Виктория Платова - Хрустальная ловушка
— Значит, подбирать лыжи вы отправились утром, так?
— В полдесятого, — проявил неожиданную сметливость Казбек. — Сразу после завтрака.
— А почему запомнил? — От неожиданной удачи Звягинцев даже сдвинул шляпу на макушку.
— Завтрак в девять, так я его ждал.
— И вы пошли.
— Да.
— Стали подбирать снаряжение, — снова затянул свою волынку Звягинцев. — Долго подбирали?
— Не знаю. Нет. Вернее, так. Сначала он нашел мне ботинки. Потом лыжи. Еще нужны были крепления и палки…
А потом сказал, чтобы я ждал его, что он сейчас придет… Что ему кому-то нужно что-то сказать…
И тут Звягинцев вспомнил.
Ну, конечно, первый раз Васька заходил к нему что-то около десяти, он просто ломился в дверь. И даже разбудил Пал Палыча, который всю предыдущую ночь самоотверженно, но безуспешно сражался с радикулитом: именно это и взвинтило Звягинцева. Он посмотрел на часы и только потом послал Ваську подальше.
Было девять пятьдесят две, если верить его «Командирским». Плюс пятнадцать минут, на которые всегда отстают его часы, — итого: десять ноль семь.
Значит, Васька что-то такое вспомнил, если бросил мальчишку в «Каменном мешке» с ботинками, но без креплений.
С лыжами, но без палок. Что-то такое, что не требовало отлагательств. Ведь не за сюжетным же ходом для своего романа отправился он к Звягинцеву.
Тогда о чем он мог подумать? Что вспомнить?
Или — увидеть?
Видя, что толстый дедуган о чем-то задумался, Казбек попытался ринуться к подъемнику. Но Звягинцев ловко ухватил его за полы куртки.
— Значит, так. Вася подобрал тебе лыжи и стал подбирать палки, так?
— Ну.
— А с чего это он решил уйти, он не сказал тебе?
— Нет. Копался-копался там, чего-то рассматривал, а потом сказал, что ему нужно срочно уйти и что он скоро вернется…
— И все?
— Все.
— А как он выглядел?
— Никак. То есть — обыкновенно.
— Ничем не был… — Звягинцев щелкнул пальцами, пытаясь подобрать слово, — ничем не был взволнован? Или озадачен? Или что-то вспомнил, может быть… Знаешь, как люди что-то вспоминают?
— Хлопают себя по лбу, что ли? — неуверенно предположил Казбек.
— Что-то вроде того.
— Да нет. Не хлопал он себя по лбу. Просто ушел — и все, сказал, чтобы я его дождался.
— Ну, ты дождался?
— Да. Он быстро пришел.
— И что?
— Ругался. Сказал: «Вот старый козел, никогда его нет, когда он нужен».
Да. Старый козел, которого нет, когда он нужен, — это, видимо, он, Пал Палыч Звягинцев. Хотя, с другой стороны, — старый козел не так уж плохо. Мог бы и жирным боровом обозвать. «Зачем же все-таки я ему понадобился?..»
Звягинцев интуитивно чувствовал, что этот неудачный утренний визит как-то связан с неожиданным исчезновением Васи из «Розы ветров». Да и потом, днем, он еще раз пытался прорваться к Звягинцеву.
«И почему я только не открыл», — тоскливо подумал Пал Палыч.
Ладно, ничего уже не исправишь, фарш невозможно провернуть назад, как любил говаривать сам Вася. А вот навестить «Каменный мешок» все же стоит.
Звягинцев отпустил с богом мальчишку, попрощался с мухомором-Штиллером и отправился к портье Ивану за ключом.
Спустя полчаса он уже открывал «Каменный мешок», даже не зная, что может там найти.
Поверхностный осмотр, так же, как и детальный, разочаровал его.
Ничего впечатляющего, кроме давно выработавших свой ресурс лыж и экипировки. Звягинцев помнил о том, что сказал ему мальчишка: перед тем, как уйти, Вася подбирал ему палки и крепления. Именно их Звягинцев осмотрел в первую очередь, дуя себе на пальцы: в «Каменном мешке» было холоднее, чем на улице.
Ничего криминального среди палок и креплений не нашлось.
Еще раз все осмотрев, Звягинцев понял, что визит сюда был совершенно бесполезным. Он уже собрался было выйти из «Каменного мешка», когда заметил на полу крошечный медальон на цепочке.
Это был Васькин медальон, Звягинцев хорошо помнил его: Дева Мария со сложенными в молитвенном экстазе руками. Васька был католиком, хотя и довольно легкомысленным, так что медальон служил ему скорее в качестве амулета.
Кряхтя, охая и опасаясь за собственную поясницу, только что вырвавшуюся из лап радикулита, Звягинцев нагнулся и подобрал серебряную вещицу. Нет, цепочка не была порвана (на что втайне надеялся Пал Палыч), просто расстегнулся замок медальона.
Звягинцев сунул находку в карман — то-то обрадуется Василий, когда узнает, что нашлась его безделушка, — и покинул «Каменный мешок».
Возвратив ключ портье, он направился к себе в номер.
История с Васькой начала казаться ему абсурдной. Равно как и та возня, которую он затеял вокруг нее. Наверняка мальчоныш вернется в самое ближайшее время. Вернется и все объяснит. Излишнюю нервозность и мнительность Звягинцев отнес за счет отступившей болезни, которая несколько ослабила его умственные способности и адекватность восприятия действительности. Такое уже случалось с ним: после приступов он становился нежным и сентиментальным, как одомашненная цесарка.
Чтобы окончательно прийти в себя, он решил выпить пятьдесят грамм спирта из канистры, припрятанной в шифоньере, и заодно дождаться основных сил спасателей: уж они-то все точно ему объяснят. А до этого погадать на любимой книге — «Колыбельная для ежика».
Книга его покойного сына стала для Звягинцева своеобразным цитатником Мао: он находил в ней ответы на все вопросы. Вот и сейчас, развалившись в кресле и хлопнув спирту без закуси. Пал Палыч загадал на ближайшее время и на странное исчезновение Васьки Сикачинского.
Тринадцатая страница, пятая строка сверху.
То, что он прочитал спустя несколько секунд, повергло его в глубокую задумчивость. Пятая строка сверху и хвост шестой на тринадцатой странице книги-прорицательницы гласили: «Запомни, ежик, никогда не следует доверять тому, кто приходит с южного края опушки и возвращается на южный край: он может причинить тебе зло, потому что способен прикинуться кем угодно».
* * *Инка, как всегда, опаздывала.
Иона и Марк успели выкурить по три сигареты, даже обычно спокойная Ольга начала нервничать. Наконец Инка появилась в поле зрения. Собственно, это была уже не Инка, а ходячий каталог последних достижений горнолыжного снаряжения. Она двигалась так надменно, как будто ценники с многими нулями все еще болтались на ее новехонькой экипировке. «Ничего не скажешь, отец вложил целое состояние в этот ее горнолыжный каприз», — подумала Ольга. В детстве он мало баловал саму Ольгу — не позволяли финансы. Зато теперь он мог раскошелиться, и Инка виртуозно этим пользовалась. Впрочем, нужно отдать ей должное: ее мачеха, недосягаемый идеал хорошенькой ветреной женщины и лучшая подруга по совместительству, выглядела очень эффектно.
— Я не опоздала? — томно спросила Инка, сдвигая на лоб горнолыжные очки.
— Опоздала, но какое это имеет значение? — ответил Марк за всех. — Прошу, леди, горы поданы!
— Не многовато ли шику? — Иона, судя по всему, тоже умел делать комплименты.
— В самый раз, — на подобные провокации Инка просто не реагировала.
Все они — и Марк с Ольгой, и Инка, и Иона, — представляли собой довольно живописную группу. При этом Иона совершенно явно тянул на роль туземца-сопровождающего.
Все остальные же подозрительно смахивали на пресыщенных нуворишей, решивших убить карманные деньги таким экзотическим способом, как спуск с гор. Ботинки «Lange», фишеровские лыжи; костюмы, в которых можно было смело отправляться на какое-нибудь пати в какое-нибудь посольство какой-нибудь северной страны. Только у Марка был шлем.
Женщины ограничились кокетливыми шапочками, а у Ионы вообще не было никакого головного убора.
Не сговариваясь, Марк и Инка взяли короткие карвинговые лыжи — они мнили себя спортсменами-любителями.
И только Ольга, ни разу в жизни не побывавшая в шкуре горнолыжника, ограничилась самым обыкновенным классическим вариантом снаряжения: просто и со вкусом, никаких архитектурных излишеств, полное соответствие высокому званию «чайника».
— Ну что, двинули? — спросил Иона.
— Давно пора, дорогуша, — опоздавшая Инка теперь жаждала наверстать упущенное.
— Билеты взяли?
Билеты на право спуска Марк прихватил у портье еще вчера.
Спустя минуту кавалькада двинулась в сторону фуникулера, который должен был доставить их к самому началу спуска.
…Едва они сели в него, как встал вопрос: что делать с Ольгой.
Ольга, по ее собственному признанию, последний раз становилась на лыжи в восьмом классе средней школы, да и то это был массовый забег по целинным землям Подмосковья.
Теперь же предстоял спуск с гор, о котором Ольга не имела ни малейшего представления. Исходя из этого, ее следовало отправить на трассу для новичков, но этому воспротивился Марк: он не хотел расставаться с женой ни на час.
