Виктор Доценко - Кровь за кровь
Василий взял бланк и, важно кивнув Сергею, направился к двери. Комната, куда они вошли, находилась рядом с кабинетом комиссара и мало чем отличалась от него. Разве только тем, что вместо одного стола здесь стоял ещё один да отсутствовал портрет Дзержинского.
Василий присел на мягкое кресло за одним из столов.
— Давай мандат, — сказал он и не спеша взял ручку. Взглянув на перо, провел им по своим рыжим волосам, снова посмотрел и, удовлетворенный состоянием пишущего «инструмента», решительно обмакнул его в чернильницу, этакое массивное бронзовое сооружение, отображающее сценку из охоты на медведя.
Сергей смотрел на Василия и с большим трудом удерживался, чтобы не рассмеяться: затаив дыхание, нахмурив брови, усиленно помогая себе языком, он старательно выписывал буквы ордера, пока, наконец, не вырисовывалось слово. За это время выражение его лица менялось несколько раз. Написав слово, Василий глубоко вздыхал и снова склонялся над бумагой…
Не в силах больше сдерживаться, Сергей встал и отошел к окну. Оно выходило во двор, на маленький сквер с беседкой. Несколько деревьев, окружавших беседку, переливались всеми цветами радуги: листья крепко держались за своего родителя, как слабый больной ребенок. Более всего Сергей любил весну и осень: именно тогда ярче всего замечаешь течение жизни, когда весной все распускается, а осенью — отмирает… Но отмирая, природа блистает такими красками, что совершенно забываешь о смерти. Может быть, от природы люди взяли обычай украшать церемонию похорон…
Пот градом струился по лицу Василия, когда он окончил свои писательские мучения. Достав из стола печать, подышал на нее и профессионально стукнул по бумаге. Полюбовавшись ордером, а точнее тем, как написан текст, протянул его Сергею.
— Все! — Вздохнув с чувством выполненного долга, Василий смахнул пот со лба, затем неожиданно спросил: — Москвич, значит?
— Значит! — улыбнулся Сергей. Сложив мандат и ордер, он сунул их в карман.
Василий внимательно разглядывал кожаную куртку. Сергей недоумевающе пожал плечами.
— Небось там у вас все в кожанах ходят? — полувопросительно проговорил Василий с открытой завистью. Потрогав куртку за рукав, добавил: — А уж у Ленина совсем, видать, знатный кожан?!
— Вот и ошибся! — вновь улыбнулся Панков. — Ленин вовсе в пиджаке ходит!
— В пиджаке? — подозрительно переспросил Василий. — Да ты что? — Он неожиданно обозлился. — Заливаешь небось? Да не на таковского напал… Ленин — в пиджаке?! — Он усмехнулся. — Так я тебе и поверил!
— Зачем мне тебя обманывать? Точно — в пиджаке! — обиделся Сергей. — Вот смотри. — Он достал из внутреннего кармана небольшой бумажный пакет. Бережно развернув его, протянул Василию типографский оттиск.
— В… Ульянов… Ле-нин… Ленин! — выдохнул удивленный Василий, и его глаза радостно заблестели. — Глянь-ка, и вправду — в пиджаке! — воскликнул он, бережно разглаживая портрет.
— Ну и чудак же ты, Василий! — рассмеялся Сергей и протянул руку за портретом. Василий тяжело вздохнул и нехотя вернул его. Так же бережно Панков завернул его в бумагу, затем спросил Василия: — А что представляет собой учитель Лановский?
— Ян Маркович? — не отрывая взгляда от пакета, который Сергей снова положил в карман, переспросил Василий. — Яна Марковича весь город знает… Свой в доску! Сам Строгое, наш предгубисполкома, его знает, а он-то человека насквозь видит… Ну что, пошли?
Оказавшись на улице, они медленно пошли по осеннему городу, любуясь удивительным разнообразием красок, разбросанных всюду осенью. Тревожно шуршала под ногами жухлая листва. Ярко-желтое солнце поразительно вписывалось в осенний пейзаж. Оно уже не грело, но, разбрасывая вокруг свои нежные лучи, создавало великолепие оттенков, и пройти мимо и не обратить внимание на эту красоту было невозможно. Сергей с удовольствием наслаждался чудесами природы, а Василий шел задумчивый и молчаливый.
— Может, сначала к Лановскому, а потом — в столовку? — неожиданно предложил он.
— Мне все равно! — ответил Сергей и поднял с земли лист тополя, заинтересовавший его необычайностью раскраски и формы.
Они прошли еще несколько метров, когда Василий, усиленно о чем-то думавший, вдруг остановился и спросил:
— Товарищ Панков, скажи — какое у тебя оружие?
Вопрос удивил Сергея, но он, пожав плечами, все же достал из кармана браунинг.
— Знатная штука! — усмехнулся Василий, примеряя пистолет к своей грубой крестьянской руке. — Для нервных барышень особенно… А хочешь, я тебе маузер достану? Думаешь, слабо?.. Да тут какая-то надпись! — воскликнул он, взглянув на пистолет. — «Лучшему стрелку Панкову С. П., Москва, М. Кедров», — прочитал восхищенный Василий. — Неужели Кедров — начальник особого отдела?
— Тот самый, — улыбнулся Сергей. — А маузер… маузер у меня свой был: другу оставил, на память… И если ты мне достанешь, буду очень признателен… А то действительно курам на смех. — Он подкинул браунинг вверх и ловко, как заправский ковбой, поймал его и сунул в карман.
Зачарованный Василий с восхищенной растерянностью смотрел некоторое время на Сергея, потом покачал головой:
— Ну, ты даешь!
— Ладно-ладно. — Сергей похлопал его по плечу. — Пошли.
5
Когда они с Василием подошли к небольшому, со вкусом отделанному особняку, Василий уверенно дернул за ручку звонка. Мелодичная трель оповестила хозяев о приходе нежданных гостей, и вскоре за дверью послышались шаги. На пороге показался высокий моложавый мужчина с черными волосами. На вид ему нельзя было дать более сорока лет. Светлый в полоску костюм явно от хорошего портного…
— Чем могу быть полезен? — с чуть вопросительным радушием произнес он, но, увидев за спиной Сергея Василия, широко распахнул дверь. — О, само ЧК пожаловало к нам в гости! Милости прошу — к нашему шалашу!
В просторной прихожей Сергей повесил свой вещмешок на вешалку и двинулся за хозяином. Они прошли в большую комнату, служащую, вероятно, одновременно и гостиной, и библиотекой, судя по тысячам книг, аккуратно уложенных по стеллажам.
После того как Василий с Сергеем присели на указанные им стулья, образовалась некоторая пауза: говорить вроде было не о чем, а хозяин дома, стараясь быть вежливым, не торопился выяснить цель визита «самого ЧК». Нарушил молчание Василий:
— Так мы, Ян Маркович, к вам по делу…
— В общем, догадался, — открыто, но с некоторым напряжением, как показалось Сергею, произнес Лановский.
Василий немного помедлил, не зная, как лучше приступить к цели визита, потом, решив, что нечего канитель разводить, прямо заявил:
— У вас места в доме много, и решено поселить у вас товарища Панкова.
— Вообще-то не навсегда, — пытаясь смягчить ситуацию, перебил Сергей.
— Ну, разумеется, разумеется! — живо произнес Ян Маркович, облегченно вздохнув.
Двери, ведущие во внутреннюю часть дома, были чуть приоткрыты, и Панкову показалось, что там промелькнула легкая женская фигура. Перехватив его взгляд, Ян Маркович улыбнулся и сказал:
— Думаю, что моя дочь — ваша ровесница: она хлопочет сейчас над обедом, и у вас еще будет возможность представиться ей, Сережа… Вы разрешите мне так вас называть?
— Извольте. — Он пожал плечами.
— Надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нашему столу?
— Нет-нет, спасибо! У меня есть талон в столовую, — запротестовал Сергей.
— В столовую? — рассмеялся Ян Маркович. — На первое — суп из воблы, на второе — сушеная вобла, на третье — кипяток! Нет и еще раз — нет! Ни о каких столовых и речи быть не может! Видите ли, Сережа, я забочусь не только о вашем желудке, я надеюсь, что ваше появление в машем доме несколько скрасит неизбежную домашнюю скуку…
Речь Яна Марковича текла непрерывно, но каждое слово он выговаривал необычно отчетливо, напоминая, пожалуй, иностранца, виртуозно владеющего чужим языком.
— Мы в этом городе не слишком давно, — продолжал Ом, — и до сих пор временами чувствуем себя довольно одиноко… Вы напрасно улыбаетесь, Василий! — сухо добавил он, заметив, что Василий хочет что-то шепнуть Панкову.
Чтобы как-то разрядить возникшую паузу, Сергей вытащл ордер и протянул Лановскому. Развернув, он внимательно прочитал, а потом сказал:
— Кстати, Василий, не могу понять, отчего вы не ладите с моей дочерью… Разумеется, у красивых девушек могут быть свои капризы, но, заметьте, это капризы красивых девушек. — Снова бросив взгляд на ордер, Ян Маркович с веселым вопросом в глазах уставился на j Василия: — Кажется, я узнаю, чья это рука!
— Точно — моя! — Лицо Василия расплылось в добродушной улыбке. — А как вы догадались?
— По… — Возможно, он хотел сказать «по ошибкам», но, взглянув на Василия, он дружелюбно развел руками: — По почерку! — И, не выдержав, заразительно рассмеялся.
