Владимир Колычев - Теневой король
– И что с того?.. Не надо меня пугать, мент. Адвоката сюда давай. Без адвоката разговаривать не буду.
– Что, и сло€ва не скажешь?
– И сло€ва не скажу.
– Ни единого? – с ехидной улыбочкой встрял Околотов.
Вайс промолчал. Менты предложили ему игру в молчанку, что ж, они ее получат.
– Аникеев, ты крутого из себя не строй, не надо. Ты крутым на воле был, – язвительно проговорил Гольцев, – а в неволе твой авторитет ничего не стоит…
Вайс мог бы с этим поспорить, но не собирался этого делать.
– Новая жизнь у тебя начинается, Вайс, – продолжая ухмыляться, сказал Околотов. – Старая жизнь у тебя началась со слова «мама», а новая начнется со слова «петух». Петушиная у тебя жизнь начнется, если не сделаешь правильных выводов. Ты меня понимаешь? Что, говорить не хочешь? Не хочешь – заставим. Сейчас ты скажешь слово «петух».
Вайс произнес это слово. Про себя. И с мощным мысленным посылом, адресованным Околотову. Его петухом назвал, потому что чересчур петушится мент. Но если он сам не сделает правильных выводов, может стать петухом в переносном смысле. Такая тогда слава о нем пойдет, что ни один приличный уголовник говорить с ним не станет…
– Молчишь? Ну ничего, сейчас заговоришь!
И снова на Вайса надели противогаз. Туго ему пришлось, очень туго, но ни единого слова он не проронил. С этим и отправился обратно в камеру.
А вечером его перевели в другую камеру. И, глядя на «пассажиров», нетрудно было догадаться почему.
Видно, ментам пришлось постараться, чтобы собрать здесь крепких и страшных на вид уголовников. Жарко в камере, сидельцы с голыми торсами, но только один из них в истинно лагерных наколках. У другого какой-то дракон на плече из китайской грамоты, а у остальных ни единого иероглифа.
– Ну здорово, братва, – стараясь не выдавать своего смущения, с легкой небрежностью сказал Вайс.
– Чо, здоровый, да? – поднялся со своего места краснолицый парень с маленькой головой, но могучими плечами.
Не похож он был на закоренелого уголовника, зато постановочным номером от него на версту тянуло. Менты это шоу организовали, чтобы жизнь Вайсу медом не казалась.
Вайс промолчал. Не та ситуация сейчас, чтобы словами отбиваться. Если у этих подсадных есть утвержденный сценарий, они обязательно наедут, что бы он ни говорил. Сейчас он мог отбиться от них только кулаками. И хорошо, что за последние два года он защитил свой законный второй дан и даже сдал экзамен на третий, причем без всяких скидок…
– Если здоровый, то это всегда можно исправить, – заученно сказал верзила с драконом на плече.
– А лекарства на киче дорогие, – ухмыльнулся детина с широким приплюснутым носом на мордастом лице. – Быстро в долги влезешь… Хотя, конечно, ты можешь их прямо сейчас отработать. Сказать, чем?
Четвертым арестантом был мужик с лагерными наколками – полуголые женщины на груди, лев, арфы, облака с ангельскими крыльями, пауки в паутине. В общем, нагромождение всякой всячины, и ничего серьезного, если не считать шестиконечных звезд под ключицами. Правда, разглядеть их было непросто, потому что все они в грубых рубцах. Видно, не по чину выколол мужик эти атрибуты воровской власти, потому и пришлось срезать их, что называется, по живому. И то, возможно, легко отделался, за самозванство тюремная братва и убить может…
Вайс не мотал срок, но в следственном изоляторе побывать пришлось. Поэтому кое-что об арестантской жизни он знал.
– Ша, братва! – с видом главного на Руси пахана поднял руку татуированный сиделец. – Чего на человека наехали? Непорядок это! Нельзя так, сначала спросить надо, кто он такой, по какой делюге к нам наехал… Ну, кто ты такой, парень?
Камерный авторитет смотрел на Вайса строго, но с добродушными искорками во взгляде.
– Василий я. Аникеев моя фамилия. За что попал? А просто попал. Не знаю за что, но попал конкретно… Менты – падлы!.. Или у вас так нельзя?
– Что нельзя?
– Ну, ментов падлами называть.
– Почему нельзя? – удивился «расписной». – Можно. Даже нужно.
– Гольцев – гнида. Околотов – чмо!
«Так им и передай…» Вайсу пришлось сделать над собой усилие, чтобы это продолжение фразы осталось при нем, а не было произнесено вслух.
Похоже, менты не собирались доводить дело до хамского насилия. Скорее всего, они решили сработать более тонко. Якобы авторитет угомонил толпу, как бы защитил Вайса, и на этом коньке он мог въехать к нему в доверие. Задача у него простая – разговорить Вайса, вытянуть из него всю нужную ментам информацию. Но не сможет он справиться с этой задачей, потому что Вайс его раскусил. Правда, уж чересчур откровенно выказывать это он не стал.
Хотя охотно вступил в разговор с «наседкой», даже рассказал, кто он такой и зачем приехал в город. Но при этом, конечно же, ничего противозаконного не делал. Может, и хотел навести в городе порядок, но не успел…
Поверил ему липовый авторитет или нет, но на Вайса собак спускать не стал. Потому что душонка трусливая, а значит, и продажная. Вайс – реальный авторитет и мог спросить за беспредел очень жестоко. Не сейчас, так потом. И подставные это понимали…
А ночью Вайса вызвал в продол дежурный по изолятору и передал ему сумку с вещами и провизией. Но самое главное, он получил от мента мобильный телефон. Правда, Ульяну звонить не стал, чтобы его не «спалили» камерные «наседки». И сумку вернул надзирателю по той же причине. Он не хотел, чтобы тот пострадал по доносу стукача. Связь с волей для него сейчас дороже всякого золота.
Не стал Вайс звонить Ульяну. Но и без того получил от него очередной привет. В кабинете, куда он был отконвоирован для допроса, его ждал адвокат.
В разговоре с ментами адвокат – важный аргумент. Вайс не раз в этом убеждался, потому и создал в свое время особую команду, в которую входили молодые адвокаты вроде Кости Нерестова. Вайс называл их «адвокатами быстрого реагирования». Задержали бойца с незаконным стволом в кармане, и Костя уже тут как тут. Где протокол? Где понятые? И все такое прочее… Потом в дело вступали более опытные адвокаты, которые в связке с прокурорскими разваливали дело на корню.
Эта система действовала до сих пор, но под спланированным и хорошо организованным натиском со стороны ментов адвокаты оказались бессильными. И все-таки Костя Нерестов добрался до Вайса. Два года прошло с тех пор, как он стал работать на братву, и за это время уже выбился в разряд серьезных адвокатов. Во всяком случае, сейчас он представлял «тяжелую артиллерию» и готов был вести дело до победной высоты.
– Ситуация достаточно сложная, – поглядывая на дверь, сказал Костя. – Фарадеев дал вчера показания, обвинил вас в покушении на свою жизнь.
Они вдвоем находились в кабинете старшего дознавателя, куда вот-вот должен был пожаловать следователь прокуратуры. Нерестов не был бы адвокатом, если бы не воспользовался этой нечаянной заминкой.
– Давай на «ты», чтобы не напрягало… – поморщился Вайс. – Значит, выжил этот жук.
– Как говорят врачи, состояние тяжелое, но стабильное. Жить будет.
– А чему ты радуешься?
– Это уже другая статья…
Костя хотел еще что-то сказать, но дверь вдруг распахнулась, и Вайс забыл и о нем, и даже о Фарадее. В кабинет вошла Марина. Высокая прическа, деловой костюм темно-серого цвета, туфли на низком каблуке, минимум косметики на лице, в руке изящный кожаный портфель. Строгая, официальная, взгляд хмурый, сосредоточенный, походка четкая, быстрая и экономная.
Она села за стол начальника, не глядя на Вайса, открыла портфель, достала оттуда папку, авторучку, представилась:
– Следователь городской прокуратуры Стельмах Марина Германовна. – И наконец-то посмотрела на Вайса – строго, непримиримо.
Ему пришлось взять себя в руки, чтобы скрыть, насколько он потрясен этой новостью.
Вайс не очень удивился бы, если бы Марина сказала ему об этом тогда, в поезде. Он бандит, она следователь прокуратуры – такая вот безобидная, в общем-то, ирония судьбы. Но ситуация с тех пор в корне изменилась. Вайса обвиняют в убийстве майора Мишина, ее жениха. Теперь он для нее враг, и она сделает все, чтобы отправить его за решетку…
Он мог бы избавиться от нее. Это просто, достаточно рассказать обо всем адвокату, и тот сделает все возможное, чтобы Марину признали заинтересованным лицом. Тогда ее просто-напросто отстранят от следствия.
Вайс понимал, насколько опасна для него Марина, но при этом ему не хотелось, чтобы дело против него вел кто-то другой.
– Очень приятно, – с натянутой улыбкой и прохладцей во взгляде сказал он.
– Что ж, тогда начнем. – Марина настороженно посмотрела на Нерестова.
Трудно было предположить, что она собиралась применять запрещенные средства дознания, но адвокат все-таки ее раздражал, и она не пыталась скрыть это.
– Костя, тут такое дело. Нам с гражданином начальником надо бы тет-а-тет поговорить.
