Саша Калина - Лилит

— Вот об этом я и хотела спросить.

— Я не знаю, что с ней что-то случилось, я видел ее позавчера днем, у нее было все в порядке.

Он сказал, что видел ее позавчера днем, значит, это действительно он приезжал к ней с Вадиком, но главное — он не сказал, что видел ее сегодня ночью.

— А с Вадиком вы откуда знакомы?

— Маша, у вас в сумочке лежит удостоверение работника прокуратуры?

— Нет, у меня там, я думаю, то же самое, что и у всех женщин обычно.

— Почему вы тогда задаете так много вопросов?

— Может быть, у меня есть причины для этого, а может быть, вы мне интересны и я хочу о вас узнать как можно больше.

— Обычно в этом кабинете женщины бывают откровеннее.

— А вы?

— Как правило, нет, но с вами могу быть, но только в том, что касается мой профессии. — — Все равно у меня еще один вопрос. Вы знаете художника Новикова Сергея?

Он на несколько секунд задумался.

— Кажется, слышал о таком.

— Мне бы хотелось узнать, где он.

— Ну откуда же мне это знать?

— Оля — ваша дочь?

Он снова задумался.

— Можно сказать и так. Если считать мою заботу о ней.

«Можно», «считать». Что они все от нее так спешат отказаться? Из-за того, что она наркоманка?

— Так все-таки можно считать или так и есть? — Честно говоря, зачем мне это, я сама не знаю, но нужно же было его как-то разговорить.

— Маша, не кажется ли вам, что все вопросы, которые вы задали, вас ни в коей мере не могут касаться?

— Мне не может быть безразлично, что связано с моим мужем.

— А кто ваш муж?

— Художник, о котором я сказала.

— Но почему вы пришли ко мне спрашивать о вашем муже? Уж куда ни шло, если бы я был женщиной, и то. А так…

— Зато ваша жена или ваша знакомая, Мишель, что-то знала и хотела мне рассказать.

— Ну так вы и спросите у нее, тем более если она сама хотела вам рассказать.

— Но ее убили.

— Что вы сказали? — Лицо у него стало таким, каким и должно быть, когда слышишь подобное.

— А вы не знали этого?

— Кто вам сказал такую глупость?

— Не имеет значения, главное, что я это знаю.

— А у меня, знаете ли, — он поднялся со стула, — большое желание вызвать милицию и чтобы вы там задавали свои вопросы. Только то, что я мужчина, а вы женщина, не позволяет мне поступить именно так.

— Не это вам не позволяет. А то, что Мишель убили, а после этого я ее видела у вас дома.

На мой взгляд, эта моя фраза прозвучала очень глупо, но Владислав, кажется, совсем не принял ее как глупую.

— Так вы вчера все-таки были у меня дома? — спросил он.

— Да. И видела там Мишель. Она ходила со свечой и пугала прохожих.

— Каких еще прохожих? — заинтересовался он.

— Меня, например. Я проходила мимо, зашла на минутку к вам, а она меня напугала.

Владислав постоял, подумал, потом сказал:

— Вы так много наговорили всего, что я даже не понял, о чем мы говорили с вами.

— Это потому, что я только начала говорить. Дальше станет понятней.

— Надеюсь. И даже больше — уверен, что и у меня к вам будут вопросы. Подождите одну минутку, я сейчас вернусь.

Он вышел, а я осталась сидеть на диване.

Да, наговорила я много и ничего толком не спросила.

Так нельзя себя вести. Но я не виновата, потому что, во-первых, я женщина, а во-вторых, мне плохо, а всегда когда это соединяется — женщина и что-то плохое, — то ничего хорошего из этого не получается.

Он вернулся минуты через две.

— Мы с вами не понимаем друг друга, Маша, — заговорил он, еще не успев закрыть за собой двери. — Я, кажется, нашел способ, как нам попытаться договориться друг с другом и понять друг друга.

— Пытаться договариваться нам не о чем. Да и понимать тоже нечего. Мне нужно только узнать кое-что.

— Именно это я и имел в виду. — Он подошел ко мне почти вплотную. — Просто мы с вами поговорим в другом месте. И там, я уверен, все встанет на свои места.

Я хотела спросить, что именно встанет на свои места и кто их распределять будет, места эти, но он вдруг шлепнул меня ладонью по плечу. Тут я уже решила возмутиться, только невольно взглянула на то место, по которому он меня так фамильярно шлепнул.

Я увидела, что из моей руки, повыше локтя торчит игла с небольшим шприцем. Я не успела даже испугаться. Он меня резко схватил за шею и сильно прижал к себе, так сильно, что я даже запищать не могла. Я попыталась вырваться, но у него были такие руки, что удав какой-нибудь пятиметровый мог бы позавидовать. Тело мое стало легким-легким, кажется, если бы он не держал меня, я бы улетела к потолку и болталась там, как воздушный шарик. Только все это я чувствовала недолго, потому что скоро совсем ничего не стала чувствовать.

Что-то страшное гналось за мной. Какое-то чудовище, я его не видела, а только знала, что за мной оно гонится, догоняет меня. Я лезла на крутую насыпь и не могла на нее забраться, потому что под ногами земля осыпалась, ноги скользили, я хваталась руками за землю, а она рассыпалась, ухватилась за тоненькое деревце, деревце это вырвалось с корнем, и я отшвырнула его в сторону. Я ползла и ползла вверх, только так медленно, что понимала: чудовище уже совсем близко, уже догоняет меня. Мне было страшно, очень страшно…

Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Тело у меня стало совсем парализованным. И это было уже не во сне. Я уже чувствовала, что я почти проснулась, но только все равно не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни пальцем. Столько силы я вкладывала в то, чтобы пошевелиться.., и вот кисть одной руки стала сжиматься.

Потом слабо начала двигаться вся рука. Я оттолкнулась локтем и наконец смогла повернуться на бок.

Я полностью проснулась. Сердце у меня стучало сильно-сильно, и я дышала тяжело и часто, как будто меня кто-то насильно держал под водой, а потом все-таки выпустил.

Постепенно сердце мое стало успокаиваться, дыхание — становиться нормальным. И я уже хорошо ощущала себя и все вокруг. Но только ощущала и совсем ничего не видела.

Я приподнялась и села. Во всем теле была сильная слабость. Но главное было не это. Главным и страшным было то, что я ослепла — мои глаза были открыты, но я ничего не видела, совсем ничего, кроме черной пустоты. Я ослепла от того укола, который мне сделал Владислав.

От страха я сорвалась с места, я хотела вскочить на ноги.

И я поднялась, вскочила на ноги. Но в это время меня вдруг с такой силой дернули за руку, за запястье, что, вскрикнув от боли, я снова села, почти упала. А за руку меня продолжали придерживать. Я попыталась отдернуть руку, но ее тут же кто-то снова сжал, схватил за запястье, дернул. Я протянула другую руку, чтобы оторвать от себя того, кто держал меня.., и оказалось, меня никто не держит. Нет, держит, но не кто-то, а что-то — мое запястье было сжато металлическим кольцом, как браслетом.

Я ощупала его. От этого железного кольца в сторону уходила тоже железная цепь.

Я слепая! Я нахожусь неизвестно где! И я на цепи!

Я осторожно поднялась на ноги, чуть отступив в ту сторону, откуда тянулась к моей руке цепь, чтобы она снова не дернула меня. Потом взялась рукой за цепь, повернулась и хотела пойти в ту сторону, откуда она тянулась ко мне. И тут краем глаза я увидела свет. Я повернулась и стала всматриваться. Это действительно была тоненькая полоска света, совсем узенькая, она тянулась сверху вниз в нескольких метрах от меня. Судя по всему, это просвет между шторами. Свет совсем слабый, бледный, потому что, наверное, на улице ночь и это свет фонарей.

Часть напряжения и страха сошли с меня.

Я немного успокоилась, значит, я не ослепла. Тут я сообразила, что у меня с собой должна быть зажигалка. Зажигалка была на месте.

Огонек слабенько осветил помещение, в котором я находилась: какая-то комната, довольно большая, старая мебель здесь стояла в беспорядке, и не только стояла, но и валялась, например стул прямо около меня.

Это все неинтересно. Больше меня интересовала цепь, которая меня держала.

Сначала я рассмотрела ее в том месте, где она держала меня за руку. Она была присоединена, если так можно сказать, но по-другому и не скажешь, к моей руке самым настоящим наручником, одно его кольцо охватывало мое запястье, а другое было защелкнуто, сцеплено с последним звеном цепочки, точнее, это было даже не звено, а тоже кольцо.

Я сразу сунула зажигалку обратно в карман, попробовала разжать кольцо наручника на кольце цепи, но у меня ничего не получилось, да я бы и сама удивилась, если бы получилось. Я снова достала зажигалку.

Сама цепь была длиной метра три и крепилась к стене. Я подошла к этому месту и посмотрела, нельзя ли мне ее вытащить оттуда. Только, кажется, она была вделана очень прочно я несколько раз со всей силы дернула за нее, это было бессмысленно — цепь крепилась за толстый стержень, вделанный в стену, и этот стержень хоть бы капельку шатался.

Я снова убрала зажигалку в карман и села на кровать, на которой проснулась после бесплатного фильма ужасов, предложенного мне под видом кошмара. Кровать, кстати, была большая, деревянная, с жестким голым матрасом, под голову мне положили подушку с чистой наволочкой, это я успела рассмотреть.