Владимир Колычев - Когда любовь соперница у смерти
– Э-эй! – отчаянно закричал я в надежде, что кто-нибудь откликнется на мой зов.
Но шло время, а никто не отзывался.
Я кричал, я тряс решетку, проверяя ее на прочность, но все было тщетно. Эхо моего голоса терялось в гулких извилинах пещеры, а решетка, увы, не поддавалась моим усилиям. Тогда я вытащил из кобуры пистолет и два раза выстрелил. Но в этом случае ответом мне была каменная крошка, посыпавшаяся с потолка.
Мобильный телефон был при мне, но прием сигнала здесь отсутствовал, поэтому я мог смело выбрасывать его, как бесполезную игрушку. Разумеется, этого я делать не стал.
В конце концов я понял, что никто не придет мне на помощь, и успокоился. Сел на плоский, поросший лишайником камень и затих, обхватив голову руками. Есть такой принцип всемирной относительности, и согласно этому закону я находился сейчас в гораздо худшем положении, чем некоторое время назад, когда только собирался сунуться сюда. Но в то же время нынешнее мое положение можно было считать более выигрышным относительно того, если бы вдруг пещера стала заполняться водой. Если злодеи догадались устроить хитрый механизм с решеткой, отсекающей путь к отступлению, то им ничего не стоило придумать, как затопить водой сам ход. Тем более что река рядом, а шланг протянуть не столь уж сложно.
Но пока воды не было, у меня оставался повод хоть как-то утешить себя. Жаль, что на этом долго не продержишься.
Глава 7
Нет ничего проще, чем нарушить тревожный беспокойный сон. Меня разбудило невнятное, отдаленное эхо. Как будто кто-то стоял у входа в пещеру и кричал, пытаясь выяснить, если ли кто в темных глубинах или нет.
Этот едва слышный голос мог быть плодом воображения, воспаленного долгим – очень долгим – ожиданием. Но все же я закричал что есть силы:
– Сюда! Сюда!
Я орал, срывая голос, но никто не отзывался. Тогда я выстрелил в воздух, наполнив мое узилище пороховым дымом. И снова никакого результата.
Скорее всего, разбудивший меня голос я услышал во сне. И все же я вскочил на ноги, чтобы подойти к решетке. Это хоть и на три метра, но все же ближе к входу в пещеру.
Фонарик мой давно уже погас, поэтому к решетке я шел на ощупь, ожидая, что вот-вот железные прутья остановят мою вытянутую руку. Но вот за мной остались три метра, а преграда на пути так и не возникла. Я прошел еще столько же, но дорога так и оставалась свободной. В конце концов до меня дошло, что нет больше никакой решетки. Ее подняла та же злая воля, что и опустила. Подняла, пока я спал.
Я прошел шагов сорок, когда вдруг шумно задрожали стены, а затем послышался грохот падающих камней. Это рушился за моей спиной скальный проход. Некогда было думать, что все это значит. Я поспешил поскорее выбраться из пещеры, пока меня не погребло под обломками плитняковой породы.
Свет подступал к моим глазам постепенно. Один поворот, другой, и вот спасительный выход, где солнце ослепило меня своими лучами. Я не сразу заметил стоящего на лестничной площадке человека и мог бы врезаться в него, не останови он меня окриком.
– О! Петрович! Вот ты где! – изумленно воскликнул капитан Кудемко. – Что ты там делал?
– Сидел. За решеткой, – сказал я, смахнув со лба каменную пыль, осыпавшую меня с головы до ног.
– За какой решеткой?
– Расскажу. Потом.
За спиной уже не шумело и не тряслось: все, что можно, уже обвалилось. Но все же я спешил поскорей оставить лестницу, которая, казалось, также могла катастрофически обрушиться. После того, что со мной уже случилось, я ничему не мог удивляться. Разве только тому, что неожиданным для себя образом обрел свободу.
– Там что, обвал был? – спросил Кудемко, спускаясь по лестнице вслед за мной.
– Был.
– Ты стрелял?
– Я.
– А я уже спускался, – пыхтел он. – Слышу, выстрел. А потом шум… Не надо было стрелять, из-за этого и обвал был…
– Может, из-за этого, – кивнул я. – А может, и нет…
Пещера действительно могла обвалиться из-за моего выстрела, но, возможно, этому поспособствовал хозяин так и не взятой мной крепости. Хотя вряд ли. Маленький искусственный обвал мог вызвать цепную реакцию, от которой пострадал бы весь скальный косогор с возвышающимся на нем домом.
Мы спустились к пристани с причаленным к ней катером, подошли к старенькому милицейскому «уазику». Молодец Кудемко, не побоялся съехать вниз по крутому спуску. Но сможет ли мотор вытянуть его машину наверх?
– А я вернулся из города, спрашиваю Арину, где ты, а она рукой на косогор машет, – усевшись за руль, сказал участковый.
– У кого спрашиваешь?! – недоуменно посмотрел на него я.
– У Арины… Дома она, у бабки. И родители ее приехали, бабку привезли. Она три дня где-то пропадала, они переволновались, бросили все, сюда приехали. А она вчера ночью пришла…
– Откуда? – спросил я, глянув на электронные часы на передней панели.
Шестнадцать часов сорок шесть минут. Вечереет уже, день на исходе. Если Арина пропадала три дня, то и я, выходит, столько же провел в пещере. Всего-то три дня, хотя мне казалось, что прошла целая жизнь. Врагу не пожелаешь того, что приключилось со мной. Хотя нет, я с удовольствием засуну в каменный мешок людей, по вине которых там оказался.
– Не знаю, – пожал плечами капитан.
– Как это не знаешь?
– Ну, никто не видел, откуда она пришла. Пришла и пришла…
– А сама она что говорит?
– Ничего. Мотает головой и мычит. А в глазах такой страх, что самого оторопь берет… Мне кажется, она умом тронулась. Но не берусь утверждать.
– Не берешься или боишься утверждать?
– А чего бояться? – подозрительно покосился на меня участковый.
Мотор натужно ревел, толкая машину вверх по крутому подъему. Мне казалось, что силенок ему не хватит, и «уазик» вот-вот покатится вниз.
– Ну, если она у Гарика побывала, тогда уголовное дело заводить надо.
– То есть, ты думаешь, я этого урода боюсь? – возмущенно и с упреком спросил Кудемко. – А какого ж тогда лешего, скажи, я сюда приехал тебя искать?
Я и сам понял, что переборщил в своем предположении, и решил свернуть с линии лобовой атаки.
– Она не говорит, откуда пришла, зато показала, где меня искать. Где логика?
– Не знаю. Просто показала, и все, – успокаиваясь, сказал капитан. – Я тебя сейчас к ней отвезу, сам с ней поговоришь.
– Я бы сначала хотел с хозяевами этого дома пообщаться, – кивком головы показал я наверх.
– Нет там никого. Только экономка, – покачал головой Кудемко.
– Она тебе открыла?
– Да, по первому звонку. А что?
– Я целый час звонил, и ничего. Дом по кругу обошел, никакой реакции.
– Ну, не знаю… Твоя «Нива» недалеко от дома стояла, я спросил, где ты, экономка сказала, что ведать не ведает. Но в дом пустила, даже в подвал позволила заглянуть. Никого там, в доме, не было. Ни хозяев, ни тебя…
– Я в другом подвале был. Метров на тридцать ниже.
– Ты что-то там про решетку говорил, – напомнил участковый.
– Была решетка. И скелет был… И банка была! – радостно воскликнул я, хлопнув себя по накладному карману, где лежала взятая для экспертизы жестянка. Как хорошо, что я не оставил ее в пещере.
– Какая банка? – не понял участковый.
– А что, скелет не интересен?
– Где скелет?
– Ну, не в моем же шкафу…
Не вдаваясь в подробности, я рассказал, как, пытаясь проникнуть в дом, угодил в ловушку, изюминкой которой был скелет с банкой «кока-колы» в костлявых пальцах. К этому времени мы все-таки поднялись на гору и подъехали к моей «Ниве», бесхозно стоящей в тени раскидистой сосны.
– Как ни крути, а это незаконное лишение свободы, – подытожил я.
– Кто-то же должен за это ответить, – озадаченно потер затылок Кудемко.
– Угадай, кто, – кивком головы показал я на дом за высоким забором.
– А доказательства? Ты же сам из этой пещеры вышел.
– Потому что, пока я спал, решетку подняли.
– А потом еще и обвал случился, да?.. Никому ты ничего не докажешь.
Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с участковым. Кто видел меня за решеткой? Никто. А где сама решетка? Нигде. Можно разобрать завал, добраться до нее, установить, откуда приводится в действие запирающий механизм, даже найти человека, который мог его запустить. Но где доказательство того, что эта решетка держала меня в плену так долго? Может, она вовсе никогда не приводилась в действие?..
– Не докажу, – невесело кивнул я. – Но с Гариком пообщаться все же не мешало.
– Говорю же, нет его нигде. Я ведь дом обшарил. Все гаражи пустые, и во дворе только одна машина, на которой экономка ездит. Небольшой такой «Ситроенчик». Все, и больше ничего.
– А катер на приколе стоит, – вспомнил я. – Значит, Гарик на машине ушел… Что экономка про него говорит?
– Говорит. Я подробное описание дал, она сказала, что живет здесь такой. Гарик зовут, фамилия Прилепов.
– Гарик – это имя или производная?
– Нет, так и зовут Гарик. То есть Гарри…
– Прямо Грязный Гарри какой-то.
