Эллис Питерс - Смерть и «Радостная женщина»
— Понимаю, — посочувствовал Джордж. — Вы проработали с ним очень много лет. Знали его, наверное, лучше любого другого, вы и мисс Гамилтон. Вам его будет недоставать.
— Да уж. — За этим кратким подтверждением не последовало никаких заверений в нежных чувствах к покойному. Постучавшись в дверь приемной, он заглянул туда. — Рут, к тебе посетитель, — объявил он и ушел, оставив их наедине.
Она поднялась из-за стола, высокая спокойная женщина в черном рабочем костюме, неожиданно превратившемся в траурный. Ее темные гладкие волосы были разделены пробором и уложены в пучок. Двадцать лет на службе у Армиджера. Она знала о нем и его семье почти все. А много знать — значит многое прощать. Ее невозмутимость, как всегда, восхищала, но на лице лежала печать пережитого потрясения. Джордж заметил, как она сдвинула черные брови, невольно выказывая недовольство, но Рут встретила его приветливо и села не за стол, а перед столом, как бы намекая, что разговор будет неофициальным.
— Я пришел к вам как к человеку, который лучше других поможет мне разобраться в этих семейных неурядицах, — без обиняков заявил Джордж. — Круг знакомств и дела мистера Армиджера, как вы понимаете, могут иметь очень большое значение. Как человек, который способен беспристрастно оценивать обе стороны, расскажите мне о ссоре мистера Армиджера с его сыном.
Она поставила открытую сигаретницу и массивную стеклянную пепельницу на край стола точно посередине между собой и Джорджем и ненадолго задумалась, прежде чем ответить. Джордж успел рассмотреть комнату, которая, казалось, переняла суровые черты своей хозяйки. Маленькие черные настенные часы со строгим циферблатом и красивым корпусом, конечно же, покупала сама Рут, как и элегантные канцелярские принадлежности на столе. На стене висели две фотографии в больших рамках, и одна стояла на столе — в рамке поменьше; на всех — группы ребят из клуба инспектора по делам несовершеннолетних. Пару снимков Рут, вероятно, сделала сама в каком-нибудь летнем лагере; на третьей фотографии запечатлены с полдюжины мальчишек, сгрудившихся вокруг Рут на вечеринке в клубе.
Казалось, она прекрасно ладит с молодежью, оставаясь при этом твердой и не допуская панибратства, но сохраняя женственность, отчего шестнадцатилетние подростки, давая ей прикурить или кружа ее в танце, словно делались выше ростом. Такая женщина, и пустоцвет, подумал Джордж. Вот уже двадцать лет вся ее личная жизнь — в этой конторе. Ей бы следовало завести пару сыновей и лелеять их, а не растрачивать себя на заботу о шалопаях из многодетных семей.
— Они оба не без греха, — проговорила она наконец, и после столь долгих раздумий это прозвучало немного банально. Она почувствовала это и улыбнулась. — Но, в сущности, мистер Армиджер сам во всем виноват. Вам, наверное, известно, что он был очень тяжелым человеком и дома, и на работе. Нет, не просто своенравным. Он плевать хотел на точку зрения другого человека, всерьез считал, что все должны крутиться вокруг него и делать то, что он хочет. В детстве Лесли ужасно баловали. Он мог делать все что хотел, если только это не шло вразрез с волей отца, и, нока он был ребенком, никаких серьезных столкновений между ними, естественно, не было. Добивался ли он успехов в живописи, блистал ли еще в каком деле, удавалось ли ему совершить что-нибудь особенное — это только льстило его отцу. И его никогда ни за что не наказывали, если только проступок не гневил отца. Когда миссис Армиджер серьезно заболела и перестала выходить из своей комнаты, они попросили меня переехать к ним жить.
Мистер Армиджер стал проводить больше времени дома и вести свои дела там, пока не обустроил эту контору. За те несколько лет, что я провела там, мне удалось кое-как поправить дело. Но тогда было уже поздно приучать мальчика к дисциплине, его уже испортили. Ну, а как только Лесли начал взрослеть и у него появилась потребность в личной жизни, сами понимаете, сразу пошли столкновения. Лет пять до разрыва они то и дело грызлись, и во всех первых схватках, естественно, побеждал мистер Армиджер. В его распоряжении было самое действенное оружие. Но, когда споры стали более принципиальными, улаживать их было уже не так легко. Лесли — способный художник, он всерьез хотел заняться живописью, по отец воспротивился, он потребовал, чтобы Лесли работал в этой конторе. Все должны были поступать так, как захочет он. Предполагалось, что Лесли женится на Китти Норрис и займется производством пива, еще больше расширив дело. А тут еще Лесли познакомился с Джин, и начался другой скандал, куда крупнее первого.
— Он познакомился с ней здесь, в конторе?
— Да, сначала они виделись здесь, а потом стали встречаться, даже не таясь, и мистер Армиджер рассвирепел. Произошла ужасная сцена, отец приказал Лесли больше с ней не встречаться и командным тоном изложил сыну свои планы на его будущее — вот, мол, ходи по струнке или пошел вон. Я не думаю, что тогда он говорил это серьезно, просто хотел заставить Лесли повиноваться, но дело было нешуточное, и все пошло к черту. Лесли следовало бы уступить и пообещать быть пай-мальчиком, но вместо этого он тут же увольняется, идет с Джин на танцы и недолго думая обручается с ней.
— Если этот брак только бунт против отца, вряд ли игра стоила свеч, — предположил Джордж.
— Нет, это было не так, — Рут покачала головой. — Отец добивался только одного: чтобы сын понял, как велики ставки и насколько важно выиграть. Лесли понял и принял вызов, хотя последствия были просто жуткие. На следующий день он пришел сюда, в кабинет отца, и выпалил начистоту: обручился. Может, по-другому и нельзя было. Но даже тогда мистер Армиджер думал, что сможет приказать ему разорвать помолвку. А когда понял, что это не в его власти, то пережил такое потрясение, что я подумала, как бы у него не случился инфаркт. Лесли уперся как осел. Отец никак не мог уразуметь, что это случилось с ним, а когда понял, выгнал Лесли и Джин, на этот раз всерьез. Ладно, говорит, если она тебе так нужна, если ты ею так дорожишь, то бери ее и сию же минуту уводи отсюда, только уж без возврата. Лесли ответил, что его это устраивает, тотчас сбежал вниз, помог Джин надеть пальто и вывел ее на улицу. Джин поселилась в квартире, которую он снял, а сам Лесли остановился в гостинице. В ожидании свадьбы они подыскивали себе жилье. Лесли только раз зашел к себе домой за вещами, но с отцом не виделся, насколько мне известно. Нашел для себя и Джин меблированную квартирку — на большее он и не мог рассчитывать, — а вот с работой дело обстояло хуже: он не имел никакой специальности и образования. Единственное, чем он серьезно занимался в Оксфорде, была живопись. Пришлось Лесли устраиваться разнорабочим. Боюсь, нелегко ему пришлось — сдавать всю задолженность по дисциплине в один прием. Если он преодолеет все и останется цел, можете быть уверены, что Лесли справится с любой житейской трудностью.
— Может, он все-таки смягчился бы?
— Мистер Армиджер? Нет, никогда. Непослушание он считал святотатством. Я еще могу представить себе, что он состарился, выжил из ума и стал сентиментальным. Но пока он был в здравом уме и твердой памяти, никакого примирения.
— Пытался ли кто-нибудь образумить его?
Она улыбнулась, понимая, что на самом деле он хотел спросить: пытались ли вы?
— Да, Рей Шелли бился несколько недель. Китти тоже старалась как могла. Она очень расстроилась, чувствовала себя чуть ли не виноватой. Ну, а я знаю, какой он непробиваемый. Я ему и слова не сказала. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, если бы у него и возникло желание дать задний ход, то любой шаг мог только испортить дело.
— Вы, случайно, не видели письмо, которое Лесли прислал отцу два месяца назад? — спросил Джордж и почувствовал на лице пристальный взгляд ее темных глаз.
— Вам о нем говорил Лесли?
— Нет, его жена. С Лесли я еще не беседовал.
— Да, видела, — спокойно ответила она. — И скажу, на тот случай, если вы не знаете, что в нем было: назвать это письмо жалобным никак нельзя. Оно было написано весьма ершисто, если не сказать больше, но все равно свидетельствовало о капитуляции. Очевидно, Лесли и Джин твердо решили завести ребенка, и бедный мальчик почувствовал, какая на него ложится ответственность. Подозреваю, что это его и подкосило. Он сообщил отцу о скором рождении ребенка, просил помочь ему хотя бы обзавестись жильем, поскольку отец отнял у них дом, на который они рассчитывали. Я не уверена, знаете ли вы об этом.
— Знаю, продолжайте.
— Мистер Армиджер ответил ему очень сурово, будто на деловое письмо, и повторил, что их отношениям конец и что теперь ответственность Лесли перед семьей — целиком и полностью его забота. Ответ был составлен в тщательно подобранных выражениях, чтобы исключить всякую надежду на примирение в будущем. Отец якобы не знал, что Лесли нужен амбар, но раз уж он интересуется этим домом, то пусть примет прощальный дар, напоминающий о сделке, и больше никаких подарков пусть не ждут. Как будущий художник, Лесли наверняка оценит подношение. Это была старая вывеска, которая осталась еще с тех времен, когда дом был гостиницей.
