Димитр Пеев - Джентльмен
– Вижу, вижу, куда дело клонится. А что я ей скажу? Что мы уже давно обнаружили его тело, однако не могли ей раньше его передать? Значит, в прошлый раз, товарищ капитан, скажет Кандиларова, вы врали мне в глаза…
– Допустим, в прошлый раз товарищ капитан мог и не знать ничего, – подсказал Бурский.
– Ладно. Попросить ее в морг на освидетельствование?
– Если она сама потребует этого, – сказал полковник. – Предупреди ее, что именно она увидит… Лучше все-таки передать ей тело в закрытом гробу. А опоздали с горестной вестью – ну, скажи, что сверяли отпечатки… Не мне тебя учить! Немедленно займись Насуфовым. Эта работа – только для тебя. Издали, осторожно, внимательно. – Цветанов сделал пометку в блокноте, посмотрел на майора. – А ты, Траян, вместе с нашим доблестным стажером займись Бангеевым. Без личных встреч и задушевных разговоров.
Поскольку его наконец вспомнили, Тодорчев набрался храбрости и попросил разрешения задать вопрос. Полковник кивнул.
– На мой взгляд, не уделили мы должного внимания комнатенке, где происходили какие-то таинственные события. Почему там прятали Кандиларова?
– Если его там прятали, – сказал Шатев.
– Там, там! Иначе почему нет его следов в спальне на втором этаже?
– Да, держали его в подвале, – согласился Бурский.
– И как умудрились утопить на даче, где нет ни ванны, ни корытца какого-нибудь?
– Зато есть ведро… красное, пластмассовое – вспомни, оно на кухне стоит.
– В ведре?!
– А почему нет? Можем провести следственный эксперимент, – засмеялся Бурский.
– Вот вам и тема для размышлений, – заключил полковник. – Пошевелите-ка мозгами, сыщики. На следующей встрече жду ответа.
Втроем они вернулись к себе в отдел. Стажер по заведенному обычаю принялся готовить кофе. Темпераментный Шатев, видя, что майор не в настроении, начал разыгрывать Тодорчева. Тот молчал, но чувствовалось, что не долго будет терпеть насмешки.
– Эй, Петко-воевода, да знаешь, как тебе повезло? Попасть под крылышко таких асов сыскного дела?
– Да, у нас весь курс знает товарища Бурского, – ответил стажер.
– Вот даже как? – Капитан засмеялся. – Но я не о личностях говорю, пусть даже и выдающихся. Я о выдающемся уголовном деле, требующем соответственно выдающегося интеллекта.
– Да что в этом деле такого уж выдающегося? И при чем здесь интеллект?
– Как при чем? Попал бы ты, к примеру, в ситуацию: скажем, в селе под названием Три Колодца повздорили из-за бабенки два мужика. В сельсовете их разняли, и они вроде утихомирились. А выйдя из сельсовета, один мужик взял да и вломил сопернику булыжником по голове. И это при множестве свидетелей, каждый из которых готов состязаться с другими в описании зверского убийства. Попадешь на такое дело – сразу оценишь наше.
– Я давно его оценил. Только насчет убийства булыжником – что-то здесь не то… В нашем оперативном районе нет села под названием Три Колодца.
– Ну так Три Кургана, если тебе больше нравится. Пойми, это – всего лишь дидактический пример, Петко-воевода… Ладно, давай посмотрим, удался ли твой кофе.
– А знаешь, Ники, – сказал Бурский, – кажется, в твоей шутке есть доля истины.
– Я стараюсь держаться к ней поближе, – ожидая подвоха, парировал Шатев.
– Наш случай, я бы сказал, сугубо интеллектуален. Ибо перед нами умный, хитрый и расчетливый противник.
– Куда уж умней! – засмеялся капитан. – Шлет открытки, а мы сразу устанавливаем, что они липовые.
– Не сразу, а тогда, когда противнику было надо. Когда они уже сыграли свою роль, оттянули розыск.
– А отпечатки пальцев на обуви, следы на песке – тоже верх расчетливости?
– Может быть. Мы ведь еще бьемся над главным вопросом: почему убит Кандиларов? Поверь, не следует успокаиваться: версия о том, что убийца – Нанай Маро (тот, с незаконченным средним), может нас подвести. Впрочем, мне нравится его живописная кличка… Ну ладно, пора мне собираться к Кандиларовой…
– Как? Мы, кажется, договорились, что пойду я? – удивился Шатев.
– Не в моем стиле перебрасывать другому неприятные визиты. Ты должен сосредоточить внимание на Ангеле Насуфове. Но прежде чем я отправлюсь, давайте обсудим, что можно и чего нельзя говорить вдове.
– Было бы над чем голову ломать: его нашли в пещере, с камнем на шее, обезображенным. Идентифицировали по отпечаткам пальцев.
– Теперь представь, что я ей говорю: «А перед этим его увезли на дачу Бангеева, держали там взаперти, стерег его Насуфов». Подумай, какие ассоциации вызовет у женщины мое сообщение, какие новые сведения могут на нас обрушиться.
– Может, ты и прав.
– В настоящее время у нас три канала информации: Кандиларова, Насуфов, Бангеев. И нельзя забывать, что по всем трем может действовать обратная связь: не только мы выясняем новые факты и обстоятельства, но и противник выясняет уровень или полноту наших знаний.
Нельзя, чтобы нас обошли. Цветанов верно нас нацелил, потому что самое слабое звено там – Кандиларова. Займись мы сначала Бангеевым и Насуфовым – возникает опасность провала.
– Ты бы уточнил, не слишком силен я в кибернетике, – с обидой в голосе проговорил Шатев.
– Упоминать ли в беседе с вдовой о пещере, даче, химическом составе воды в легких, наконец, о Бангееве и Насуфове?
– Если упомянешь дачу, надо говорить, чья. Но ты сам сию минуту проповедовал, что главное в нашей работе – получать, а не давать информацию. Что ж, верный принцип. Вот и следуй ему: сообщи Кандиларовой, что мужа ее случайно обнаружили утонувшим в подземном озере, в Родопах.
После первого же звонка Кандиларова открыла, словно ждала посетителя, стоя за дверью. А может быть, если судить по одежде, она собиралась выйти. Наряд был торжественный: белое платье с огромными ярко-красными цветами, черные изящные туфли, ожерелье – два ряда больших темных зерен, вероятно гранатовых. На щеках пылали два искусно наведенных ярких пятна. «Вдова – в красном?» – подумал Бурский.
– Заходите, – пригласила она, – вам повезло, я чуть не ушла.
В гостиной она усадила гостя в кресло и после неловкой паузы спросила:
– Надеюсь, вы с новостями? Хотите кофе?
Глядя на эту молодую красивую женщину, прекрасно одетую, благоухающую французскими духами, Бурский все еще колебался, что и как ей сказать.
– Неужели его нашли? В Стамбуле?
– Нет, не в Стамбуле… У нас нашли, в пещере.
– В какой пещере? Почему в пещере? – Кандиларова, кажется, не сразу осознала смысл страшных слов. – Не может быть!
– Увы, это так, – тихо сказал майор и вкратце сообщил подробности. Вдова невидящим взглядом смотрела в одну точку. В самом деле потрясена или симулирует? В такие мгновения очень важно проследить за поведением. Сначала она порывисто вскочила, но тут же села, беспомощно сгорбившись. Переживает? А если сама, пусть и косвенно, замешана в убийстве? Они с Шатевым почему-то с самого начала отбросили такую возможность.
Несколько раз Кандиларова прикладывала к глазам ажурный платочек и наконец, как бы превозмогая боль, попросила:
– Расскажите! Расскажите…
Вероятно, хочет услышать подробности. О смерти мужа или о ходе следствия?
– Неудобно мне рассказывать вам подробности, они, понимаете… Хотя смотреть еще страшней. Он падал в озеро с высоты почти двадцати метров и в падении так обезобразил лицо, что по снимкам мы не могли его опознать. Потому и приходили к вам – взять отпечатки его пальцев… Лучше всего было бы избавить вас от процедуры опознания. Тем более что мы уже уверились: это его тело, вне всяких сомнений.
– А где… где он сейчас?
– В морге. Моя задача – кроме сообщения ужасной вести – поговорить с вами о том, когда и как мы вам передадим…
– В каком смысле – как? – перебила Кандиларова.
– Мы предлагаем – в закрытом гробу. Иначе, предупреждаю… картина для вас невыносимая.
– А в гробу – действительно будет он?
– Вы сомневаетесь? Ведь я представляю здесь законопорядок, понимаете? Впрочем, если у вас есть сомнения, если вы действительно хотели бы…
– Нет! Нет! Нет! – закричала она с перекошенным лицом, и Бурский отметил про себя, что так сыграть ужас невозможно. – Делайте так, как считаете нужным. Вы сказали о правопорядке. – Кандиларова выдержала долгую паузу, словно колеблясь. – Значит, вы – юрист?
– Да.
– Тогда не могли бы вы подсказать… что станет с квартирой, с нашим имуществом – в общем, с наследством?
– Ваш покойный супруг оставил завещание?
– Не знаю. С чего бы ему писать завещание?! Он ничем не болел.
– У него, кажется, есть дети?
– Да, от первого брака. Но они не поддерживали с отцом никаких отношений.
– Если завещания нет, все будет поделено согласно закону. А от нажитого совместно в браке…
– Все здесь нажито в нашем браке! – выпалила женщина.
– А от нажитого совместно в браке, – спокойно повторил Бурский, – на вашу долю приходится половина.
