Гастон Леру - Дама в черном
…Следует сообщить читателю, что Артур Ранс много лет был безнадежно влюблен в мадемуазель Станжерсон. Историю их отношений я подробно описал в «Тайне Желтой комнаты». Отказавшись теперь от этой любви, он женился недавно на молодой американке, ничем не напоминавшей таинственную дочь знаменитого профессора.
После драмы в Гландье, в то время как мадемуазель Станжерсон все еще находилась в психиатрической клинике, заканчивая курс лечения, мы узнали, что Вильям Артур Ранс женился на внучке одного старого археолога из Филадельфийской академии наук. Те, кто знал его несчастную страсть к Матильде, сделавшей алкоголиком закоренелого трезвенника, не ожидали ничего хорошего от этого поспешного брака. Поговаривали, что он весьма выгоден для Артура Ранса, так как мисс Эдит Прескот очень богата. Однако вернемся к этому позднее. Вы узнаете также, почему Рансы поселились возле Красных скал в древнем замке на полуострове Геркулес, владельцами которого они стали.
Теперь же продолжим повествование господина Дарзака о их необычайном путешествии.
— Выслушав наш рассказ, господин Станжерсон, кажется, ничего не понял и загрустил, вместо того чтобы обрадоваться. Матильда тщетно старалась казаться веселой. Ее отец видел, что со времени нашего расставания что-то произошло, и это «что-то» от него скрывают. Матильда вспомнила о свадебной церемонии и о вас, господин Рультабиль. Я воспользовался случаем и дал понять господину Станжерсону, что, поскольку вы не знали, как провести отпуск, а мы сейчас все соберемся в Ментоне, то вы были бы очень тронуты приглашением провести его с нами. В «Красных скалах» достаточно места, а Артур Ранс и его молодая жена будут рады оказать нам любезность. Пока я говорил, Матильда взглядом и нежным пожатием руки поблагодарила меня за это предложение. Таким образом, по прибытии в Валанс я послал вам телеграмму, написанную по моему предложению господином Станжерсоном.
Всю ночь мы бодрствовали. В то время как старый профессор спал в соседнем купе, Матильда открыла чемодан, вынула револьвер и, зарядив его, положила в карман моего пальто.
«Если на нас нападут, — сказала она, — вы будете защищаться».
Ах, какую ночь мы провели, друзья мои! Мы молчали, обманывая друг друга и притворяясь спящими. Даже заперев дверцы нашего купе, мы все еще опасались появления этого человека. Когда в коридоре раздавались шаги, наши сердца начинали биться сильнее. Нам казалось, что мы узнаем его походку. Матильда затянула зеркало занавеской, опасаясь, что в нем вновь возникнет его лицо. Преследовал ли он нас? Я старался об этом не думать. А она? Я видел ее, забившуюся в угол, и чувствовал, что она в отчаянии еще большем, чем я. Мне хотелось утешить ее, успокоить, но разве слова могли нам помочь? Как только я начинал говорить, она делала знак рукой, и я понимал, что молчание будет более милосердным. Тогда мы закрывали глаза.
Так говорил Робер Дарзак, и это не просто примерный пересказ его слов. Рультабиль и я считали этот рассказ настолько важным, что по прибытии в Ментону записали как можно точнее и показали ему нашу запись. После чего были внесены незначительные изменения.
За время ночного путешествия Дарзаков и профессора Станжерсона ничего заслуживающего внимания не произошло. На вокзале Ментон-Гараван их встретил Артур Ранс, весьма удивленный появлением молодоженов. Однако, узнав, что они решили провести у него несколько дней вместе с профессором Станжерсоном, приняв таким образом приглашение, которое до того господин Дарзак отклонял под всякими предлогами, американец обрадовался и заявил, что его жена также будет в восторге. Обрадовался он и предстоящему приезду Рультабиля. Артур Ранс очень переживал ту холодность, с которой к нему относился господин Дарзак, даже после его женитьбы на мисс Эдит Прескот. Во время своей последней поездки в Сан-Ремо молодой профессор ограничился всего лишь официальным визитом в замок Геркулес. Тем не менее, Рансы, предупрежденные господином Станжерсоном, сердечно встретили его на вокзале Ментон-Гараван — первой пограничной станции — когда он возвращался во Францию из Италии. Таким образом, улучшение отношений между двумя супружескими парами зависело не от Артура и Эдит.
Итак, появление Ларсана на вокзале в Бурге опрокинуло все планы Дарзаков и изменило их сдержанность по отношению к Рансам. Они оказались вместе с профессором Станжерсоном, уже начавшим что-то подозревать, у людей, не особенно им симпатичных, но безусловно добрых, честных и способных их защитить. В то же время они призвали на помощь Рультабиля. Это была уже настоящая паника. У Робера Дарзака она еще более возросла, когда на вокзале в Ницце нас встретил Артур Ранс.
Но до этого произошло еще одно маленькое происшествие, о котором я не могу умолчать. Прибыв в Ниццу, я выскочил на перрон и бросился в почтовое отделение осведомиться, не поступала ли на мое имя телеграмма. Так и есть. С телеграммой в руках я вернулся в вагон.
— Прочтите, — сказал я моему другу.
— «Настоящим подтверждаю, что Бриньоль не покидал Париж с шестого апреля», — прочел Рультабиль и улыбнулся.
— Чего вы этим добились? — спросил он. — Чего опасались?
— В Дижоне мне пришла в голову мысль, — ответил я, задетый поведением Рультабиля, — что Бриньоль мог принимать какое-то участие в трагедии, о которой сообщала телеграмма Дарзаков. Вот я и попросил одного из своих друзей сообщать мне о поступках этого человека. Меня интересовало, не уезжал ли он из столицы.
— Неужели вы полагали, — сказал Рультабиль, — что бледные черты вашего Бриньоля скрывали возрожденного Ларсана?
— Конечно нет, — горячо возразил я, видя, что Рультабиль просто смеется надо мной. Истина же заключалась в том, что я именно так и думал.
— Вы еще не оставили в покое Бриньоля? — печально поинтересовался Дарзак. — Он — честный человек.
— Не верю, — сказал я и, немного обиженный, уселся в свой угол.
Мне вообще не везло с моими идеями, и Рультабиль частенько над ними потешался. Однако через несколько дней мы получили доказательство того, что, если Бриньоль и не представлял собой результат нового перевоплощения Ларсана, то все же являлся отъявленным негодяем. Поэтому Рультабиль и господин Дарзак, отдавая должное моей проницательности, принесли мне свои извинения.
Но не будем забегать вперед. Рассказывая же об этой истории, я просто хотел показать, как неотступно преследовала меня мысль о том, что Ларсан продолжает скрываться под видом кого-нибудь из нашего окружения. Под видом человека, которого мы мало знали. Черт побери, он так часто демонстрировал в этом свой талант, я бы даже сказал — свою гениальность, что я полагал себя вправе сомневаться во всем и во всех. Однако неожиданное появление Артура Ранса показало, что на этот раз Ларсан изменил тактику. Бандит с беспримерной дерзостью выставлял себя напоказ, во всяком случае, перед некоторыми из нас. Да и кого он мог опасаться в этом краю? Ни Дарзаки, ни их друзья его бы, конечно, не выдали.
Такое появление, казалось, имело целью нарушить счастье молодых супругов, полагавших, что они навсегда избавились от Ларсана. Возникал вопрос: к чему эта запоздалая месть? Не проще ли было объявиться до свадьбы! Он бы ее, безусловно, расстроил, но для этого следовало показаться в Париже. Неужели его остановила мысль об опасности такого появления? Кто сможет это утверждать или опровергнуть?
Но послушаем Артура Ранса, присоединившегося к нам в нашем купе. Конечно, он ничего не знал о событиях в Бурге и о появлении Ларсана в поезде. Неприятное известие, которое он нам сообщил, увы, заставило отказаться от надежды, что бандит потерял след Дарзаков в Бурге.
Артур Ранс тоже встретился с Ларсаном лицом к лицу! И поспешил нас предупредить, чтобы мы заранее договорились, как действовать дальше.
— Проводив сегодня утром господина Дарзака, — рассказывал Артур Ранс, — мы отправились погулять и дошли пешком до Ментоны. Господин Станжерсон вел под руку свою дочь, а я шел правее. Таким образом, профессор находился между мной и госпожой Дарзак. Вдруг, когда мы остановились при выходе из городского парка, чтобы пропустить трамвай, я столкнулся с каким-то человеком. «Извините, сударь», — произнес он, и я вздрогнул, так как уже слышал раньше подобный голос. Я поднял голову: это был Ларсан! То был голос, который я слышал во Дворце Правосудия! Он смотрел на нас совершенно спокойно, и мне непонятно, как я удержался от возгласа, уже готового сорваться с моих губ, как я не крикнул: «Ларсан!» Я быстро увлек за собой господина Станжерсона и его дочь, которые ничего не заметили. Мимо музыкального киоска мы прошли к стоянке экипажей, и тут на тротуаре перед стоянкой я вновь увидел Ларсана. Каким-то чудом мои спутники его все-таки не заметили!
— Вы в этом уверены? — с тревогой спросил господин Дарзак.
