Валентин Курицын - Томские трущобы
— Ваше счастье, что вы уехали в Томск и избежали общей участи, — так закончил свой рассказ Кравер.
Легкая ироническая улыбка скользнула по лицу Загорского.
— Ну, я то, положим, мало чем рисковал: ведь карманы мои были уже опустошены никем иным, как вами, многоуважаемый!.. Скажите же, однако, как вам удалось освободиться.
— Мы пролежали до утра… Продрогли до последней степени. К нашему счастью, из города приехал кучер Ковригина, с письмом от его супруги… Он нас и освободил. Караульный оказался также связанным. Остальная дворня мертвецки пьяна, ничего не помнит — очевидно их одурманили…
— Ловко сделано! И следов никаких нет! — Кравер махнул рукой. — Точно сквозь землю провалились! Но довольно об этом: неприятно даже вспоминать! Пригласил я вас сегодня, чтобы потолковать о важном деле…
Кравер понизил голос до шепота…
29. Вино, карты и женщины
— Предстоит случай хорошо выиграть!
— Где, — спокойно спросил Загорский, небрежно стряхивая пепел папиросы.
— В Томск приехал один богатый подрядчик с забайкальской дороги страстный игрок. Игру ведет большую. Говорят, что проездом в Красноярске, он в три дня оставил в клубе 17 тысяч, — многозначительно шептал Кравер через стол.
— Верны ли эти данные? — задумчиво покачал Загорский головой.
— За достоверность сказанного ручаюсь головой! — воскликнул Кравер и, опять переходя на полушепот, пояснил: — Меня познакомил с ним Сашка Фальцвейн. А Сашка, как вам известно, не ошибается в людях: нюх имеет.
— Располагает ли этот ваш подрядчик в настоящее время крупной суммой?
— Фальцвейн, не далее как вчера, видел у него бланк перевода на 20 тысяч рублей. Чего ж вам более!
— Гм… вы не знаете, зачем он приехал сюда в Томск?
— Закупить лошадей для своих работ. Вот на этой-то почве я и познакомился с ним. Вы ведь знаете лошадей, и я могу вас познакомить…
— Что ж, познакомьте! Но как вы предполагаете устроить игру?
Кравер помолчал, потер переносицу и, пытливо смотря на на Загорского, начал:
— Видите ли, дорогой мой Сергей Николаевич, можно было бы, конечно, ввести его в клуб, но это будет противоречить моим планам. Не хотелось бы устроить игру домашним образом… Играть мы с вами будем в компании! Понимаете!
Загорский ничего не ответил на это и принялся за поданный завтрак.
— Нужно только суметь втянуть его в игру, — таинственным шепотом заметил Кравер.
— Но у меня нет сейчас достаточной суммы свободных денег. За последнее время я ужасно проигрался, — отозвался наконец Загорский, отпивая глоток вина.
— Сложимся с вами по тысяче, на первый раз будет довольно!
— Хорошо! Однако, прежде, чем толковать о деталях, я хотел бы лично увидеть этого господина. Ваш Фальцвейн, может быть, что-нибудь напутал.
— Кончайте ваш завтрак и едем к нему.
— К кому!
— К Шельмовичу, фамилия так подрядчика… Он обещался ждать меня до двух часов дня.
— А где же он остановился? — полюбопытствовал Загорский, вынимая из жилетного кармана зубочистку.
— В номерах… Недалеко отсюда — на обрубе…
— Едемте, у меня здесь лошадь!
Они расплатились за завтрак и вышли из гостиницы.
Быстрый иноходец в две минуты доставил их до меблированных комнат, где квартировал «подрядчик» Шельмович, с которым наши читатели уже знакомы по предыдущему рассказу.
— Однако! — поморщился Загорский, втягивая носом кислый воздух темного коридора. — В какой помойной яме живет этот ваш знакомый!
— Экономия, батенька, свойственна всем коммерческим людям! — отозвался Кравер.
В знакомом уже нам номере их встретил г-н Шельмович, одетый на этот раз в модный элегантный смокинг и белый жилет. Черный шелковый галстук был защиплен громадным поддельным бриллиантом. Такие же камни сомнительного происхождения украшали крючковатые пальцы мнимого подрядчика.
— Прошу, господа! — приветствовал он гостей, делая театральный жест.
— Я давно уже жду вас, многоуважаемый Рудольф Карлович! — продолжал Шельмович. — Отчего вы не пожаловали раньше — к завтраку?
— Позвольте вам представить моего друга — Сергей Николаевич Загорский!
Лицо Шельмовича озарилось приятнейшей улыбкой, точно он увидел нечто давно жданное и горячо желаемое.
— Очень, очень рад! — протянул он Загорскому обе руки. — Будем знакомы! Шельмович, Исай Яковлевич!
Загорский холодно ответил на рукопожатие и молча уселся на предложенный стул. Шельмович волчком закрутился по комнате.
— Я так рад видеть вас! Скажите, чем вас угощать! Вы курите. Вот не угодно ли сигары… Рекомендую — настоящие, манильские! Только во Владивостоке можно достать такие сигары… в Петербурге, у Фека, надо заплатить сто рублей за ящик, и то получите худшего качества!
— О, не беспокойтесь, пожалуйста, мы только позавтракали, — заметил Кравер. — Вот, — продолжал он, — мы вчера говорили с вами, Исай Яковлевич, относительно выбора лошадей… Мой друг большой любитель и знаток в этом деле и, наверное, не оставит нас своим советом.
Шельмович даже руками замахал:
— Что вы! Что вы! Разве я смею злоупотреблять любезностью господина Загорского!
— Это меня не затруднит! — поклонился последний.
— Можно войти? — послышался в это время за дверью женский голос.
Шельмович стремительно бросился к двери.
— Прошу прощения, господа! — отнесся он к своим гостям. — Войдите, пожалуйста!
Дверь открылась. На пороге комнаты показалась Катя в длинном меховом манто и дорогом боа. Сзади ее смущенно улыбалась молоденькая девушка, одетая просто, даже бедно.
— Боюсь, что мы не вовремя! — окинула присутствующих пристальным взором Катя. Глаза ее на минуту остановились на лице Загорского, который бесцеремонно рассматривал спутницу Кати. — Какое странное сходство! подумала Катя. — В таком случае мы зайдем потом! — обратилась она к Шельмовичу.
— Как вам будет угодно! Пожалуйте! — любезно улыбнулся он. Он вышел проводить девушек.
— Вы не теряете времени! — многозначительно произнес Кравер, когда хозяин снова вернулся в номер.
— Вино, карты и женщины! — деланно рассмеялся Шельмович. — Моя слабость!
— Кстати о картах! Не приедете ли вы сегодня ко мне вечерком? Составим игру, — подхватил Кравер.
— Ах, пожалуйста! Я очень благодарен за приглашение! По вечерам я умираю со скуки! — поспешил согласиться Шельмович.
Обменявшись еще несколькими незначительными фразами гости откланялись.
— До вечера! Я вас жду! — еще раз напомнил Кравер. — Вы куда? — спросил он Загорского, выходя на крыльцо.
— Домой! — кратко ответил тот, усаживаясь в санки.
Кравер в свою очередь взял извозчика.
Домой, однако, Загорский не поехал. Он, проехав улицу, велел вновь вернуться в номера…
Шельмович встретил его улыбкой, но Загорский огорошил его сразу:
— Я вас знаю! Не пробуйте увернуться. Кравер собирается обыграть вас, как богатого подрядчика; на самом же деле вы — шулер и аферист! Молчите, говорю вам! Я не буду вам мешать! Можете обчистить Кравера, как липку! Я требую от вас одного!
— Именно! — пробормотал Шельмович.
— Та девушка, которая приходила к вам сейчас, молоденькая, должна быть моей! Понимаете!
— Ну, как же, однако! — слабо запротестовал Шельмович.
— Ни слова больше! Я догадываюсь: вы хотели купить ее как свежий товар. За вами и раньше эти дела водились… Согласны ли вы уступить ее мне?
— Хорошо!.. Пусть будет так…
Часть вторая. НА ПУТИ К ВИСЕЛИЦЕ
1. Под вой метели
Глухая зимняя ночь… Улицы города занесены снегом и тонут в темноте.
Снежная пурга проносится над спящим городом, поет однообразную унылую песню… Жутко… Страшно в такую ночь выходить на улицу…
…Бум, бум, бум… — слабо разносится сквозь шум непогоды удар колокола.
Бьет полночь.
В одной из самых глухих улиц города тянется занесенный снегом пустырь. Посредине его черный флигель. Из двух окон верхнего этажа ложится полоса света. Для того, кто захотел бы попасть в это уединенное жилище, два освещенных окна среди мрака бурной непогоды, служили бы прекрасным маяком.
Заглянем под кровлю флигеля. Большая мрачная комната с обвалившейся штукатуркой не имеет никакой мебели, за исключением деревянной скамейки и черного стола, на котором горит свеча, воткнутая в пивную бутылку. Сквозь разбитые и заложенные окна тянет холодным воздухом и колеблется пламя свечи, отчего по стенам комнаты и на потолке дрожат причудливые тени. В комнате двое: громадный широкоплечий мужчина со зверским выражением лица, кривой на один глаз и наш старый знакомый — Сенька Козырь.
На столе перед ними стоит наполовину распитая бутылка, «монопольки», лежит черный хлеб и огурцы, завернутые в бумагу. Собеседники выпивают прямо из горлышка, строго соблюдая очередь, и разговаривают вполголоса.
