Ева Ланска - Wampum
Андрей закурил. Полученная информация с трудом укладывалась в его голове.
То, что Краско был фанатичен в своей работе, не было секретом ни для кого в органах спецслужб. Но он, оказывается, и своей личной жизнью был готов жертвовать ради того, чтобы добиться результата. Взять в свою семью Соню, дочь возможного предателя родины — это был сильный поступок. Вполне в духе Краско. Но почему же никто не говорил, что у начальника есть приемная дочь? Почему он сейчас с ней не общается?
Вопросов было много, очень много. И ответов Соболев пока не находил ни на одной странице лежащего перед ним дела.
Может, он что-то пропустил? Или дальнейшее чтение ему хоть что-то объяснит?
Андрей, не глядя, сунул окурок в пепельницу и вновь придвинул к себе бумаги.
Ничего интересного в оставшихся отчетах Андрей не нашел. В них по большей части описывались результаты поисков Леонида Воробьева, вернее отчеты об отсутствии результатов этих поисков. Рассматривались две версии исчезновения Воробьева.
По одной из них, Леонид получил политическое убежище в Великобритании в обмен на сотрудничество с британскими спецслужбами Ми-6. По другой версии, Леонид погиб или пропал без вести за границей в отчаянной попытке скрыться от советской разведки. Дело Воробьева было закрыто в 1997 году. О судьбе Сони больше не упоминалось.
Андрей нервно отбросил кипу бумаг, и она упала на пол с глухим хлопком. Он откинулся на кровати, уткнувшись небритым подбородком в подушку. В такие минуты, когда Соболеву, как маленькому мальчику, хотелось выяснить все и сразу, он уговаривал себя не зацикливаться на нерешенной проблеме, а набраться терпения и отпустить ситуацию. Вот и сейчас он лежал с закрытыми глазами и пытался отвлечься.
Он вспоминал, как в детстве обожал разгадывать ребусы и кроссворды. По вечерам, когда у них собирались друзья родителей, Андрей без устали вертелся в компании взрослых и просил загадать ему загадку. На каком-то этапе Андрею казалось, что загадки мира закончились — он знал ответы на все. Тогда он увлекся психологическими тестами. Те, что полегче, он научился обманывать — давал именно те ответы, которые привели бы к желаемому результату. Потом ему надоело играть в кошки-мышки с самим собой, и он начал искать тесты посложней. Так постепенно он увлекся психологией.
Андрей был заинтригован изобретением Воробьева. Ему захотелось ознакомиться с открытием Леонида. Теперь, когда дело возобновлено и за раскрытие загадки своей семьи взялась такая дотошная журналистка, как Соня, появились шансы найти исчезнувшую диссертацию.
Соболеву вдруг начали представляться совершенно невероятные картинки. Старый, лысоватый Леонид Воробьев, убегающий по ночным улицам Москвы с кипой бумаг подмышкой. Он роняет один из листков, и это оказывается свежий номер газеты «Почетъ». Счастливый Краско гуляет в парке Горького с маленькой Соней, у нее на голове огромный красный бант. Вот он покупает ей мороженое, девочка радостно тянется к лакомству ручкой, но Краско вдруг убирает стаканчик с мороженым за спину и спрашивает Соню, где ее папа. Соня растерянно пожимает плечами, и Краско выбрасывает мороженое в ближайшую урну. Девочка в слезах убегает, Краско достает рацию из внутреннего кармана пиджака и приказывает охране остановить ее.
Один сюжет переплетался с другим, пока Андрей не заснул крепким сном.
Соня сидела во французском кафе в полупустом зале. За окном темнело. Вечерние прохожие проплывали мимо безликой толпой, рождая грустные мысли о холоде и грядущей зиме.
На столе перед Соней лежал раскрытый ноутбук, экран которого освещал ее лицо мертвенно-голубым цветом. Она пробегала глазами текст свежей статьи, которую уже с нетерпением ждали. Писать материал, в котором освещалось совершенное ею самой убийство, да еще и выдвигать свои версии возможных мотивов преступления, было адски сложно. Но не делать этого она не могла. Соня должна была хотя бы попробовать отвести от себя подозрения. Если бы не ее причастность к этому делу, она бы прыгала до потолка, радуясь возможности осветить такое громкое криминальное событие.
Эта статья должна была не только укрепить статус Сони как «топовой» журналистки, она давала ей возможность не появляться в редакции какое-то время, что в данной ситуации ей было на руку. В отделе знали, что Соня может работать с материалом несколько недель подряд, расследуя тему до конца, находя новые факты, шокируя публику неожиданными подробностями преступления.
Перечитывать искусное вранье собственного производства Соне было противно. Она вздохнула, закрыла глаза и нажала кнопку «Send».
В дверях кафе появился Павлик. Посмотрев на Соню, он сокрушенно покачал головой. Выглядела его лучшая подруга не самым лучшим образом — бледная, осунувшаяся, с кругами под глазами. Надо было срочно что-то делать. Он плюхнулся на стул, взял ее мобильный телефон, открыл его, вынул батарею и спрятал в карман, вернув аппарат на стол. Соня с недоумением наблюдала за этими сложными манипуляциями.
— Паш, ты чего?
— Ой, не бери себе в голову! — Павлик повернулся к Соне с готовностью посвятить сто процентов своего обычно рассеянного внимания только ей. — Ну, чего ты так убиваешься?
Павлик взял холодные руки Сони в свои нежные ладошки. Соня смотрела на него и не могла сказать ни слова. Ей хотелось плакать. Павлик растерялся. Он никогда еще не видел Соню в таком состоянии.
Он заерзал на стуле, его взгляд упал на ноутбук.
— Отправила?
— Что? — Соня соображала с трудом.
— Статью.
— Да. Только что.
Опять возникла неудобная пауза. Павлик тяжело вздохнул.
— Дорогуша, что с тобой происходит? Я не понимаю! Подумаешь, убили очередного олигарха. Ой, ой, ой! У богатых свои причуды — убивать друг друга. Иначе они перемрут от тоски. Ну, вспомни, сама говорила — где деньги, там криминал. Ну, посмотри на себя! На тебе же лица нет. Чего ты изводишь себя, как будто сама его и придушила? — На этих словах Соня вздрогнула и испуганно посмотрела на друга, но Павлик не заметил ее взгляда. — Ой, да расслабься ты! Сама жива — и на том спасибо. Помнишь, как рвалась быть в «эпицентре». Вот и описывай свой эпицентр.
Павлик продолжал говорить, но Соня уже не слушала его. Она смотрела в окно и думала, что надо либо… рассказать Павлику все, как есть — о том, что она поехала к Руслану, о том, что она с ним переспала, о том, что она убила его… Либо взять себя в руки, так как друг детства слишком хорошо ее знает и может начать что-то подозревать.
Павлик не мог понять, почему видавшая виды, пережившая трагедии и покруче, работающая в криминальной сфере Соня так убивается из-за гибели человека, с которым один раз сходила поужинать.
Соня сделала несколько глотков воды, выпрямила спину, привычным жестом скрестила руки на груди и мило улыбнулась другу. Она решила, что он ничего не должен знать.
— …У вас все равно с ним не могло быть ничего серьезного, — продолжал между тем успокаивать подругу Павлик. — Он абсолютный параноик. То есть был… Был абсолютным параноиком. Я вчера в «Семи Пятницах» видел его телочку, которая у него после Машки была. Так она рассказала, что Брызоев совсем с катушек съехал. Он просил ее наряжаться в Машкины одежды, которая та оставила дома. Называл ее Маней в постели. Даже просил ее надеть парик, когда занимался с ней любовью. Представляешь, что тебя ожидало? Но это еще не самое страшное. Руслан так боялся заговора против себя, что подозревал в предательстве всех и вся. Уже после того, как он и Янка расстались…
— Кто такая Янка?
— Ну, эта баба, что у Руслана до тебя была… Она обнаружила несколько прослушивающих устройств. Все ее барахло, сумочки, салон ее машины — были напичканы «жучками».
Соня передернула плечами и поежилась.
Ей явно повезло, что судьба ее столкнула с Русланом перед смертью. Ей не пришлось пережить всего того, что выпало на долю неизвестной Янки. Если он был таким параноиком, то и машина у него должна быть нашпигована по самую крышу. И если там была видеокамера, то никакие адвокаты уже не смогут доказать Сонину невиновность.
— Так что, дорогуша, твою чистоту надо проверить, — говорил между тем Павлик.
— Это ты о чем? — В панике Соня решила, что Павлик обо всем догадался, что он знает, где его детдомовская подруга была этой ночью.
— Ну ты посмотри на нее! — всплеснул руками Павлик. — И этой женщине я поклоняюсь! Сама подумай! Брызоев водил тебя в ресторан! Да после такого он должен был с ног до головы увешать тебя «жучками».
Соня недоуменно уставилась на приятеля. А ведь он был в двух шагах от истины. Но… повернул не туда. Хотя с «жучками» стоило разобраться.
Соня знала, что в двадцать первом веке прослушивающее оборудование доведено до совершенства.
— Ты поэтому мой телефон разобрал на запчасти?
