Эдгар Френсис - Честь семьи Прицци
«Да, да, — закивал «Шептун». — Совершенно верно. Так вот, этот ублюдок заявился к нему сегодня утром и притащил вот эту кассету. Луи интересно, что на ней?»
Конечно, ему было интересно.
Понятно, «Шептун» так и думал, поэтому прихватил из дому магнитофончик. Послушай-ка.
Из необъятного портфеля он выудил портативный магнитофон, вставил в него кассету, нажал клавишу «воспроизведение» и… Луи чуть не обоср…ся со страху.
Его собственный голос с пьяной решительностью болтал о своей несчастной судьбе. Но не это самое страшное. Дальше Луи принялся поливать помоями дона, всех капо, орал, что сотрет их в порошок, что у него есть способ это сделать, и… Короче, и так далее. Одно хуже другого. И ведь Луи ничего не помнил, а уж сведение счетов с доном и остальными было лишь пьяным бредом. Амбициями полного му…ка. Даже Луи понимал это.
Обмирая от ужаса, он спросил, что же нужно хлыщу. Ну, сказал он что-нибудь? Деньги? Или что?
«Шептун» покачал головой. Слава богу, нет. Ему просто нужна кое-какая информация. Вот и все. При этом, сведения просят не бесплатно, а готовы выложить кругленькую сумму. И гарантируют, что никто не будет знать, от кого она получена. Полная конфиденциальность. Иначе копии этой записи разошлют по конкретным, известным Луи, адресам. Да, да. Этот ублюдок так и сказал.
Тут даже Луи, со своими не очень хорошо работающими мозгами, сообразил. Вся эта байка — дерьмо. Не было никакого хлыща. Все гораздо проще. Запись сделана самим «Шептуном», а значит…
Луи сгреб Сэма за шиворот и врезал ему так, что тот, перелетев через пару столиков, приземлился в углу, опрокинув несколько стульев. Вскочив на ноги, Наробино заорал, что своими руками удавит ср…го «Кролика», если тот посмеет хотя бы пикнуть. Пристрелит!
Сэм поднялся с пола, потирая челюсть и недобро ухмыляясь разбитым ртом.
Ну, хорошо, парень, прошамкал он. Старина Сэм хотел всего лишь помочь другу, но раз тот сам напрашивается на неприятности, то получит их в полной мере. Лично он, Сэм Уинстон, не удивится, если через пару дней Луи найдут с отрезанным языком и камнем на шее в одном из доков Ист-Ривер. Или не найдут вовсе.
Наробино заорал, что говеный «Шептун» не успеет ничего сделать, потому как издохнет гораздо раньше, чем пошлет свою траханую кассету кому бы то ни было.
«Шептун» осклабился и сообщил, что, если — не дай Бог — хоть один волосок упадет с его головы, кассеты все равно отправятся по назначению, еще одна в газету, а полиция получит письмо с точными сведениями об убийце, написанное собственноручно Сэмом Уинстоном.
Луи тут же прикусил язык. Теперь, поняв, что его элементарно поймали в ловушку, как сопливого пацана, он, действительно, испугался по-настоящему. Если бы «Шептун» выполнил свое обещание, то Наробино умер бы в тот же день, как только дон и иже с ним получили бы треклятую запись.
Черт побери, все. Все. Он — труп.
Сэм, старательно прихрамывая, пошаркал к стойке, взгромоздился на табурет и буркнул, что, ладно, так и быть, он — человек незлобивый и не станет держать обиды на неплохого парня, который потерял голову от отчаяния.
Словом, так вот и вышло, что Луи Наробино превратился в «стукача» или «канарейку», как называют таких людей в определенных кругах.
Он добывал сведения, а «Шептун» продавал их по своим каналам. Луи серьезно подозревал, что у Сэма таких стукачей не меньше десятка. В каждой семье есть пара своих людей.
Это продолжалось два месяца. Уинстон исправно платил ему «бабки». Не очень большие, но довольно приличные в качестве довеска к основной зарплате.
Однако вскоре началось самое странное. Луи стал замечать, что капо настороженно поглядывает на него. На основной работе Наробино почти отстранили от дел, и страх вновь вернулся к нему.
Он не мог знать, что один из фэбов, которому «Шептун» пытался толкнуть кое-какую информацию, — осведомитель Прицци, — и доложил о стукаче дону Коррадо.
Семье быстро удалось выяснить, КТО «поет» и через кого сведения уплывают в полицию и Бюро[5]. К тому же, пара внезапных и очень эффективных облав, проведенных копами, лишили Прицци значительной суммы денег. А то, что попадавший в них Луи неизменно по «счастливой случайности» оказывался на свободе, лишь укрепило их в этой уверенности.
В один прекрасный день, примерно неделю назад, Сэма Уинстона нашли мертвым в его собственной квартире со следами пыток на изуродованном теле. «Шептун», стараясь спасти жизнь, рассказал киллерам все, что знал. Это Луи тоже не было известно.
Прочитав в газете об убийстве Уинстона, он окончательно перепугался и едва не побежал к Прицци вымаливать прощение. Идиот… Хорошо, что вовремя одумался.
Следующая неделя была самой кошмарной неделей в жизни Луи Наробино. Он орал по ночам, вскакивал в постели, обливаясь холодным потом. Ему постоянно мерещилось, что в комнате кто-то есть. Иногда Луи даже видел своего убийцу во сне. Вернее, убийц. Трех огромных парней с обрезками водопроводных труб.
Ужас, пришедший на смену страху, сжирал его изнутри, подобно жуткой раковой опухоли. Постепенно Наробино сходил с ума. Он начал вздрагивать от малейшего шороха, резкого звука, шума автомобильного мотора на улице…
А когда вчера позвонил капо и сообщил, что дон хочет видеть его на свадьбе собственной внучки, Луи вообще едва не наложил в штаны.
И какое же облегчение он испытал, когда узнал, в чем истинная причина приглашения! Господи…
Наробино готов был петь, хохотать. Он вновь обрел то, что уже почти потерял, — жизнь.
Старого капо собираются отправить на покой и долго присматривались, кого взять на его место. Выбор остановили на нем, Луи Наробино. Сметливый, преданный парень.
Надеемся, ты понимаешь, сынок, что это — большая честь?
Да, конечно. Он все понимает, и не просто понимает, а готов сдохнуть за них.
Дон слушал слова благодарности, удовлетворенно кивал улыбаясь. Правильно, все правильно. ОН видит, что не ошибся, сделал правильный выбор, остановившись на Луиджи. Ну и прекрасно.
Через пару недель Наробино примет должность капо, а пока пусть расслабится, отдохнет. Сегодня же великий день. Такси? Не стоит беспокоиться. Зинго отвезет Луи домой. Нет, нет, никакой благодарности. Семья заботится о своих людях.
Ну, слава богу, все обошлось. Его даже угостили сигарой и «Людовиком XIII», отличным бренди, которого Наробино не доводилось пробовать ни разу в жизни. Отпивая из пузатого бокала вкусную коричневую влагу, Луи решил, что теперь он всегда будет пить только бренди, и только «Людовика».
Больше всех, пожалуй, ему понравился Энджело Пор-тено. Улыбчивый обаятельный старик с умными теплыми глазами, оказавшийся consigliori босса. Портено похлопывал Луи по плечу, смеялся над его шутками и выразил уверенность, что у нового и самого молодого из капо Прицци дело пойдет на лад. Он, Энджело, знает толк в этом.
Сам дон Коррадо Прицци, честно говоря, не очень пришелся Луи по вкусу. В основном, из-за холодных глаз и жесткого лица. Даже когда дон улыбался, оно все равно оставалось холодным и настороженным.
Но дон есть дон. И какая разница, нравится он Луи или нет, верно? Вот именно, никакой.
Наробино очнулся от своих не очень приятных воспоминаний и, вновь посмотрев в окно, повернулся к водителю.
— Где это мы?
Зинго — шофер того самого «линкольна», что так любезно предоставили ему Прицци, — покосился на него и, дружески улыбнувшись, объяснил:
— Гранд-стрит, район Бродвея. Не узнаешь что ли?
— Да нет, почему. Просто задумался, — словно оправдываясь, сказал Луи и тоже улыбнулся.
Зинго кивнул.
Луи, действительно, поначалу не узнал улиц. И дело не в том, что ему был плохо знаком город, вовсе нет. Он как раз жил неподалеку, на углу Грин и Принс-стрит, но сквозь тонированные стекла лимузина все выглядело совершенно иначе. Луи чувствовал себя финансовым магнатом, катящим в своем собственном авто, и эта фантазия изменяла в его голове облик города.
Они пересекли Бродвей, и Наробино засмотрелся на него, пылающий огнями неонового пожара. Вялый дождик, омывший улицы, сделал и без того красивый город еще более прекрасным, согнав пыль — вечную спутницу больших городов — в темные щели водостоков, принеся с собой прохладу и свежесть. Здания засияли, рекламы вспыхнули яркими красками. Дождь, словно невидимый уборщик, прошелся по оконным стеклам и вывескам, очистив их от дневной духоты. Лимузин торжественно и важно проплыл через эту огненную реку, и Луи успел разглядеть великолепную колоннаду Colonnade Row, появившуюся на мгновение в правом окне. Да, она тоже казалась более величественной. Настоящий дворец.
Минуту спустя лимузин свернул на Гранд-стрит и остановился, не доехав ярдов пятьдесят до дома, в котором жил Луи. Тротуар и часть мостовой впереди оказались густо заставлены машинами. Зинго чертыхнулся. На лице его отразилось нечто, похожее на сожаление.
