Сергей Асанов - Экстрасенс
Мочевой пузырь готов был лопнуть. Я надеялся, что у меня хватит сил продержаться до того момента, когда сюда кто-нибудь соизволит заглянуть, но вскоре понял, что с природной застенчивостью налогоплательщика, попавшего в лапы ментов, придется завязывать. Иначе я просто сдохну.
Я скинул ноги на пол — ледяной, черт!!! — оглядел свое затекшее голое тело. Кажется, не били. Уже хорошо. Я поднялся и осторожно, боясь обоссаться на ходу, протопал к двери. Дверь, разумеется, была металлическая и наверняка очень толстая, но в верхней ее части было небольшое мутное окошко. В него я и начал стучать.
Стучал минуту с короткими перерывами. Потом сделал большую паузу, постоял, послушал, снова начал стучать. После второй серии сигналов SOS у меня началась тихая паника: терпеть уже не было никакой возможности, еще минута-две — и залью весь этот ваш храм трезвости по самые жалюзи! Я едва протянул руку, чтобы постучать еще раз для очистки совести, как по другую сторону двери раздались торопливые шаги.
«Тащи быстрее сюда свою жопу, скотина! — подумал я, хватаясь за трусы и сгибая ноги в коленях. — А-а-а-а!»
Дверь открылась, передо мной стоял немолодой коротко стриженный мужик в форме. Выражения его лица я спьяну не разобрал, но могу точно сказать, что настроен он был вполне миролюбиво.
— Проснулся? — поинтересовалось это вытрезвительское пугало, раскрывая дверь пошире. — Давай выходи.
Я вышел в фойе, огляделся.
— Где туалет?
— Вон там.
Пугало указало в угол, на деревянную дверь с окошком. «Зачем у них везде окошки?!» Я почти бегом бросился в указанном направлении и… не помню, как успел, но помню, что в течение нескольких следующих минут готов был простить миру все его прегрешения передо мной. Все-таки мочевой пузырь — это не просто резервуар для накопления непригодившейся жидкости, это орган, время от времени способный заменить и глаза, и уши, и сердце, и… Тьфу, кретин, до чего можно додуматься в трезвяке!
Ночной смотритель «медицинского учреждения» действительно выглядел беззлобным и даже вполне милым мужчиной — кажется, капитаном, насколько я сумел разглядеть своими прищуренными глазками. Он пригласил меня за стол, выложил документы.
— Значит, смотри, — сказал капитан, ткнув пальцем в бумажку, — это протокол. Вот тут описание вещей, которые были при тебе, вот здесь распишись, что претензий не имеешь.
Во мне все еще булькал «Князь Тьмы», поэтому я не мог не съязвить:
— А вы уверены, что я их не имею?
— Обратно хочешь? — Капитан дружелюбно улыбнулся.
— Нет.
— Ну тогда подписывай, подписывай. И сразу пойдешь домой.
«Действительно, очень хочется домой, — подумал я. — Интересно, как сильно они меня пощипали?»
Даже будучи не до конца трезвым, я понимал, что дружелюбность капитана скрывала его острейшее желание побыстрее отправить меня восвояси. Я не сомневался, что из моих восьми тысяч рублей, которые были при мне вчера, ничего не осталось. Ну, в лучшем случае сунули что-нибудь на проезд до дома. Вполне возможно, что уже нет мобильного телефона и…
А, черт! Камера!!!
— Пойдем, — сказал капитан, когда я закончил выводить свои автографы в протоколе.
Мы прошли к ряду железных шкафчиков, похожих на те, что стоят в детских садах, мент открыл один из них, показал мне содержимое.
— Вот твоя одежда, вещи, все, что было с собой. Телефон, сумка…
Я облегченно вздохнул: камера была на месте!
— Ты, конечно, большая умница! — сказал капитан, качая головой. — С такой дорогой вещью ходишь и напиваешься как свин. А если бы тебя ограбили? Сколько она стоит?
Я не ответил, молча закусил губу, чтобы не ляпнуть гадость. Отправляться обратно в ночлежку мне не хотелось.
Через пять минут я, одетый и собранный, уже стоял у выхода на улицу. Чертовски приятно было снова ощущать себя полноценным гражданином. Капитан ждал за спиной.
— Сколько времени? — обернулся я.
— Половина пятого.
Я пошарил по карманам. Сигарет не оказалось, как, собственно, и денег, чтобы их купить.
— Курить есть? — бросил я, не оборачиваясь.
Капитан молча протянул две сигаретки — кажется, какую-то болгарскую гадость. Одну из них я тут же сунул в зубы, но уходить не спешил. Настроение было — поганее некуда. Стыд за вчерашнее, горечь от потери машины и всей имевшейся наличности, возмущение от капитанского цинизма и мысли о том, что меня ожидало дома, — все это навалилось разом. В такие минуты очень хочется отмотать пленку своей жизни на несколько часов или даже дней назад.
Но фигушки! Наслаждайся послевкусием, раб божий Виктор!
— Вы вечерние новости вчера не слушали, не смотрели? — спросил я, обернувшись.
— Зачем тебе? — удивился капитан.
— Да так… Происшествий громких в городе никаких не было?
— Вроде нет. Зачем тебе?
— Да я типа журналист. Рука на пульсе и все такое…
— А-а.
Не прощаясь, я шагнул в рассветную дымку.
Я открыл дверь своими ключами, постоял в прихожей, послушал, понюхал запахи родного дома. Как хорошо дома, черт возьми, особенно после трезвяка! Вот если бы еще встретили тебя по-человечески. Но это уже из разряда научной фантастики. В лучшем случае стоит готовиться к молчаливому презрению, в худшем…
Ай, не хочу думать. В жопу ее, в жопу!
Я тихо разделся, прошел в кабинет и рухнул на диван.
Жить не хочется…
…Ты не устал, Михась? Смотри, можно прерваться, а то я могу долго языком трепать. Долго молчал, видишь ли, отвык уже от нормального человеческого общения, готов с кружками-тарелками разговаривать. Домашней скотиной не обзавелся, поболтать не с кем… да и неохота было, пока тебя не встретил…
Я тебе поражаюсь, столько времени уже сидишь, ежишься на ветру, слушаешь всю эту галиматью… Ладно, все, все, завязываю.
Дальше? А дальше практически финал. Ну, в том смысле, в котором я его понимаю. Самая жопа, извини за выражение… Блин, выпить бы сейчас хоть чуть-чуть…
Михаил
Среди своих студентов Михаил приметил одну способную девушку. Ее звали Лена. Училась она на третьем курсе, и училась довольно неплохо, особенно если учесть, что на ее балансе практически целиком висели периодически болеющая мама и малолетний брат. Пожалуй, ее сила и упорство Мишу и подкупили. Кроме того, он отметил и такой немаловажный факт: Лена была чертовски красива!
Хотел ли он ее? Ну, как бы помягче сказать… В общем, чего там, хотел безумно, конечно! Он давно так никого не хотел, как эту маленькую элегантную блондиночку с таким детским и одновременно твердым взглядом. Но Михаилу и в голову не приходило добиваться близости с ней с помощью пошлого преподавательского шантажа (в глубине души, гипотетически, возможно, он и допускал вариант, но, черт возьми, не все же фантазии воплощать в реальность!).
Увы, магистр психологии профессор Саакян не видел в воплощении фантазий ничего дурного.
…Дело было в горячую пору подготовки к вступительным экзаменам и итоговой курсовой сессии. Михаил застал девушку на третьем этаже после зачетов, когда коридор был пуст. Она сидела на подоконнике, подобрав под себя ноги, и плакала. Так на подоконниках в главном корпусе университета, громко хлюпая носом, еще никто не сидел, особенно в присутствии преподавателя. Поэтому Михаил не мог пройти мимо.
— Та-ак, Елена Хохлова прогуливает консультацию по социологии, — протянул он, подходя к окну. — Не ожидал я увидеть здесь вас в это время, да еще и в такой позе.
Она не отреагировала, просто молча смотрела в пол.
— Лена, опустите ножки и спрячьте нижнее белье под юбкой.
Упоминание о белье подействовало, и Лена мигом опустила ноги на пол. Михаил увидел ее лицо и подумал, что плакала она часов пять, не меньше.
— Теперь рассказывайте, что у нас случилось.
Лена отвернулась, поджала губы. Михаил сейчас наблюдал типичную женскую разводку: «Спроси меня еще раз, а я подумаю, стоит ли мне прекратить обижаться». Но молодой преподаватель истории не собирался на это покупаться.
— Как хотите, — бросил он и развернулся, чтобы уйти, — решайте свои проблемы сами.
Михаил был уверен, что это тоже сработает, и оказался прав — он едва успел сделать пару шагов.
— Он меня домогается, — заявила студентка.
Михаил обернулся:
— Кто?
В ответ пауза. Назвать имя в данной ситуации значило предъявить заочно серьезные обвинения. До сих пор на это из студентов никто не решался.
— Лена, мне повторить вопрос?
— Саакян.
Михаил огляделся, чтобы удостовериться в отсутствии лишних ушей. Потом мягко взял Лену за локоть.
— Так, давайте выйдем на свежий воздух, где вы мне все расскажете.
Она не двинулась с места, и более того — Михаил почувствовал ее сопротивление, довольно сильное для такого «маленького человека», как студент-третьекурсник.
