Эллис Питерс - Смерть и «Радостная женщина»
— Знаю, продолжайте.
— Мистер Армиджер ответил ему очень сурово, будто на деловое письмо, и повторил, что их отношениям конец и что теперь ответственность Лесли перед семьей — целиком и полностью его забота. Ответ был составлен в тщательно подобранных выражениях, чтобы исключить всякую надежду на примирение в будущем. Отец якобы не знал, что Лесли нужен амбар, но раз уж он интересуется этим домом, то пусть примет прощальный дар, напоминающий о сделке, и больше никаких подарков пусть не ждут. Как будущий художник, Лесли наверняка оценит подношение. Это была старая вывеска, которая осталась еще с тех времен, когда дом был гостиницей.
— «Радостная женщина», — догадался Джордж.
— Так она называлась? Я не знала. Тогда все понятно. Я видела вывеску, когда мистер Армиджер принес ее вниз, чтобы упаковать. Это был поясной портрет смеющейся женщины — довольно грубая работа. На грязной гнилой доске. Мазня-мазней. Строители нашли его на чердаке. На одной из машин компании портрет отвезли к дому, который снял Лесли, и скинули его там на другой день после написания письма.
Джин ничего не говорила о «подарке», только о резком письме, сообщавшем об окончательном разрыве отношений. Но, пожалуй, в этом умолчании не было ничего странного, поскольку «подарок» задумывался как оскорбление, способ подчеркнуть то, что говорилось в письме: это все, что ты можешь ожидать от меня, живого или мертвого, и это все, что тебе достанется от «Радостной женщины». Владей на здоровье.
— Лесли больше не писал, не звонил?
— Больше нет, насколько мне известно. Будь иначе, я бы знала.
И весь день, размышлял Джордж, я отказываюсь принимать в расчет неплохую версию только из-за моей уверенности, что, во-первых, если бы Лесли все-таки попросил Армиджера о встрече, тот отказал бы ему, и, во-вторых, если бы он все-таки согласился с ним встретиться, то наверняка не с распростертыми объятиями, шампанским и осмотром своего ужасающего танцевального зала. Впрочем, возможно, что в конце концов именно так он и мог его принять, чтобы посыпать соль на раны, издевательски подразнить дешевыми чудесами, сотворенными большими деньгами. Вечером, с ощущением успеха. Вероятно, такая встреча гораздо больше в его духе. Не откровенная злость, а изощренная пытка исподволь. «Ему будет интересно увидеть, что можно сделать с таким местечком, если у тебя есть много денег и предприимчивость…» «Он был ужасно доволен собой!»
— Мисс Гамилтон, есть ли у вас какая-нибудь не очень давнишняя фотография Лесли?
Она устремила на него долгий оценивающий взгляд, будто решая, зачем ему фотография и испортит ли она дело, показав ее полицейскому. Затем Рут, ни слова не говоря, встала, обошла стол и извлекла из ящика небольшой фотопортрет. Она протянула его Джорджу с тусклой улыбкой, чуть тронувшей уголок ее рта. Когда-то портрет был в рамке: края фотографии остались в сохранности, а средняя часть чуть потускнела. Недавно ее разорвали на два неровных клочка, потом тщательно восстановили с помощью клейкой ленты. Края разрыва были аккуратно совмещены, но на живом, умном, капризном лице остался-таки безобразный шрам.
Джордж перевел взгляд с фотографии на женщину за столом.
— Вот, выудила ее из мусорной корзины, починила и сберегла. Не знаю, правда, зачем. Лесли никогда не был мне особенно дорог, но он рос на моих глазах, поэтому мне было горько видеть, как уничтожается последнее воспоминание о нем. Возможно, она поможет вам разобраться, что же произошло между ними. Фотографии этой два года, но другой в конторе нет. Я уверена, что дома у Армиджера искать их теперь бесполезно.
Джордж это понимал. Видимо, фотографировать парня любили. Он представил себе грудничков-херувимчиков, глазастых годовалых малышей, серьезных школьников, целеустремленных спортсменов, стеснительных пай-мальчиков, горящих в огне. Представил себе печку Армиджера, часами, словно Молох, пожирающую изображения его сына.
— Благодарю вас, мисс Гамилтон. Вы получите ее назад, я вам ручаюсь, — сказал он.
Пока он шел к машине, лицо с фотографии стояло у него перед глазами. Внешне Лесли Армиджер не был похож на своего отца: выше, уже в кости, гораздо легче. Каштановые волосы, посветлее, чем у отца, красиво вились над высоким лбом, во взгляде заметны честность и живой ум с легкой примесью диковатой настороженности, свойственной юным и очень порывистым натурам. Линии рта тоже выдавали уязвимость и острую чувственность. Судя по внешности, Лесли едва ли мог тягаться с отцом в состязании умов и воли. Но, несмотря на церемониальное уничтожение его изображения, Лесли все еще жил; а бык взрыл копытами землю и, бросившись в последний бой, навсегда отбодался.
Было четыре часа, и Доминик поднимался по Хилл-стрит к автобусной остановке. Шагая мимо полицейского управления, он обычно заглядывал туда, в надежде, что отец на месте и его дежурство заканчивается. Иногда ему везло. Сегодня Джордж подобрал его на углу и привез к себе на работу. Он подшил к делу свой последний отчет и повез сына домой.
— Еще один звоночек, — сказал Джордж, — и поедем пить чай. Подождешь? Я быстро.
— И тогда — все? — Доминик украдкой посмотрел ему в лицо, надеясь прочесть мысли отца. Ему хотелось спросить напрямик, известно ли уже что-нибудь, доказана ли непричастность Китти к этому делу. Но как он мог это сделать? Во всем, что касалось работы Джорджа, семья уже много лет придерживалась кодекса, хотя и неписаного, но тем не менее свято почитаемого. Сегодня Доминика уже предупредили, что нарушать его не следует. Никаких расспросов. Если отец сам решит что-то рассказать, слушай на здоровье, но вопросы запрещены, а всякое нераскрытое дело скрывал занавес молчания, как в исповедальне. Поэтому Доминик мужественно ждал, скрывая боль.
— Еще не знаю, Дом. Смотря что ждет меня здесь. — Он въезжал на пустую стоянку «Веселой буфетчицы». — Если застану того, кто мне нужен, то минут пять, не больше.
Действительно, дело не заняло и пяти минут, потому что Тернер сидел в отделенном ширмой баре, и к выпяченной губе его прилипла сигарета. Он жадно просматривал результаты скачек. Ему хватило одного взгляда на фото Лесли Армиджера.
— Это он. Тот самый парень, что заходил и спрашивал мистера Армиджера. Стоял у порога и ждал его. Но, когда он вошел, я видел его при ярком освещении. Одежда тут, конечно, другая, но это он. Ошибки быть не может.
— Вы могли бы поклясться, что это он?
— Когда угодно. Вошел он примерно без пяти десять, к нему вышел мистер Армиджер, а больше я их уже не видел.
— Спасибо, — сказал Джордж, — это все, что мне было нужно.
Он сунул снимок в карман и пошел назад к машине, мрачно размышляя; «К десяти уже дома — вот как, мой милый! Значит, ты решил задачу, над которой я все ломаю голову: как оказаться одновременно в двух местах. Интересно, захочешь ли ты рассказать мне, как это делается?»
Глава VI
Лесли Армиджер не умел врать. Переводя взгляд с фотографии на Джорджа, он не мог скрыть испуга, смешанного с облегчением. Джин подошла к нему, и он на миг обнял ее странным предостерегающим движением, как если бы хотел ласково прижать ее к себе, но не мог, то ли стесняясь Джорджа, то ли смущенный отчужденностью Джин, а может, из-за особенностей своего нынешнего положения.
— Самое лучшее, что вы можете сделать сейчас, — строго сказал Джордж, — это выложить мне все. Сами видите, что получается, когда вы темните. Вы тоже, миссис Армиджер. Было бы куда лучше, скажи вы мне правду сразу, не дожидаясь, пока она выплывет наружу.
— Нет, минуту, минуту! — Нервные ноздри Лесли подергивались от напряжения. — Джин тут ни при чем. У нее нет чувства времени. Заявив, что к десяти я уже вернулся домой, она всего лишь высказала догадку. Просто ей так казалось.
— И случайно угадала время и несколько подробностей, словно взятых из вашей истории. Вы заранее договорились рассказывать одну и ту же небылицу, мистер Армиджер, и вы это знаете не хуже меня.
— Нет, это неправда. Просто Джин ошиблась…
— Значит, вы не хотели ее смущать, а потому решили подтвердить это заявление? Ладно уж, врите да не завирайтесь. Забыли, что вы делали свои заявления одновременно? Дорогой мой, вы напрашиваетесь, чтобы я запустил в вас этим блокнотом.
— О Господи! — беспомощно проговорил Лесли, падая в кресло. — Я в этом совсем не мастак!
— Совершенно верно. Рад, что вы это осознаете. А теперь давайте-ка посидим за столом, как разумные люди, и вы расскажете мне правду.
Стоявшая поодаль Джин немного поколебалась и тихо сказала: «Я приготовлю кофе», после чего выскользнула на кухоньку; но Джордж заметил, что дверь она оставила открытой, и подумал: как бы ни сердилась она на мужа, но тотчас окажется рядом с ним, если почувствует, что сеть вокруг него затягивается.
