Сейтё Мацумото - СЕЗОН ДОЖДЕЙ И РОЗОВАЯ ВАННА
— А что?
— Да не любят в гостиницах одиночек.
— А что, сегодня все гостиницы переполнены?
— Они тут всегда переполнены. Но, главное, хозяевам не нравятся клиенты, которые без дамы.
Гисукэ пожалел, что не воспользовался предложением Тадокоро. По рекомендации председателя провинциального собрания его в любой первоклассной гостинице встретили бы с распростёртыми объятиями и не посмотрели бы, что он один. А Гисукэ заупрямился, не хотел ни в чём быть должником Тадокоро. В Мизуо он личность известная, а тут — обычный приезжий. От Мизуо до Кумотори всего два часа езды, но в каждом городе есть свои знаменитости, о которых соседи ничего не знают. Скажи он в гостинице, что является депутатом городского собрания Мизуо, это не произведёт никакого впечатления. На горячих источниках полным-полно людей гораздо более значительных.
Шофёр остановил машину у третьеразрядной гостиницы. И даже тут пришлось уламывать привратника.
Наконец Гисукэ Канэзаки провели в комнату на первом этаже, окна которой выходили на противоположную реке сторону. Обидно — гостиница ведь четырёхэтажная…
— А получше номера у вас не найдётся? — спросил Гисукэ горничную.
— К сожалению, сегодня только этот номер свободен. Всё переполнено… Простите, вы один, без сопровождения?
— Без!
Ему захотелось схватить чемодан и уйти. Но что он станет делать, если нигде не найдёт номера? Ведь говорят же, что всё переполнено. И потом очень уж противно ходить и клянчить, чтобы пустили переночевать. Махнув на всё рукой, Гисукэ переоделся в гостиничный халат и отправился в баню.
Вместе с группой других клиентов, похожих на послушное стадо, он погрузился в бассейн. Хорошее настроение, появившееся после разговора с Тадокоро, исчезло без следа. Ему раньше и в голову не приходило, что одиночных постояльцев здесь считают людьми второго сорта. Подумать только — какое унижение! Видно, от одиночек мало прибыли. Понятно: когда мужчина приезжает на горячие источники с женщиной, ему приходится раскошеливаться, чтобы не уронить себя в глазах партнёрши.
Обливаясь горячей водой, Гисукэ подумал, что надо дать новое задание Дои. Пусть напечатает в «Минчи» статью о порядочках в гостиницах Намицу; и не в спокойном тоне, а разносную! Само собой, в голове тут же завертелись заголовки: «Гостиницы Намицу — позор провинции…», «Ледяной приём на горячих источниках…», «Не застлал ли пар от горячих источников глаза руководителям провинции?..», "Жители провинции, не пора ли вам возмутиться порядками в гостиницах Намицу?..», «Председателя профсоюза гостиниц Намицу — к ответу!..»
Предвкушая разгром, Гисукэ немного успокоился. На душе полегчало, да и телу — хоть он и мылся в общей бане — стало приятно.
Направляясь по коридору к себе, Гисукэ прошёл мимо семейного отделения, откуда выходили парочки в гостиничных халатах и полухалатах. Молодых было мало: мужчины в основном пятидесяти-шестидесятилетние, женщины — в возрасте около тридцати.
Да, надо было послушаться Дои и взять с собой О-Масу. С ней он чувствовал бы себя куда уверенней. С такой женщиной, как О-Маса, здесь появиться не стыдно. Вдали от работы она небось развернулась бы вовсю и стала бы ещё более привлекательной. Обаяния ей не занимать. Пусть великоват подбородок и черты неправильные, но зато какие глаза, какие губы! Так и манят… И фигура хороша. Повернётся, шевельнётся, всё тело так и играет. Такому не научишься, это — от природы…
Она наверняка согласилась бы поехать. Гисукэ казалось, что О-Маса выделяет его среди прочих клиентов. Вот и Гэнзо Дои тоже заметил. Нет, никаких особых проявлений с её стороны не было, но такое ведь чувствуется: взгляд, жест, улыбка, да мало ли ещё какие мелочи свидетельствуют о симпатии…
С другой стороны, заводить интрижку с этой обаятельной официанткой было опасно. Её бывший муж, ставший своим человеком во "Вратах дракона", очевидно, не собирался от неё окончательно отступиться. Об этом Гисукэ шепнула "жаба" — хозяйка "Дзинъя". Что же, понять его можно. Такой парень, если заведётся, может наломать дров. А, уж если обратится за поддержкой к своей банде, то и представить страшно, что произойдёт. Гисукэ вспомнил стальные мускулы оябуна Киндзи Коянаги. Интересно, зачем он устроил тогда эту демонстрацию в кабаре "Краун"?.. И упомянул, что ежедневно занимается каратэ, имеет третий дан. Скорее всего, спьяну решил похвалиться своей силой.
Да, О-Масу лучше оставить в покое. С якудза шутки плохи. Гисукэ предупредил об этом Гэнзо Дои больше для порядка, поскольку считал, что Гэнзо не пользуется успехом у женщин. А заговорив на эту тему, сам ещё раз взвесил все "за" и "против" для себя самого. "Против" перевесило.
И всё же надо было рискнуть. Чем больше он об этом думал, тем больше жалел, что не взял с собой О-Масу. Ничего бы не случилось, если бы он провёл здесь с ней ночь или две. Их здесь не знают, уехали бы из Мизуо — ищи ветра в поле. Никто бы ничего не пронюхал. Конечно, если увлечься и продолжить связь — тогда другое дело, обязательно что-нибудь выплывет… Да, короткий роман сейчас был бы в самый раз…
Гисукэ вернулся к себе в номер. Обед ещё не подали. На красном лакированном, уже изрядно потускневшем столике стояли чашка с недопитым чаем и блюдо со сладостями, которые подали, когда он прибыл.
Он открыл окно. Взгляд упёрся в голый обрывистый склон. Ни красы, ни радости. Вытянув шею, посмотрел направо и увидел угловую комнату соседней гостиницы. Сёдзи были раздвинуты. Весёлая компания обедала. С другой стороны доносились звуки сямисэна, барабана, обрывки песни, громкие возгласы, хлопки в ладоши. Там, очевидно, был банкет.
Вновь разозлившись, Гисукэ схватил трубку внутреннего телефона. Долгое время не удавалось соединиться. Наконец ответил вульгарный женский голос:
— Послушайте, где же ужин? Ведь уже семь часов!
— Придётся подождать ещё немного, гостиница переполнена.
Ни одного слова извинения. Гисукэ пришёл в ярость. Сволочи! Знают, что звонят из дешёвого номера, вот и издеваются.
— Немедленно пришлите гейш, двух, трёх, пятерых! — крикнул он в трубку, неожиданно для себя.
— Что? Гейш?
— Да, да, да!
— Сейчас никто заказа не примет. Заказывать нужно за день. У нас очень много банкетов.
— Что же ни одной свободной гейши нет?
— До двенадцати все заняты. — Трубку положили.
Наконец минут через сорок появилась горничная с обедом. Крупная, плечистая, она казалась переодетым в женское платье мужчиной.
— Простите, что так запоздала, — сказала она, расставляя блюда на столе.
Извинилась — и на том спасибо. Лоб у неё покрылся испариной, видно, работы действительно было много.
— Скажите, кто со мной говорил по телефону? Голос хриплый такой, грубый.
— Это у нашей хозяйки такой голос.
— Вот те на! Такая грубая — и хозяйка гостиницы!
— А что такое она вам сказала?
— Да я гейш просил пригласить. Пятерых, или трёх хотя бы. А она рявкнула: "За день заказывать надо!" Можно же было по-человечески объяснить!
— А гейш у нас и правда не хватает. Каждый вечер одна и та же история.
— Не хватает, так не хватает. Что тут поделаешь. Но хозяйка ваша дурно воспитана. Разве так разговаривают с клиентами?
— Пожалуй, вы правы, в разговоре она может быть неприятной. Но вообще-то наша хозяйка добрая женщина.
Накрыв на стол, горничная села.
— Простите, господин, вам обязательно нужны гейши, именно гейши? — спросила она с едва заметной усмешкой.
— А ты что хочешь предложить — девок из стриптиза, что ли?
— Так вы же, господин, без сопровождения приехали.
— Ну и что?
— Когда мужчина один, не обязательно приглашать гейш. Есть много способов погулять.
— Очень может быть, но абы какая партнёрша мне не годится. Все эти девки вызывают у меня брезгливое чувство. Это молодым всё едино, а человек пожилой, вроде меня, бывает разборчивым.
— И для пожилых есть подходящие партнёрши.
— Ты думаешь?..
У Гисукэ было сейчас не свойственное ему настроение. Он всё время жалел, что не взял с собой О-Масу. Одиночество его тяготило. Тут сыграли роль, с одной стороны, плохое обслуживание, а с другой — нечто вроде зависти, испытанной им при виде весело проводящих время парочек. Короче говоря, он потерял душевное равновесие — щекочущая нервы атмосфера горячих источников сделала своё дело.
Возбуждение нарастало. Навязчивый образ О-Масы не давал ему покоя. Кругом бурлила жизнь. Над горячей водой поднимался пар, мерцали огни, звучала музыка, люди ели, пили, предавались любви. Выходит, ему нет места среди этого веселья?! Да, конечно, он здесь не у себя дома — чужак, неприметная личность. Надо хоть этой горничной доказать, что он человек не третьего и даже не второго сорта. Гисукэ вынул из бумажника две купюры по пять тысяч иен и положил их перед горничной:
