Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
Артур поймал отсутствующий взгляд Сибиллы и поблагодарил Создателя за то, что прямо сейчас не напоролся на резкий отказ.
— Ты хотела рассказать мне всё об отце Стефана…
Тураев чувствовал себя идущим со слегой по болоту, и каждый миг рисковал сорваться в трясину.
— Расскажу, — шёпотом отозвалась Сибилла и взяла его голову в свои ладони. — Твоё второе условие?
— В Питер, искать Бушуева, поеду я. Во-первых, от тебя не знает и может не поверить. Во-вторых, я снова должен работать по делу, а не сваливать его на женские и детские плечи…
— Принято, — всё так же шелестяще ответила Сибилла. — А третье?
— А третье… Только обещай, что не обидишься, — предупредил Тураев, всё крепче прижимая к себе Сибиллу, и уже отчётливо ощущал биение её сердца. — Можешь отказаться и сразу забыть, чтобы это не мешало делу!
— Ну, говори! Не обижусь. — Артур почувствовал, что Сибилла улыбается. — Не бойся, мальчик, и дерзай!..
— Поскольку я выезжаю сегодня вечером, у нас ещё остаётся достаточно времени для того, чтобы выспаться, — начал заходить издалека Тураев, хотя мог бы этого и не делать. — Выспаться в одной постели, как это было четырнадцать лет назад. С той только разницей, что я больше не женат. И нет рядом Лёвки Райникова, которого мы могли бы этим огорчить. А, стало быть, мы можем наконец-то официально оформить наши очень давние отношения. Оформить несмотря на то, что твоё руководство никогда не одобрит брак с бывшим зэком, не погасившим судимость, да ещё уволенным с заправки за прогулы. Вот я и сказал всё, что хотел. Теперь казни или милуй…
Тураев склонился перед Сибиллой, заранее принимая любое её решение, выражая готовность слепо ему повиноваться и не таить обиды. Он старался сейчас не думать о том, как отреагирует на этот его шаг Ирина Валитова; но дочка Симочка, уж конечно, несказанно обрадуется. Она молча принимала от Артура подарки, включая целую кучу всевозможных кукол Барби с гардеробом, но отношения к нему не меняла. Теперь уже отец никогда не будет жить с ними, и Серафиме ни с кем не придётся делить свою мать.
— Милую!
Сибилла легко скользнула ладонью по его волосам, и к щекам Тураева от счастья прилила горячая кровь. Забыв о том, что родственники могут вернуться и застать их в постели, он поймал Сибиллу в объятия. Они вместе упали поверх одеяла, словно сбросив с плеч эти четырнадцать лет.
А потом Артур, запоздало сообразив, что они не сняли ни свитеров, ни тёплых брюк, долго гладил седой ёжик Сибиллы, багровый шрам на её затылке, похудевшие щёки, твёрдые плечи. И в сером свете первого мартовского дня он увидел, что лицо возлюбленной вдруг сделалось молодым, без единой морщинки. Тураеву казалось, что он целует седую девушку, у которой так и не нашлось времени на то, чтобы побыть молодой…
— Я никогда не принадлежала себе. Вернее, давно уже не принадлежала, и выбирать мужчин не имела права. Разве что в четырнадцать лет стала ездить с байкерами, которыми руководил Нильс Силинг. С его младшим братом Ларсом мы вместе лежали в больнице после несостоявшихся суицидов. Я порезала себе вены осколком зеркала, а Ларс пытался повеситься. Потом мы все вместе носились на ревущих «кроссачах» по дорогам Швеции. Я была в полной экипировке, и байкеры, похоже, забывали, что рядом девчонка. Чтобы укрепить свое положение в их сообществе, я готовила, стирала, убирала за ними мусор на привалах. Ну, и, конечно, стала любовницей Нильса Силинга, с которым мы позже на несколько часов поженились. Мой Стефан получил фамилию совершенно чужого человека, в то время как имя его отца знает весь мир.
После роковой аварии, когда я овдовела и получила не совместимые с жизнью травмы, божьей милостью выжила; за это время не раз заглядывала за Черту. Я могу сказать, что там очень хорошо — невероятно красивые оттенки зелени, цветов, неба, воды. Какие необыкновенно добрые люди со светящимися головами обитают живут в лучшем мире! Наверное, с этого и пошли представление о райских садах, о нимбах святых. Я умоляла их оставить меня в раю, но они неожиданно проявили твёрдость, даже жёсткость, и отправили меня обратно на больничную койку. Я вернулась в мир горя и боли, а после поняла, что не заслужила райского блаженства.
Ну, а дальше, уже связав жизнь со спецслужбами, я пыталась получать удовольствие от тех связей, которые одобряло руководство. Вы с Лёвой долго шли у меня ноздря в ноздрю. Но потом выяснилось, что ты женат. И развода, скорее всего, не получишь ещё долго. Лёва был сыном и внуком сотрудников Службы внешней разведки под дипломатическим прикрытием, а ты состоял в близком родстве с одним из тогдашних руководителей России.
Моего шефа устраивало и то, и другое, но в итоге жребий пал на Лёву. Впрочем, и от него я держала в тайне те несколько лет, что предшествовали нашему знакомству. Правду знал только папа, но он свято хранил секрет от любимого внука, пусть при этом у него от жалости разрывалось сердце. Теперь я думаю, что муки совести сократили папину жизнь на несколько лет. Ведь Стефан так просил его рассказать, откуда он взялся! А тут ещё Райниковы постоянно упрекали его в том, в чём мой мальчик вовсе не был виновен. Правда же могла вызвать скандал, который поставил бы Лёву перед необходимостью расстаться или со мной, или с родными.
В конце девяностого года меня направили на Ближний Восток с особо секретной и исключительно важной миссией. От неё зависела, не побоюсь преувеличения, дальнейшая судьба всего мира. Ну, уж большей его части — точно! Тогда шли активные приготовления к войне в Заливе. Не знаю, многие ли это сейчас помнят. Название «Буря в пустыне» было дано операции многонациональных сил во главе с США по освобождению Кувейта от иракских оккупационных войск. Но и дипломаты не сушили вёсла, пытаясь разрулить конфликт своими средствами. Оба эти процесса не мешали один другому; напротив, дополняли.
Мой папа как опытный специалист по разрешению кризисных ситуаций делал всё возможное для того, чтобы пушки не заговорили. А я проходила спецподготовку на тот случай, если война всё же начнётся. Из сотен претенденток на роль выбрали именно меня, в чём потом сильно раскаялись. Но я не думаю, что нашлась бы какая-то женщина, которая сумела бы выполнить данный мне приказ. И вовсе не потому, что «объект» отлично охранялся. С этим я могла бы справиться, пусть ценой собственной жизни. Даже если бы там вообще не было ни одного телохранителя, я всё равно провалила бы это задание. Я не нашла в себе для этого решимости и душевных сил.
В конце октября девяностого года вместе с отцом я прибыла в Багдад. И там, уверена, никто не знал, что перед ними не просто высокая стройная блондинка с ногами от плеч, дочь шведского посланника, но ещё и секретный агент. Я совершаю государственное преступление, раньше времени приоткрывая тайну тех дней, но теперь мне уже всё равно. Главное, чтобы желание Стефана исполнилось, и он наконец-то узнал, что в его происхождении нет ничего постыдного.
Как ты уже догадался, я стала любовницей президента Ирака, а фактически — диктатора этой страны. Тогда о нём и в Европе, и за океаном ходили самые ужасные слухи. Правда, меня успокаивали, уверяя, что женщин он не казнит. Более того, запрещает убивать их даже случайно; и не только белых, но и курдянок. Надеюсь, дальше можно не рассказывать — и так всё ясно. Я честно выполнила первую часть задания и очутилась в интерьерах «Тысячи и одной ночи».
Разумеется, мой шеф, а также его руководство, не рассчитывали с моей помощью получить какие-то секретные сведения, как бывало в других случаях. В мусульманских странах женщин используют лишь по прямому назначению. О том, чтобы доверить им государственную тайну, вообще не может быть речи. Никто и никогда там не станет откровенничать в постели, как это принято у европейцев и американцев. Восточные люди могут быть щедрыми и галантными, но всё равно не считают женщину равной себе, и это проявляется буквально на каждом шагу.
Я пользовалась там бешеным успехом — как же! Голубоглазая молодая блондинка, да ещё дочь уважаемого дипломата! Но спала я только с одним человеком, хотя мне не запрещалось бывать в ресторанах, во дворцах и виллах. Там я сполна насладилась жадным вниманием горячих мужчин и прелестями этой сказочной страны. Я всё-таки попала в рай — ведь именно там, в Междуречье, до грехопадения блаженствовали Адам и Ева. Мне было безумно интересно работать и как этнографу. Я беседовала с теми местными, кто хоть немного знал английский. Арабским я владела куда лучше, чем демонстрировала окружающим.
Выезжая в провинцию, я выспрашивала подробности обрядов, обычаев. Узнавала о привычках людей, о писаных и неписаных правилах. Рассматривала костюмы, украшения, оружие, сельскохозяйственные орудия, мебель и сами дома. А какие там ночи! Какое небо! То, что мы видим здесь, на севере, и даже в Южной Европе, не идёт ни в какое сравнение с бриллиантовыми россыпями звёзд на иссиня-чёрном бархате. И Луна там особая — огромная, будто бы одновременно покрытая и золотом, и серебром, и тоже усыпанная алмазами!
