Место полного исчезновения: Эндекит - Златкин Лев Борисович
И вновь беспредел лагерного начальства после некоторого затишья ведет к новой вспышке насилия со стороны зеков.
Бараки, в которых живут зеки, иногда по сто пятьдесят человек, ведут к стадным инстинктам. Этот принцип размещения заключенных был введен только при советской власти, которая исходила из принципа коллективного перевоспитания. И случайно совершившего преступление по ошибке или по стечению обстоятельств сажали в один барак с закоренелыми преступниками, ворами в законе, авторитетами, блатными и приблатненными, которые, естественно, поскольку находились в своем втором доме, а то и в первом, не у каждого и был первый дом, верховодили в бараках и умело делал из случайного правонарушителя уголовника, коверкая его психику и подводя к тем широким воротам, которые всегда открыты в уголовный мир, имеющий всего-навсего узенькую калиточку, ведущую из него. Но эта калиточка для сильных людей, имеющих силы порвать с уголовным прошлым и зажить честной жизнью.
Обычный человек слаб!..
В связи с жаркой и солнечной погодой Дарзиньш, перед тем как уединился со своей смертельной любовью, отдал распоряжение наполнить пожарный водоем полностью и разрешил заключенным, свободным от работы, купаться в нем, чем и охотно пользовались благодарные зеки.
Бассейн был довольно глубок, в полтора человеческих роста, ведь деревянные бараки при пожарах горели, как спички, поскольку солнце их быстро высушивало до такого состояния, что достаточно было, действительно, одной списки, чтобы от лагеря остался один пепел. Поджогов не было лишь потому, что заключенные прекрасно отдавали себе отчет, что строить им новые бараки будут не пришлые дяди, а они сами и за свой счет, потому что в это время им никто не будет начислять зарплату по основному месту работы, где им спущен план, за который только и платят деньги.
Половину заключенных составлял молодняк, чей возраст колебался в пределах восемнадцати-двадцати лет. И, глядя на резвящихся у бассейна крепких парней, трудно было представить, что у каждого за плечами немалый срок, а преступления их просто ужасают: большинство из них сидело за разбои и грабежи, за убийства и воровство в крупных размерах, когда сумма похищенного исчисляется многими миллионами рублей.
Пацаны, как их звали на зоне, в своей жестокости с лихвой могли переплюнуть старших товарищей из кодлы блатных. В большинстве своем пацаны приходили во «взрослый» лагерь с «молодняка», где царили такие волчьи законы, что убить для пацана было легче, чем стерпеть оскорбление. А оскорблением для них являлась первым делом их неволя, и они всегда были готовы пойти на штыки и под пули, чтобы хоть на мгновение почувствовать себя вольными, чтобы делать не то, что требует начальство, а то, что хотят они.
Среди купающихся был и Петя Весовщиков по кличке Хрупкий.
Он с утра себя чувствовал «не в своей тарелке». Ночью ему приснился жуткий сон: явился к нему убитый им и сказал, улыбаясь, что он явился за ним и будет ждать его ровно сутки.
После такого сна любой бы почувствовал себя нехорошо. Тем более, что Хрупкий каждый день, каждый час, каждую минуту ожидал нападения неизвестного убийцы.
И с утра Петя Весовщиков старался не отделяться от массы заключенных. Даже в туалет он пошел только, когда несколько человек вместе собрались туда.
Хорошая погода и теплая вода в бассейне несколько отвлекли Хрупкого от мрачных мыслей. Он ощутил прелесть жизни, забыл даже, что находится в лагере строгого режима, не говоря уж о том, что каждую минуту ожидал смерти от руки неизвестного убийцы.
Вазген тоже пришел к бассейну, потому что именно здесь и должно было начаться «восстание рабов», после того как совершится подготовленное приношение жертвы на виду у всех.
А это жертвоприношение, по замыслу Вазгена, и должно было послужить той искрой, из которой возгорится пламя бунта.
На роль жертвы был определен Петр Весовщиков по кличке Хрупкий.
Это была, с точки зрения Вазгена, идеальная и естественная жертва. После умело пущенного слуха о том, что все убийства, происходящие в лагере строгого режима, происходят по замыслу и велению администрации, убийство Пети Весовщикова являлось столь естественным и понятным для большинства, что легко могло было быть использовано авторитетами как искра, вызывающая пламя пожара.
Вазген дал команду незаметно убить Весовщикова в бассейне, после чего братва, вопя о мщении и о том, что не стоит ждать, пока их всех перережут, поднимут всю зону.
А дальше все уже было разработано: какая группа куда направляется, первоочередность взятия объектов, первой, естественно, была больничка, где рассчитывали поживиться наркотиками, спиртом и витаминами, а затем — БУР.
Правда, был еще один объект, который пацаны хотели взять в первую очередь — это был швейный цех, в котором сейчас работали женщины. Администрация, надеясь на толщину стен «швейки», не обнесла ее колючей проволокой, хотя по инструкции обязана была это сделать. Но проволоки просто не хватило, а потому и оставили «на потом», как это водится, все списали на «авось».
Естественно, что, не случись бунта, никто бы и не стал ломать стены швейного цеха, чтобы пообщаться с зечками, которые были совсем и не против такого вторжения на свою территорию и, если бы их спросили, в своем огромном большинстве, разумеется, кроме лесбиянок, «ковырялок», как их презрительно называли сами же заключенные-женщины, женщины высказались бы за то, чтобы объединить обе зоны в одну, а если что и построить нового, то это большой дом ребенка, потому что от такого объединения, естественно, в положенный срок стали бы рождаться дети.
Петя Весовщиков, щурясь от прямых солнечных лучей, легко взобрался на край бассейна и приготовился прыгнуть в воду.
По знаку Вазгена приготовился прыгнуть в воду и его подручный, «торпеда» по кличке Санитар Леса или просто Санитар. Это, действительно, была его профессия на воле, когда он работал санитаром в больнице, где убивал стариков и старух, одиноких, не имеющих родственников, чтобы воспользоваться потом их вещами.
Этот Санитар должен был, когда Весовщиков нырнет в воду, пырнуть его там, в глубине, ножом и уплыть на другую сторону бассейна, чтобы кто-нибудь другой нашел мертвое тело Хрупкого и поднял бы хай.
Но ему не пришлось ничего делать.
Неожиданно, у всех на глазах, произошло нечто, за чем и последовал страшный бунт с кровопролитием и разрушениями.
Что-то тяжелое просвистело в воздухе и метко врезалось прямо в затылок Пети Весовщикова именно в тот момент, когда многие из загорающих смотрели на жертву, которую готовились принести во имя бунта и разрушения.
Весовщиков вздрогнул, неестественно выпрямился. Затылок его был разбит большим металлическим шаром величиной с детский кулачок.
Этот металлический шарик, раздробив затылок Хрупкого так, что брызги крови полетели во все стороны, не сразу отлип от раздробленного им затылка и медленно упал в бассейн.
А вслед за смертельным снарядом, прилетевшим невесть откуда, так же медленно рухнул в воду и сам Весовщиков.
Душа его жертвы прибыла за ним в такую даль, в глухомань не зря. Она дождалась души своего убийцы, чтобы вместе предстать на высшем, небесном суде, где их уже будут судить не по земным меркам.
В столь замедленном действии, в растянутом времени происшедшее видели почти все, а главное, они всё видели именно в растянутом движении: как прилетел тяжелый металлический шар, как он впился в затылок Пети Весовщикова по кличке Хрупкий, как разлетелись из-под него брызги крови, как медленно и нехотя упал металлический шар в воду и как так же медленно и нехотя рухнул вслед за ним Петя Весовщиков по кличке Хрупкий.
Пожарный водоем находился неподалеку от административного корпуса, «крикушника». Металлический шар прилетел именно со стороны «крикушника». И те, кто оказался свидетелем этого убийства, машинально, автоматически повернули головы в ту сторону, откуда прилетел тяжелый металлический шар. Всем было очень интересно узнать, что это за такой меткий метатель, вернее, толкатель ядра нашелся и за сколько метров он умудрился так точно попасть в цель.
