну и не говори. Потому что на винтовке этой уже восемь жмуров.
Украинец снова вскинулся, хотел что-то сказать, но в последний момент сдержался
— Будешь молчать, пойдешь по всем этим делам паровозом, за чужие трупы отвечать. Восемь заказных — по-любому пожизненное. Без вариантов. Не соскочишь.
Украинец явно занервничал — я видел, как он сцепил пальцы. Эта провокация как раз и была основана на странной винтовке — почти наверняка это не его. Надо узнать — чья.
— Если честно, я не верю, что эти восемь жмуров ты сделал. Подставили тебя. Там серьезные фигуры, тебе не чета. Местные разборки. Но отвечать придется тебе. Грекам пофиг, им лишь бы висяки закрыть. Это не в них стреляли. Пойдешь на зону, а через пару месяцев налетишь на нож. Чтобы уже наверняка, чтобы эти трупешники так на тебе навсегда и остались. Мертвые не говорят, верно?
…
— Я сейчас досчитаю до десяти. Потом встану и уйду. А ты и дальше играй в Зою Космодемьянскую. Надоел ты мне. Считаю…
Это был мой последний шанс. Основанный на хорошем знании украинской натуры — там все и всех кидают, потому любой украинец чуть что, подозревает кидок. А на всем постсоветском пространстве действует строгий, пусть и неписанный закон. Если тебя кинули — значит, ты освобождаешься от всех обязательств и можешь тоже начать кидать. Вот я и предположил, что если киллер подумает что его подставили — то начнет говорить. Если же нет…
Я честно досчитал до десяти. Потом начал подниматься… и тут киллер сказал по-русски.
— Стой.
Я медленно присел
— Фотик… с. а — прошипел киллер
— Фотик тебе винтовку дал? Кто заказчик?
— Если скажу, что будет?
— Я уже сказал. Поговорю с греческими коллегами, как тебя из-под удара вывести. Дашь показания на заказчика — зачтется. Тем более, по факту из греков ты даже не ранил никого.
Это была ложь, но могло пройти. Особенно в такой ситуации — люди хотят верить в хорошее, особенно в тюрьме.
Киллер думал. Потом буркнул
— Документы покажи
— Не вопрос — я выложил на стол удостоверение, придержал пальцами. Киллер всмотрелся
— Чо, в натуре генерал?
— В натуре кум в прокуратуре. Ты пока не на крытой, с тобой люди разговаривают.
— Извините…
— Принимается. Говорить будешь?
У киллера вдруг затряслись руки
— Если скажу, завалят меня. Из-под земли достанут.
Я понизил голос
— Давай так. Серьезные люди замешаны?
Украинец кивнул
— В Москве бывал?
Украинец снова кивнул. Я понизил голос почти до шепота
— Здесь не пишут. Я тебе подберу дело в Москве, какое-то. Подпишешь сознанку, возбудим дело об экстрадиции. Те, кто сидят по делам об экстрадиции, сидят отдельно от уголовников. Подпишешь согласие на экстрадицию. Вывезем тебя в Москву — а там уже моя власть. Какие у нас отношения с Украиной — ты знаешь. В обиду не дадим. Кто такой Фотик?
— Ротный мой. С…а.
— Это он тебе винтовку дал?
Украинец кивнул
— Сколько пообещал.
— Три.
— Три — чего?
— Три штуки евреев.
Я присвистнул
— Ты что, парень — того?! Шарики за ролики заехали? Ты взял заказ на олигарха за три штуки евро? Всего? Ты хоть знаешь, сколько за такое реальная цена?! Вахи в Дагестане берут больше! Совсем охренели?!
— Да я не знал, в кого стрелял! Я и вас то не знаю.
Ну, это я уже понял. Сразу, как только зашел в кабинет — по равнодушному взгляду, которым меня царапнул киллер. Он меня ни разу не видел.
— Холодовский бизнер. У него на счетах пятьдесят лямов, как минимум. Думаешь, его смерть стоит три штуки? Ты знаешь, какие проблемы ты на себя повесил за эти три штуки? У Холодовского дружки остались, они с тебя спросят.
— Вам хорошо говорить — окрысится киллер — для вас три штуки, тьфу. Думаете, у нас там, в Украине не знают, как вы живете! Сколько у тебя в загашнике? Десять? Двадцать? Пятьдесят лимонов? С…а!
— Не хами — строго сказал я — иначе сделка отменяется. Фотик дал винтовку и приказал убрать Холодовского?
— Да.
— Когда это было? Где?
— Здесь. Пять дней назад.
— Полное имя Фотика?
— Не знаю… ротный он мой из АТО, откликается на Фотика. Зовут Сергеем
Я усмехнулся
— И это всё? Да ты ничего не знаешь, друг мой. Тебя тупо поимели, вызвали сюда, дали винтай на котором много чего висит и отправили на дело, в расчете на то, что ты попадешься. Как думаешь, с чего это мы тебя так быстро взяли? Твои побратимы тебя и сдали. Мы знали, куда ты побежишь. Потому что они нам сказали. Ты — шестерка. Грузчик. За их дела отвечать будешь. А не знаешь ты — ни хрена! Бывай, дубина стоеросовая…
— С..а!
…
— Подожди! Подожди!
…
— Сорок человек здесь! Сорок!!! Со стволами! Они войну начать готовятся!
Я остановился
— Ты чего? Какие сорок человек со стволами, совсем рехнулся?
— Наши! Сорок человек, стволы у них у всех! Нам сказали, надо в людей на улице будет стрелять! За это по пятьдесят штук пообещали! И паспорт Евросоюза — потом.
Я вернулся за стол
— Где эти сорок человек? Кто они?
— Наши. Оперативный полк Азов. Может и еще есть. Я не знаю. Но побратимы тут, я с ними был. Сорок человек…
Я выдохнул
— Давай-ка с самого начала. Тебя как звать? Только по-настоящему?
— Вася я. А фамилия Заяц.
— Уже хорошо. Из Днепропетровска?
— Днепр…
— В Днепре рыбы живут, а не люди. Где ты сорок человек со стволами видел?
То, что рассказал Вася Заяц — не укладывалось вообще ни в какие рамки.
Звали его Вася Заяц, родился он в Днепропетровске, в небогатой семье. В юности «отримал» судимость, за грабеж, потому в армию не взяли. Увлекался футболом, был болельщиком. Как и все ездил на заработки — Ростов, Воронеж, Москва…
Потом начался Майдан, и Вася поехал на Майдан…
…
— На Майдан то зачем поехал?
Этот вопрос не был обязательным, просто интересно было понять
Вася посмотрел на меня
— Вам, русским не понять
— А ты расскажи, я попытаюсь. Ты хоть понимаешь, дубина, что вы наделали?
Вася пожал плечами
— А чего? Я в Москве получал, если пересчитать — пятьсот евро. А если в Европу вступить, там зарплаты от полутора тысяч, пацаны кто ездил, говорили. Нас обломали, мы и вышли. Делать все равно было нечего, работы нет никакой. А вы зачем Крым забрали? Это вы виноваты!
Я
