Владимир Колычев - Братство волчьей стаи
Успокаивая себя, Костя остановился возле окна, которое смотрело на огород, оперся плечом о стену. А там, переливаясь на ветру в лунном свете, покачивалось деревце. Оно уже почти приняло формы знакомой златоволосой русалки, когда страх тряхнул Костю изнутри. Нельзя спать!.. Не спать, не спать…
Но как быть, если со двора в глаза назойливо лезет чарующее искушение? Куда ни глянешь, везде русалка, колдовской взгляд которой вгоняет в сон… Может, заняться обычной ведьмой? Посмотреть, как она там.
Говорят, эта ведьма крутила шашни с егерем, заподозренным в крысятничестве. Доказательств вины не нашли, но его все равно прижмурили. А доказательства этой вины где-то остались. Говорят, там немало золота, килограмма три-четыре. Может, Алла знает, где слитки? В любом случае за ней нужно присматривать. В погребе она, связанная по рукам и ногам. А по-другому с ней, говорят, нельзя.
Люк был закрыт на засов, который установили совсем недавно. Костя вспомнил какой-то ужастик, в котором врата в ад находились в таком же погребе; от нечистой силы пытались закрыться на три засова и на шесть замков, но бесполезно. А они с парнями закрылись от колдовской силы на один только засов, и ничего, нормально все. Замки не сорваны, и открылись они легко.
Костя снял крышку люка и уловил свежее дыхание ветра. Могло дуть из отдушины, но раньше такого не было. Что, если дует из пролома в стене?.. Он включил свет, осторожно глянул вниз. Матрас, на котором обычно лежала пленница, пустовал. А чуть в стороне валялись веревки.
Костя спустился в погреб, тогда и увидел подкоп, из которого дуло. И еще он услышал шум заработавшего двигателя. Теперь он понял, почему его все время клонило в сон. Это ведьма напустила на него чары, чтобы выбраться через подкоп, сесть в машину, открыть ворота и уехать.
— Шухер! — заорал Костя.
И бросился наверх в ожидании, что крышка люка захлопнется перед самым его носом. Но ведьма не смогла его остановить, он выбрался наверх, снова заорал, поднимая своих дружков.
Он первый выскочил из дома, бросился к «Москвичу», к которому со стороны ворот бежала ведьма. Голикова завела мотор, но не рискнула ломать ворота, а открыла их руками, сейчас она сядет за руль, и тю-тю. Но Костя ее не отпустит.
— Стой, сука! — Он решил не хватать ее за руки, пытаясь остановить, а вскинул карабин.
Она опасна, в ней столько колдовской силы, но пуля сильнее волшебства.
Алла остановилась, большими бешеными глазами глянула на Костю. И в этот миг в ухо что-то сильно ударило. «Неужели колдовская сила?» — подумал он, теряя сознание…
* * *Одного бандита Олег вырубил точным попаданием булыжника. Хороший камень попался, гладкий, приятный на ощупь. Такие голыши обычно кладут на крышку, под которой квасят капусту. А боевику Чащина этот камень расквасил ухо. Парень рухнул с крыльца без чувств. Выживет или нет — это как решит Провидение. Этому хотя бы предоставили шанс выжить.
Вслед за первым с крыльца свалился второй бандит. Этого Олег ударил прикладом в затылок. Собирался выстрелить, но парень так удачно подставился… А третий боец рванул в дом, закрыл за собой дверь. И попробуй его оттуда выкури. Но зачем напрягаться, если Алла уже в машине и ничто не мешает ей выехать со двора?
Олег уже второй час наблюдал за домом, когда появилась Алла. Он видел, как она в лихорадочной спешке открыла машину, завела двигатель, после чего бросилась открывать ворота. Помочь Пахомов ей не мог, потому что подходил к дому с другой стороны. Зато он смог вырубить двух бойцов, которые охраняли ее. А на третьего он плюнул и бросился за машиной, она как раз стронулась с места.
Он догнал ее за воротами, на ходу открыл заднюю дверь. Машина сбавила ход, чтобы повернуть, Олег воспользовался этим и запрыгнул в салон. В этот момент из дома выстрелили, пуля с визгом чиркнула по крыше автомобиля.
— Твою мать! — как резаная заорала Голикова.
Олег еще не принял устойчивое положение, и она этим попыталась воспользоваться. Еще одно упущенное мгновение — и он бы не смог остановить ее руку с ножом, направленную на него.
— За руль держись, дура! — крикнул он, вырвав нож с тонкой ручкой и гибким лезвием.
И руку отпустил, чтобы женщина взялась ею за руль. Машина ехала по направлению к деревне, дорога прямая, но скоро должен быть поворот. Олег не хотел, чтобы она въехала в придорожный столб.
— Это ты? — спросила Голикова.
И не совсем понятно, то ли обрадовалась она, то ли огорчилась.
— Не бойся, можешь ехать.
Олег бросил взгляд назад. Никто не бежал за ними. А машины у боевиков не было — во всяком случае, под рукой. Не осмелились они оставить во дворе такой демаскирующий фактор.
— Куда?
— А куда ты собралась?
— Не знаю.
— От тебя землей пахнет, — заметил он.
И еще Пахомов осмотрел нож. Дешевый кухонный вариант, к тому же лезвие ржавое.
— Они меня в погребе держали. Я через подкоп выбралась.
— А подкоп откуда взялся?
— Кроты вырыли, — совершенно серьезно сказала Голикова. — Я их призвала, они быстро управились. Всего за три дня…
— Шутишь, — ничуть в том не сомневаясь, сказал Пахомов.
Он уже знал, что человек может обладать сверхспособностями, но чтобы кротов на помощь призывать?! Нет, это уж слишком.
— Два крота, одного зовут Правой, а другого Левой! — Алла оторвала от руля обе руки, поднесла к плечам устремленные вверх намозоленные ладони.
— Ты молодец.
— Я не говорила, что ты у меня был. Они сами это поняли. Ну, тогда, когда я тебя выгнала… Я знала, что они едут, поэтому выгнала…
— И бабушка меня твоя толкала.
— Тебе показалось.
— И волчьей кровью она меня поила.
— Кровью я тебя поила.
— И где ты ее взяла?
— Там волк возле норы лежал, уже не живой, но еще и не мертвый. А я знаю, как волчья кровь лечит… И бабушка знала… Если бы не кровь, ты бы не выжил… Ты тоже был ни живой, ни мертвый. В тебя волчья душа вселилась…
— Не знаю.
— Знаешь. Ты должен ее чувствовать…
— Бабушкины сказки.
— Сказки, — кивнула Голикова. — Моей бабушки сказки.
— Ну, твою бабушку я знаю… А про Татьяну тоже сказка?
— Про какую Татьяну?
— Ты сказала, что моя женщина жива.
— Да, говорила. Ее зовут Татьяна?
— Подполковник полиции Знаменова Татьяна Сергеевна.
— Не знаю, не видела. А что увидела, то сказала. Она твоя женщина.
— Моя.
— Я так и поняла. А спасти ее не могла… Тебя спасла, а ее — нет. Но это не моя вина.
Пахомов кивнул. Действительно, не так давно Алла фактически заставила его уйти от опасности. Но и это мелочь по сравнению с тем, как она вытащила его с того света в лачуге своей бабушки. Она и сама тогда приняла участие, и даже бабушку с того света позвала себе на помощь.
— Ты тоже мне сегодня помог, — сказала она. — Можно сказать, мы в расчете.
— Ну, не знаю. Пока я в машине, тебе покоя не будет. Ты далеко не уйдешь.
— Это плохо, — вздохнула Голикова. — Если я тебя сейчас высажу, то все равно будет плохо.
— Ну почему же? Возможно, тебя не убьют.
— Не хотелось бы.
— Но все равно ты далеко не уйдешь.
— Есть одно место. Там меня не найдут. — Алла сделала особый упор на себя в единственном числе.
Не хотела она, чтобы Олег ехал с ней. И ее можно было понять. Его будут искать до последнего, а о ней скоро забудут. Если она сможет затеряться на бескрайних просторах страны.
— Я тоже знаю такое место, — сказал он. — В Москве. Там тебя никто не тронет. Если там буду я. Но я туда не спешу. Мне сначала здесь нужно разобраться.
— Я знаю. Ты будешь драться до последнего. В тебе живет волк, но ты человек. И мент… Ты что-то хочешь узнать?
— Да. Почему убили Бортникова?
— Если я тебе скажу, ты увязнешь еще глубже. Как страус в песке, только наоборот, — усмехнулась Алла.
— Это как?
— Одна голова из песка торчать будет.
— Ничего, выкарабкаюсь… Так в чем Бортников перед Чащиным провинился?
— Я не знаю, кто такой Чащин.
— Зато он тебя знает. И людей к тебе приставил, которые тебя в погребе держали.
— Там, в лесу, завод есть.
— Какой завод?
— Там золото плавят, серебро. В слитки переплавляют.
— Где?
— Где точно, не знаю. Юра знал.
— За это его и убили?
— Ну-у… — в раздумье протянула Голикова. И вдруг резко: — Да!
Действительно, если Пахомов дал ей такую возможность, почему бы не отделаться простым ответом.
— И много золота Юра с этого завода увел?
— Не уводил он.
— Алла, ты же хотела со мной договориться. Ты говоришь мне правду, а я оставляю тебя в покое. Ты мне сейчас говоришь, и я прямо сейчас ухожу. А ты езжай в свое место, где тебя не найдут.
— Прямо сейчас и уйдешь?
— Да, пока не рассвело. Потом поздно будет. Вертолет в воздух поднимется, не уйдешь.
