Татьяна Полякова - Строптивая мишень
— Что ты этим хочешь сказать? — насторожилась я.
— Ничего. Вот ты мне про гомиков красочно рассказываешь с какой целью? Может, я, дурак, сообразить должен, что Олег этот самый не исчез, а попросту сдернул с любовником? А благоверная поняла, пpостила, потому и не искала?
— Какая еще цель? Ты просил рассказать, я и рассказала. И ни с каким любовником он никуда не сдернул, потому что его любовником был Гера-Алексей присвистнул:
— Ну и компашка у вас. Гадюшник.
— Какая есть. То есть была.
— А вот любопытно, Наташка, про Олега ты все время говоришь, как про покойника: «был», а о подруге — точно о живой.
— Правда? — Вот черт, надо же… — Это оттого, наверное, что Олег давно исчез, а Дина… не привыкла еще.
— Ага. Интересное кино выходит. Два гомика, у каждого своя фирма, люди небед-ные, но чем занимаются — неизвестна. Что, совсем ничего не знаешь? — усмехнулся он.
— Олег вроде бы перевозками занимался. На кирпичном заводе у него гараж был. И еще я там контейнеры видела, такие большие.
— Ясно, кто-то что-то возит, кто-то что-то продает. В свободное время два молодых предпринимателя трахаются, и вдруг один исчезает. Слушай, может, его Гера кокнул? На почве ревности? Надоел он твоему Оле гу, тот решил начать новую жизнь и к жене вернуться, ну и…
— Глупость какая! Во-первых, они очень любили друг друга. — Тут Алексей фыркнул и головой покачал. — А потом, — разозлилась я, — Гера уехал раньше Динки, и Олег был жив-здоров.
— Гера мог вернуться.
— А охрана?
— Кирпичный завод большой, а охран ники на воротах стояли. Перемахнул твой Гера через забор или в дыру какую пролез, — в наших заборах дыр сколько хочешь — и укокошил любовничка.
— Ты меня нарочно дразнишь? Издеваешься? То у тебя выходит, что всех перестреляли. потому что Олег пропал, то вдруг Гера Олега убил. А остальных кто, тень отца Гамлета?
— Так ведь и с Олегом не все ясно. К примеру, почему он должен быть покойником? Ведь труп так и не нашли.
— О Господи, только не говори, что Олег вернулся и в обиде на Геру всех перестрелял.
— Ладно, поваляли дурака, и хватит. На тебя охотятся. Причину нужно здесь искать — это как дважды два.
— Интересно, откуда такая уверенность? — съязвила я.
— Интуиция подсказывает, — усмехнулся Алексей.
— А-а-а, тогда конечно.
— Олег кому-то мешал, его убрали. За месяц что-то произошло, отчего вы все, кто был рядом с ним, стали опасными свидетелями. Копать надо здесь. Как фамилия твоего Геры?
— Феоктистов Герман Эдуардович. Записать?
— Не надо, запомню. А Олег?
— Герасимов. Отчество Николаевич.
— Еще вопрос. Когда исчез Олег, кто стал заправлять делами фирмы?
— Как кто? — удивилась я. — Гера, конечно. Кто ж еще? Динка ничего в этом не смыслит, а вся фирма — это Олег, бухгалтер да еще двое ребят на подхвате. Охранников, шоферов и уборщиц я не считаю.
— До чего ж фирма интересная, чем больше ты о ней рассказываешь, тем меньше я о ней узнаю. Ладно, не злись. Разберемся.
— Как? — насторожилась я.
— Слухами земля полнится. Кто-то что-то обязательно слышал, нам бы ниточку, и клубочек распутаем.
Я смотрела на него, прикидывая: способен он в самом деле распутать этот клубок? Кто его знает… На всякий случай стоило быть настороже. Слава Богу, допрос и его утомил, он наконец от меня отвязался. Для разнообразия занялся моей рукой. Выглядела она по-прежнему устрашительно, но, как ни странно, почти не болела. Рана как будто была чистой, и заражение мне не грозило, чему я, естественно, радовалась.
— Как на собаке, — философски заметил мой лекарь.
Это показалось обидным, но я промолчала.
День был жаркий, и мы расположились в саду, пили пиво и друг к другу приглядывались. Я уже поняла, что заблуждалась насчет его сообразительности. Как бы по словица об уме и силе не сыграла со мной скверную шутку. Алексей вызывал смутную тревогу, она росла, крепла, не давая расслабиться. Что будет, если он вдруг узнает в чем дело, — об этом даже думать не хотелось. Жизнь моя по-прежнему не стоила и копейки.
Я покосилась на Алексея. Он нацепил очки от солнца, и теперь его физиономия выглядела совершенно бандитской. Агрессивный, крупный, уродливый — типичный портрет городского хищника.
— Ты чего на меня уставилась? — лениво усмехнулся он, швырнув банку в ведро возле веранды — Я проследила за ее полетом: попадет или нет? Попал.
— В баскетбол играешь? — поинтересовалась я.
— Не-а, я больше в другие игры.
— В какие, например?
— В разные…
— Ты за что в тюрьму угодил? — поинтересовалась я, продолжая его разглядывать.
— Вот что, дорогуша, я по мере возможности тащу тебя из дерьма, а ты, в знак признательности, в мои дела не лезешь. Усвоила?
— Конечно. Я не из любопытства даже. Просто хотелось бы знать, с кем имею дело. Он извлек еше одну банку и вдруг заявил:
— Я тебе должен, я это помню.
Я посмотрела на него поверх очков и кивнула. Забавно, но он мне нравился.
— Какие у нас планы? — спросила я.
— Сегодня отдыхаем. Надо все как следует обмозговать. Утром поеду к крестному, тянуть нельзя больше. Пора показаться отцу родному.
— Мне с тобой можно?
— Нет.
— Одной страшно.
— Закройся в доме и не выходи. Здесь безопасно. Я недолго. Покажусь, заскочу еще в пару мест, новости узнаю и вернусь.
— Поосторожней, ладно? — промямлила я, отводя глаза.
Он снял очки, внимательно посмотрел на меня и кивнул:
— Само собой.
Остаток дня Алексей пребывал в задумчивости, бродил по дому, курил на веранде и насвистывал. Я за ним наблюдала и тосковала, потому как неведомо мне было, какие мысли в его стриженой голове роятся и какие умозаключения назревают. Вместе с беспокойством возникло какое-то странное томление. Странным оно, возможно, было лишь для меня, а остальная часть человечества признала бы его вполне естественным и даже уместным. Я, однако, в силу ряда причин, связанных с особенностями моей прежней жизни, понятия не имела, что с этим томлением делать и как от него избавиться. Весь вечер я не открывала рта, зато воровски пялилась на Алексея, на его голую грудь, здоровенные ручищи и пыталась себя в чем-то убедить. К примеру, в том, что физиономия у него вовсе не уродливая, встречаются и похуже. Естественно, если у человека все лицо изрезано, трудно ожидать, что он будет выглядеть, как Том Круз. Опять же, воспитание в семье, где наблюдаются устойчивые уголовно — алкоголические традиции, тоже мало хорошего добавило, и все-таки… Он до сих пор меня не сдал, что говорило о врожденном благородстве… или глупости? .. А что бы я сделала на его месте? Прежде всего не позволила бы упечь себя в тюрьму какому-то Серому. Тут я опять уставилась на его грудь, и мысли потекли куда-то… в общем, завели они меня довольно далеко.
Я прислушалась к своему внутреннему голосу. Он настойчиво рекомендовал убраться от Алексея подальше. Хотя бы в другую комнату, что я и решила сделать. Однако прежде необходимо было выяснить одну вещь, и я нарушила затянувшееся молчание:
— Ты где с крестным встретишься?
— Что? — очнулся он.
— Где вы с крестным встречаетесь?
— Дома у него.
— А где он живет?
— Тебе зачем? — насторожился Алексей.
— Так… чтобы знать, куда гранату швырнуть в случае чего…
Он усмехнулся, а потом и хохотнул, головой покачав:
— А ведь и вправду швырнешь…
— Отчего ж не швырнуть? Терять мне особо нечего…
— Ерунда, прорвемся. Главное, найти ту самую печку, откуда танцевать, а там… — Он наклонился ко мне, вызывая своей близостью беспокойство. — Особенно не бойся.
— Адрес скажи. Или это великая тайна, которую мне доверить никак нельзя?
Алексей пожал плечами.
— Николо-Перевозинская, дом три.
Я присвистнула: район мне был известен.
— Крестный, случаем, не нефтяной магнат? — поинтересовалась.
— Может. Сие неведомо. На то он и крестный, чтобы дела свои в секрете держать.
Перед сном я обдумала план действий на завтра. Потом осторожно пробралась на веранду, принесла бинокль, который углядела еще днем, и сунула под кровать: завтра он мог пригодиться.
Проснулась я от того, что Алексей грохнул в мою дверь кулаком и гаркнул:
— Подъем.
Я головой потрясла, глаза потерла и пошлепала в ванную. Алексей хозяйничал в кухне, готовил завтрак. Как мужчина самостоятельный и с хорошим аппетитом, о пище телесной он неизменно заботился сам, столь ответственного дела женщине не поручая.
Жара стояла страшная, а столбик термометра упорно лез вверх. Свой дом я покидала налегке, в легкой кофте и джинсах, в которые переоделась на даче. Ходить в джинсах при температуре плюс 30 — самоубийство, и я превратила их в шорты.
— Привет, — хмуро бросила я, садясь к столу.
Алексей перегнулся через стол и на мои ноги уставился, потом все-таки опустил свой зад на стул, скроил мерзкую рожу и заявил:
