Где-то в районе Сретенки - Владимир Григорьевич Жуков
Отвернувшись от экрана телевизора, на котором демонстрировалась серия мексиканской мелодрамы, Паша-гном смахнул слезинку из-под нижнего века, узнал своего обидчика на платформе Ярославского вокзала, увидел пистолет и рухнул на колени.
— Не убивай, — прошептали его пересохшие губы. — У меня мама больная, отец хроменький, двое братьев и сестёр ещё в школе учатся. Не убивай.
— Верни евро, что взял у Нины, из-за которой я усадил тебя в урну, — потребовал Альберт и ткнул стволом пистолета в висок сутенёра.
— Не убивай, умоляю не убивай, — Паша-гном на коленях приблизился к напольному сейфу, достал из него пачку евро.
Альберту Везбин положил деньги в борсетку, Нокаутировал сутенёра ударом колена в подбородок и вышел из номера в коридор, в который из других номеров высунулись любопытные мужские и женские лица. Не обращая на зрителей внимания, Альберт Везбин вернул пистолет в боковой карман пиджака, спустился по лестнице в холл и вышел на улицу. В борсетке зазвонил смартфон.
— Слушаю дядя, — соединившись с абонентом, сказал Альберт.
— Клавдия Назаровна пожаловалась мне, ты много и громко шумишь, ты сломал дверь в мою квартиру. Короче, — произнёс сердито Борис Иванович. — Альберт, ты хочешь поссориться со мной?! Так это просто.
— Нет, дядя. Больше никаких жалоб от соседки на меня ты не услышишь. Отдыхай спокойно, — ответил Альберт.
— Я прилечу в Москву завтра утром, — сообщил дядя Боря и, промолчав о бегстве Аллы с испанцем в Европу, прервал разговор.
Альберт Везбин прошёл пешком в гостиницу «Ленинградская», снял и занял номер на сутки.
Утром в ту же гостиницу заехал из аэропорта Борис Иванович и увёз Альберта в свой особняк на Рублёвском шоссе.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Валентин Валентинович и Нина спали валетом голыми на кровати в тёмной спальне. Темнота царила и в других комнатах старинного дома. Лишь в операционной комнате, не имевшей окон, горел свет. Четверо крепких мужчин в чёрных дорогих костюмах стояли навытяжку перед Савелием — личным водителем и приёмным сыном Валентина Валентиновича.
— Я выслушал вас, но не понял: как умер Густав Эрнестович, — подвёл Савелий итог докладу охранников и брезгливо тронул носком туфли плечо трупа.
Странно выглядела на затылке трупа кровавая рана, а предмет, причинивший её, не был даже после тщательного обыска операционной комнаты.
— И мы не понимаем, — подал голос черноволосый охранник с узкими бакенбардами, обнаруживший во время полуночного обхода помещений труп врача. — Валентин Валентинович давно запретил записывать происходящее в доме, когда он развлекается с проститутками. А Густав Эрнестович здесь запретил ставить камеры наблюдения — оберегал свои опыты.
— Теперь мы по уши в говне, потому что мой отец боялся появления на порно сайтах кадров своей сексуальной жизни, — проворчал Савелий и выругался матом.
— Что же нам делать? — спросил охранник с назревшим угрём над верхней губой. — Чую селезёнкой, нас всех повяжут и отправят в КПЗ.
— Мы работаем вместе не один год, — спокойно сказал Савелий и опять брезгливо тронул носком туфли плечо трупа. — Мы пережили вместе много хорошего и плохого. Мне и отцу будет трудно подобрать в нынешнее время таких верных людей, как вы. Я предлагаю продолжить наш совместный труд. Я уверен, вы не забыли, как канул в вечность господин Щещебик, отказавшийся продать отцу акции своей фабрики? Как закончил жизненный путь несговорчивый фермер из Подмосковья, владевший всей землёй разорившегося колхоза?
— Не забыли, — подтвердили охранники и почему-то дружно посмотрели на свои руки.
— Я уверен, вы не забыли Гасана Ландышева, который кинул отца с покупкой дома на Невском проспекте? — равнодушно спросил Савелий и после короткой паузы заключил: — Не будем нарушать многолетнюю традицию.
Охранники ответили молчанием и ледяными взглядами. Они помнили, как весной в этой операционной комнате задушили кусачего бизнесмена из Санкт-Петербурга, а потом вынесли и скинули его в канализационный коллектор.
— Мне точно известно, старика Густава никто искать его не будет. Он посветил всю жизнь свою науке и сторонился людей. Так не будем осложнять жизнь ни моему отцу, ни себе! — объявил Савелий. — Берите старика за руки за ноги, — и за мной!
Охранники подняли бездыханное хладное тело. Савелий взял с пожарного щита фомку, отодвинул засов и распахнул дверь пожарного выхода. По освещенному прямоугольнику пять фигур подошли к крышке канализационного колодца, покопошились с ней и возле неё, а затем вернулись в операционную комнату и вымыли руки над раковиной из нержавейки.
— Спасибо всем нам. Отдыхайте, — поблагодарил Савелий охранников и закрыл на засов дверь пожарного выхода.
На следующий день, после обильного ливня спасатели выловили из Москвы-реки труп старика в белом халате. Следствие посчитало причиной смерти Густава Эрнестовича Плошкина — любителя изучать по ночам подземные ходы в центре Москвы — несчастный случай. Дело было закрыто и отправлено в архив.
На улице Сретенка и на соседних с ней переулках жизнь людская продолжается, как ни в чём не бывало…
