Федор Московцев - Темные изумрудные волны
«Людмила Николаевна… Царство небесное…»
Ступая как можно тише, прошёл по коридору. Дойдя до зала, приблизившись вплотную к двойной двери, заглянул внутрь комнаты. Всё то же самое — стенка, мягкая мебель, пианино, ворсистый ковер, телевизор, развесистая люстра. На журнальном столике возвышалась хрустальная ваза. Окна почти полностью занавешены, и в полутемной комнате душно от спёртого воздуха. Какие-то люди, на их лицах — печать сострадания и скорби. Он узнал соседей по двору.
Тут Андрей увидел улыбающееся Катино лицо — на фотографии, стоявшей на пианино, угол её был перевязан чёрной лентой.
Глава 118
Тяжесть сдавила грудь, в глазах потемнело. Пошатнувшись, Андрей отступил на два шага, прижавшись спиной к стене, стал медленно сползать по ней.
«Что случилось… Как… Не может быть… Тут какая-то ошибка…»
В комнате по-прежнему было тихо. Все молчали, боясь вспугнуть священную тишину, которая навсегда смежила молодые глаза Кати.
Из комнаты бесшумно выскользнула Рита, в чёрном платке, с красными заплаканными глазами. Поднявшись, Андрей пошёл за ней на кухню. Безвольно опустившись на табурет напротив Риты, приготовился слушать.
Катя приехала из Москвы два дня назад. Сразу по приезду направилась к Андрею. Дверь открыла мама, сказала, что он женился, и здесь не живёт, и сообщила номер его домашнего телефона.
Вечером этого дня Катя встретилась с Ритой. Они долго сидели во дворе, разошлись далеко за полночь. Рита боялась ей что-либо советовать, только успокаивала — Катя была очень расстроена, выглядела бледнее тени. Потом посоветовала позвонить Андрею, встретиться с ним, как-то объясниться. Разговор всё решит. Катя сказала, что подумает. На этом они расстались.
Она позвонила на следующий день около пяти часов вечера и предложила встретиться. Рита ответила, что приглашена на день рождения к Алле, их общей подруге, и позвала Катю с собой. Катя согласилась с условием — сначала они где-нибудь посидят, ей нужно было поговорить, прежде чем идти туда, где много людей, и всем весело.
Они направились в одно кафе, потом в другое, третье. Кате не нравились заведения, которые ей предлагали. На самом деле она высматривала Андрея, надеялась его встретить, решив, наконец, что если сейчас не увидит, то обязательно позвонит.
В конце концов, они попали в «Август», и сразу же увидели Андрея. Оставаясь незамеченными, заняли дальний столик. Катя заказала двойное виски… потом ещё… Она долго не могла решить, что делать. Рита предложила: попросить какого-нибудь мужчину вызвать Андрея в коридор, и там поговорить. Катя возразила: нет, всё должно быть открыто, в присутствии жены. Но на это она тоже не могла решиться. Время шло, а Катя всё ещё была в сомнениях. Рита предложила оставить всё, как есть, поехать на день рождения, что называется, отпустить ситуацию. А утром решение само придёт. Ничто не потеряно — ведь есть домашний адрес, номер телефона, и номер пейджера нетрудно узнать. Катя вошла в ступор. Ей нужно было решить всё прямо сейчас, но она не могла себя заставить выйти из-за стола.
Наконец, после долгих колебаний и очередной порции виски, она решилась.
… После состоявшегося разговора с трудом дошла до выхода, Рите пришлось вести её за руку. Катя сказала, что в какой-то неуловимый момент силы вдруг покинули её, и она не довела дело до конца. Почти бесшумно ругалась, называя Андрея предателем, слюнтяем, тормозом, подкаблучником. Как мог он оказаться в подчинении у какой-то смазливой куклы? Были и покрепче выражения. Катя сказала, что сейчас же уезжает в Москву; потом приняла решение остаться, ждать Андрея, а если не появится, самой пойти к нему. Новые сомнения, новые решения. Она возмущалась и говорила решительные слова каким-то неясным полушёпотом, у неё не было сил даже на то, чтобы расплакаться.
Они поехали к Алле. Там собралась шумная девичья компания. Рита не выпускала из виду Катю, они вдвоём выходили покурить на балкон, обсуждали, что дальше делать. Мысли уже двигались по кругу — одни и те же сомнения, одни и те же решения.
В начале первого за одной из девушек, Диной, заехал её парень, и предложил кого-нибудь подвезти, — если кому-то нужно в центр. Катя заявила, что поедет. Рита с Аллой стали отговаривать — веселье в самом разгаре. Что за спешка, потом все разъедутся на такси. Катя упорствовала, тогда Рита отвела её в пустую комнату, и, оставшись с ней наедине, снова попыталась отговорить, ей не хотелось отпускать подругу в таком состоянии, а самой не хотелось уезжать, так как муж в командировке, и когда ещё можно будет так повеселиться. Однако, чем больше она упрашивала, тем больше Катя раздражалась, замыкалась в себе. Ей казалось, что весь мир ожесточился против неё. Во что бы то ни стало ей нужно уехать, чтобы побыть одной, наедине со своими грустными мыслями. Рита сдалась.
Стоя на балконе, они с Аллой ещё раз — стараясь не напрягать своим тоном — ненавязчиво попросили Катю подняться. Она лишь махнула рукой, устраиваясь на заднем сиденье тёмно-зелёной БМВ.
Через полчаса после отъезда Рита позвонила Людмиле Николаевне, та ответила, что Катя ещё не появлялась. Дине передали сообщение на пейджер. Прошло ещё полчаса. Никто не перезвонил — ни Катя, ни Дина. Алла принялась успокаивать Риту — мол, они катаются по городу, парень Дины купил недавно машину, хочет похвастаться. Это прибавило Рите решимости немедленно ехать домой. Сделав ещё один звонок Людмиле Николаевне — также безрезультатный — она вызвала такси.
Алла проживала в Краснооктябрьском районе, на 39-й Гвардейской. Выехав на проспект Ленина, водитель повернул вправо, в сторону центра. На этом участке дороги встречные полосы разделяет широкий газон. В том месте, где газон заканчивается, стоит светофор, сразу за ним находится площадь Возрождения, вправо уходит улица Герцена. Основная магистраль — проспект Ленина — загибается влево.
Светофор не работал, и скопление машин перед площадью удивило водителя, по ночам обычно это место все пролетают на скорости. Когда они подъехали поближе, всё стало ясно. По правой стороне, за перекрёстком, у столба, бесформенной грудой железа лежала разбитая машина. Судя по задним фарам — БМВ. Милиционеры осматривали место происшествия, вокруг скопилось множество автомобилей, люди выходили, спрашивали друг друга, что произошло.
Рита остановила такси и побежала к месту аварии. Подробности удалось выяснить у единственного очевидца происшествия, водителя белой «девятки», которого только что отпустила милиция, предварительно сняв с него показания.
Он ехал в сторону центра со стороны Краснооктябрьского района. Двигался быстро, со скоростью примерно сто двадцать километров в час. Подъезжая к площади Возрождения, немного притормозил, чтобы вписаться в поворот, потом, мало ли, кто вылетит справа, с второстепенной дороги. До светофора оставались считанные метры, когда его, «как стоячего», обогнала тёмная БМВ. Свидетель уверяет, что, судя по его собственной скорости, скорость иномарки была не ниже, чем сто пятьдесят километров в час. Не войдя в поворот, БМВ врезалась в столб. Сидевший на переднем сиденье пассажир вылетел через лобовое стекло.
Остановившись у телефона-автомата, водитель «девятки» вызвал «скорую помощь» и милицию. Прибыв, врачи констатировали смерть водителя БМВ и двоих пассажиров. Был вызван автобус похоронной службы, тела увезли в морг.
Рита отправилась в Бюро СМЭ, где и опознала тела погибших. Ими оказались Катя и Дина.
… Плотные занавеси на окне преграждали путь солнечному свету, неуместному сейчас, как радость. Колеблющийся огонь свечи рассеивал последние иллюзии. Явь есть явь. Они молча сидели, не глядя друг на друга — Андрей и Рита — каждый с нестерпимым чувством вины.
Не говоря ни слова, Андрей поднялся и вышел в коридор.
— Ты к ней? — услышал он голос Риты.
«А куда ж ещё», — подумал он, выходя из квартиры.
Медрегистратор Самойлова проводила его в подвал, открыла холодильник. Андрей ступил в освещённую холодным светом камеру. Мог ли он представить, что когда-нибудь придёт сюда не по работе. Сразу заметив краем глаза лежавшее на носилках у стены искалеченное тело, стал рассматривать другие тела, всё ещё думая, что вот сейчас посмотрит, как много раз смотрел на них равнодушным взглядом, потом повернётся в ту сторону, а девушки в зелёном платье там не окажется.
Вот старик с восковым лицом. Вот девушка-подросток, съёжившаяся, её светлые растрёпанные волосы рассыпались вокруг бледно-жёлтого лица с кривым окаменевшим ртом. Вот удавленник с высунутым наружу вспухшим черно-фиолетовым языком. Вот сорокалетний мужчина, обнажённый, с синяками от многочисленных инъекций, видимо, из больницы. Он лежал по-птичьему беспомощно, поджав ноги, будто ему холодно.
Тела, полные вечной смерти.
