Татьяна Полякова - Строптивая мишень
— Где Лешка? — повторила я, теряя остатки присутствия духа.
— Он… с Чикой… уходить велел… тебе. — прохрипел Соловей, откинув голову и закатив глаза.
Я почувствовала себя сиротой. Уйти без Алексея? Куда? Да и много ли я без него набегаю?
— Я сейчас, — пролепетала я и бросилась вдоль забора.
Пожар полыхал с чудовищной силой, за две минуты, что я бежала, он охватил весь дом; стекла треснули, и языки пламени вырвались наружу, мгновенно превратив синий пятистенок в черный остов. Возле соседних домов жались люди. Вели они себя как-то странно, смотрели испуганно, и никто на помощь соседям не спешил. Как только я вывернула из-за угла, стало ясно почему: четверо молодцов стояли перед домом и палили из автоматов по металлическому гаражу. Значит, Алексей a неведомым мне Чикой скорее всего были там.
Так и оказалось. Я приникла к забору, пытаясь разглядеть, что происходит. Парни перестали стрелять. В то же мгновение боковая дверь гаража, выходящая в сад, открылась и появился Алексей. На спине у него был человек, выглядевший как-то странно — до меня не сразу дошло, что у него нет обеих ног.
Сгибаясь под тяжестью своей ноши, Алексей бежал через сад — видимо, где-то сзади имелась калитка, через нее он и надеялся уйти. Он исчез из поля зрения, и я бросилась вдоль забора назад, заглядывая в щели, хотя это было совершенно бесполезно: мы находились по разные стороны дома. Чтобы с ним встретиться, мне надо было обогнуть сад и выйти в другой проулок. Кусты малины цеплялись за кофту, раздирали в кровь руки, я чувствовала, что трачу слишком много времени. За домом оказалась помойка, я поскользнулась, упала, с трудом поднялась и побежала дальше и наконец выскочила в переулок. Как раз вовремя: Алексей уже выбрался из сада. Калитки не было, как он ухитрился махнуть через забор с ношей на плечах — не понимаю. Его уже ждали. Я закричала, хотя было это бессмысленно — Один из молод чиков пальнул в мою сторону, меня точно толкнуло, я взвизгнула и упала, покатившись со склона холма вниз, туда, где была помойка. Встав на четвереньки, я ходко поднялась наверх и как раз успела увидеть, как Лешку огрели обрубком трубы по голове. Удар такой силы должен был оставить заметный след на граните. Алексей рухнул на колени, безногий, что был на его спине, свалился на землю. Двое молодцов подхватили Алексея под руки и поволокли к подрулившей откуда ни возьмись машине.
Его с трудом затолкали на заднее сиденье. Ярко — вишневая «Тоета» подалась вперед, ровно настолько, чтобы переехать безногого, а потом — не спеша назад. И выехала на улицу. Конечно, я знала, с кем имею дело, но это было уж слишком. Так я и сказала вслух. А потом бросилась в переулок, где оставила Соловья, на ходу пытаясь разобраться в хитросплетении улиц и переулков.
Соловей лежал, привалившись к забору, не бледный даже, а зеленый, и скрипел зубами. Я подхватила его и поволокла к машине. Он изо всех сил помогал мне; беда в том, что сил этих оставалось немного. Но он еще умудрялся разговаривать.
— Где Лешка?
— Увезли. И Чику вашего убили. А тебе в больницу надо, не то помрешь.
— Не надо, там меня и кончат…
— Ну и дела у вас… Давай за Лешкой…
— В какую сторону поехали?
— Вниз, в переулок.
— Значит, им одна дорога, у железки мы их перехватим.
«Перехватим» звучало здорово. В машине четверо вооруженных амбалов, которым ничего не стоит переехать безногого. Что им в таком случае женщина и раненый… Но у меня, наверно, от пережитых волнений сделалось что-то неладное с головой: я всерьез решила вызволять Алексея. Каким образом — представляла себе смутно, но в последний момент всегда что-то приходит в голову, только на это я и рассчитывала.
— Давай в этот переулок, — захрипел Соловей с заднего сиденья. — Я покажу.
Через несколько минут мы были возле железной дороги. Тихая улица выходила на проспект. Если верить Соловью, сейчас должна появиться «Тоета»… Мы приткну лись за кустами сирени. Я потела, ерзала, а он истекал кровью.
— Аптечка есть, я тебя перевяжу, — сказала я, вытирая лицо рукавом.
— Позже. Сейчас явятся.
Соловей опустил стекло со своей стороны и сидел, сжав пистолет двумя руками. Руки у него тряслись, я сомневалась, что он попадет в слона на расстоянии метра. Он еще и раскашлялся — похоже, были прострелены легкие, — дышал с трудом и таял на глазах. Из переулка донесся шум подъезжающей машины. Если Соловей прав, это та самая. Пора было на что-то решаться. И вот тут — то я вспомнила о гранатах под сиденьем.
Моя врожденная гениальность не подвела: в три счета в голове созрел план. По десятибалльной шкале глупости он тянул на 15, но мне на это было наплевать. Я чувствовала в себе силы сразиться со всем миром. Прямо какая-то белая горячка. «Горячка белая, Лев Маргаритович…»
Я шагнула к кустам, рассовав гранаты по карманам, а одну зажав в руке, и только тут заметила, что левый рукав кофты пропитан кровью, а по ладони стекает тонкий, но стремительный красный ручеек. Только теперь я вспомнила, что один из психов с «Тоеты» меня подстрелил. Ладно, хрен с ней, если я до сих пор жива, значит, ничего серьезного. Рука вдруг стала странно не меть — возможно, я просто испугалась.
О руке пришлось забыть, потому что появилась «Тоета». Я была сердита не на шутку. И полна решимости. Дурацкий план или нет, отступать от него не стоит, потому что другого все равно не было. Как там Лешка говорил: держи крепче, швыряй дальше? Я и швырнула. Граната разорвалась перед машиной, грохнуло так, что в доме напротив треснули стекла, а я от не ожиданности подпрыгнула. Однако заметного ущерба ненавистной машине это не нанесло. И слава Богу: в машине находился Лешка, и я должна была его спасти, а не угробить. Скрипнув тормозами, «Тоета» замерла, правда, ненадолго. Я ожидала, что амбалы выскочат из машины, но они попытались подать назад и развернуться. Чтобы избавить их от лишних хлопот, я бросила вторую гранату, но перестаралась: она разорвалась довольно далеко, правда, впечатление все-таки произвела.
Машина, сделав несколько бессмысленных кругов, замерла возле сирени: как видно, ребята все-таки решили разобраться, кто их беспокоит. Тяжко вздохнув, я вы-шла к ним с третьей гранатой в руках — Держала я ее так. чтобы им было хорошо видно. что она в любой момент может взорваться вместе с ними и, к сожалению, со мной.
— Выходите из машины, — попросила я. — И дурака не валяйте. У меня с перепугу руки дрожат, могу ее уронить.
Все четверо вышли. Глядели они на меня с сомнением, но рисковать не стали. Я была уверена, что Лешку придется выносить на руках и, соответственно, нести до нашей машины, что было совершенно невозможно: четверо мужиков успеют десять раз разделаться со мной, и никакая граната не поможет. Значит, придется воспользоваться «Тоетой», что было не менее опасно: ездить на иномарках мне не приходилось, так что потребуется какое-то время, чтобы тронуться с места. В этот момент я буду совершенно беспомощна…
К моему безграничному удивлению. Алексей вышел из машины сам, правда головой тряс и морщился. Слегка пошатываясь, он подошел к парням и сгреб брошенное на землю оружие. Мы попятились.
— Где запал? — спросил Алексей.
— Что? — не поняла я.
— Где кольцо от гранаты?
— Не знаю. Не помню, куда его дела.
— Ты что, спятила?
— Нет, испугалась. Что ж теперь делать-то, а?
— Брось ее к чертовой матери, скорее. Ну, я и бросила. Алексей упал на землю, увлекая меня за собой. «Тоета» красиво сверкнула и рассыпалась, а четверка парней предусмотрительно залегла. Если кого и задело, так я не нарочно.
— Чокнутая, — уверенно сказал Лешка, вскакивая. Мы бросились наутек. — Соловей где? — спросил он на бегу.
— В машине. Чика погиб.
Соловей все еще сжимал пистолет в руке, но был без сознания. Алексей сел за руль, а я сзади, рядом с раненым. Вытряхнула содержимое аптечки: к счастью, вата и бинт имелись, хотя, по моему мнению, Соловью это вряд ли могло помочь.
— Зовут-то его как? — спросила я.
— Пашка, — бросил Алексей, не оборачиваясь.
— Боюсь, легкое задето.
Я перевязала Пашку, кровотечение как будто прекратилось, но выглядел он — хуже не бывает.
Теперь следовало о себе позаботиться, не хватало только кровью истечь. Я стащила кофту и перетянула руку выше локтя жгутом, который обнаружила в аптечке. Остатками ваты вытерла кровь. Пуля прошла вскользь, жить буду, но зрелище не для слабонервных. Алексей косился в зеркало.
— Куда мы? — спросила я, откинувшись на спинку сиденья и слегка расслабившись.
— На дачу.
— Пашку к врачу надо, он умрет.
— Врач будет. Привезу. Сейчас главное — безопасность. Ты чего не сбежала?
— Куда? Я ведь все доходчиво объяснила, с тобой мне как-то спокойнее, а одной страшно.
— На пугливую ты не больно похожа. И на умную…
— Так я и не претендую.
— Дура баба. Додумалась гранатами швыряться, а если бы сама подорвалась?
