Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль
Моя милочка в белом одеянии пришла мне на выручку. По крайней мере вид у нее был весьма взволнованный. Губы красотки шевельнулись, но я ничего не услышал и запаниковал: бывает, люди и слух тоже теряют.
Она отскочила — и зря. Я был сильно не в форме, любая улитка могла помериться со мной в беге и выйти победительницей. К тому же ногу мне прищемило дверью. Я попался, как мышь в мышеловку.
— Не уходите. Пожалуйста, не уходите, — слабым голосом взмолился я.
Во мне проснулся сыщик. Пытливый ум вновь принялся за работу.
Она вернулась, опустилась на колени и продолжила ощупывать мою голову.
— Тебе очень больно? — Это был даже не шепот, а тень шепота, но звучал он озабоченно, обеспокоенно. Лицо ее было полно заботливого внимания.
— Я ранен в самое сердце: вы все время убегаете от меня. — Нам, сыщикам, пальца в рот не клади. Мы такие, сразу берем быка за рога. — Я никогда не видел женщины красивее вас.
Лицо у нее прояснилось. Чудно, до чего же женщины любят комплименты, самая твердокаменная и то не устоит. Красавица даже чуть-чуть улыбнулась.
— Кто вы?
Я хотел было признаться ей в любви, но счел это несколько преждевременным. Признаюсь через десять минут.
Она не отвечала. Она просто поглаживала мой лоб и виски и напевала что-то тихо-тихо, я не мог разобрать слов.
Да кто я такой, чтобы задавать вопросы посланнице небес? Я закрыл глаза. Будь что будет.
Она запела чуть громче. Колыбельная, прекрасная и завораживающая. Бог с ними, с делами. Вот она, настоящая жизнь.
Что — то легкое, как пушинка, коснулось моих губ. Я приоткрыл глаза. Она улыбалась. Она склонилась надо мной, ее личико было совсем близко.
Да. И вдруг что-то изменилось. Она вскочила — и была такова. Раз — и нету! Я не успел преодолеть слабость и повернуться — она уже испарилась.
По коридору затопали шаги, сначала деловитые, потом торопливые.
— Гаррет! Что стряслось?
Теперь Черный Пит стоял на коленях около меня. Слабое утешение: предшественница его была куда привлекательней.
— В твоей комнате… меня съездили по башке, — просипел я.
Он распахнул дверь и кинулся в комнату. У меня хватило соображения выдернуть ногу. От этого я устал так, словно вкалывал целый день.
Из комнаты выскочил Питерс, в руке он сжимал лист бумаги.
— Все перевернуто. Но вот оно, завещание. Какого еще черта им могло понадобиться?
— Полагаю, искали именно его.
Он сердито взглянул на меня.
— Ты все там заблевал.
— Ничего не поделаешь, у меня не было выхода.
— Если приходили за завещанием, почему не взяли его?
— Я упал лицом на стол. Чтобы достать завещание, нападавшему пришлось бы передвинуть меня. Я мог очнуться. Он выскочил, когда я начал приходить в себя. Кто мог подслушать наш разговор?
— Кухарка и Кид не могли: они были наверху со стариком. Уэйн хоронил Снэйка, Хокеса и Тайлера.
Питерс помог мне сесть.
— Кстати, куда вы дели тела?
— Их оттащили к колодцу: там прохладней. А какая, собственно, разница?
— Значит, остается Чейн. Или Деллвуд, если предположить, что он вернулся.
— Чейн скорее всего ходил смотреть, как обстоит дело с пожаром в конюшне, хотел попробовать спасти уцелевшие вещи.
— Это был не призрак. И не оживший труп. Третий труп нашли?
— Не было времени искать.
— Так он сам нас найдет.
Я поднял руку, ухватился за Питерса и с его помощью поднялся. Держась другой рукой за стенку, я смог принять вертикальное положение.
— Что с диагнозом?
Страшно болела голова, я даже перестал чувствовать ожоги. Правду говорят: нет худа без добра.
— Они искали тебя, хотели рассказать…
— Расскажите вы.
— Генерал уволил меня и Кида. Мы ему прямо заявили, что никуда уходить не собираемся.
— Похоже, вы также не собираетесь рассказать мне об этом паршивом диагнозе.
— Не хочется говорить: в это трудно поверить.
Ясно. Но все-таки я позволил Питерсу свести меня вниз, привалился к ограде фонтана и, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, дождался появления Морли и остальных.
— Что, без демонолога не обойтись? — обратился я к ним.
— Не смотри на меня так, — запротестовал Морли. — Я не виноват.
— Вид у тебя обалдевший.
— Обалдеешь с этими привидениями. Хуже вампиров и оборотней. У меня просто руки опускаются.
— Ты прав.
Морли не хотелось верить, что мы имеем дело со злыми духами. Я тоже не был готов к этому. На карту поставлено наследство — при чем тут всякая чертовщина? Не первый случай, когда вину за кровопролитие сваливают на каких-то сомнительных призраков.
Но Хокеса и Брэндона убило не привидение. Не привидение устраивало мне ловушки, пыталось зарубить меня топором, спалить в конюшне и продырявить мне башку.
Все уставились на меня, как на командира, ожидая решительного слова.
— Голова разламывается, — сказал я. — Морли, ты останешься на ночь, не бросишь меня?
— Все время боялся, что ты попросишь.
Это у него такая милая манера соглашаться.
— Я заплачу, — пообещал я.
— Каким образом, если у старика нет ни гроша?
Я не стал говорить, что получил приличную сумму авансом. Хотя было столько расходов, от нее, наверное, немного осталось.
— Что-нибудь придумаем. Как он воспринял все это?
— Мягко говоря, без восторга.
Я посмотрел на доктора.
— Значит, естественной причины болезни найти не удалось?
Пожалуйста, о, пожалуйста!
Он помотал головой.
— Во всяком случае, ничего мне известного у генерала нет. Но пригласите демонолога. Черт возьми, я сам за ним пошлю. Прежде всего надо разгадать эту загадку. Если сверхъестественной причины не окажется, позовите меня снова. Для меня как для врача это будет хорошей проверкой.
Морли лукаво улыбнулся.
— Вы, ребята, оба должны постараться. Вы на этом карьеру сделаете. Стоун откроет и опишет неизвестную науке болезнь, а Гаррет поймает убийцу, который в десять раз умней его.
— Моя задача куда проще, — проворчал я. — Всего лишь продержаться до тех Пор, пока останется только один подозреваемый. — Головная боль доконала меня вконец, а это не улучшает характер. — Доктор, у вас есть что-нибудь от головы?
— В чем дело?
Я рассказал ему.
Он настоял на осмотре и дал обычные при сотрясении мозга советы. Может, он был не совсем жуликом. Вообще-то я весьма низкого мнения о врачах и юристах, и основано это мнение на собственном горьком опыте.
Стоун приготовил мне старую добрую микстуру с отвратительным вкусом, настоянную на ивовой коре. Проглотив ее, я воспрянул духом и решил, что могу жить дальше.
— Питерс, скоро ужин. Парни, должно быть, проголодались. Сведи их с кухаркой. А я загляну к генералу.
Питерс хмуро поинтересовался, не желает ли кто поужинать. Плоскомордый и Стоун, конечно, не отказались, а Морли все равно оставался ночевать.
Поднимаясь по лестнице, я вспомнил о Деллвуде. Я предложил ему отправиться в город в карете, неужели он до сих пор ждет, мерзнет на улице вместе с кучером?
Дождь не переставал. Я посочувствовал Уэйну и Чейну. Хотя последнему меньше. Прихлопнули бы его поскорей, этого Чейна.
— Прогони его, — хриплым голосом велел генерал Киду, когда я без стука вошел в кабинет.
Кид взглянул на меня.
— Боюсь, не получится, сэр, — ответил он простодушно, но с насмешливым блеском в глазах и отвернулся к камину, чтобы скрыть улыбку.
— Вы слышали диагноз, генерал? — спросил я.
— Мистер Гаррет, я не просил вас вмешиваться в мою жизнь. Я вас нанял только, чтобы найти вора.
— И убийцу. И предполагаемого убийцу, который охотится за вами. Следовательно, сохранить вашу жизнь — часть моей работы. Для этого мне необходимо выяснить, каким способом вас пытаются убить. Первое предположение было — яд. Но я ошибся.
Он казался удивленным. Возможно, они не сказали ему. Наверное, он разбушевался и вел себя так несносно, что они сочли за лучшее ретироваться побыстрей.
— Мистер Дотс — специалист по ядам. Доктор Стоун — лучший специалист по тропическим болезням. — Немножко преувеличить не помешает, ведь правда? — Они говорят, вы не отравлены, разве только каким-нибудь чрезвычайно редким, экзотическим ядом, о котором Морли не слышал. Вы также не страдаете ни одной известной медицине болезнью, хотя доктор нашел у вас анемию и разлитие желчи. Вы болели малярией, генерал?
Думаю, Стэнтнора невольно тронуло, что люди так хлопочут, несмотря на его скверный характер.
— Да. На островах трудно было уберечься от нее.
— В тяжелой форме?
— Нет.
— Вы принимали хинин? Врач говорит, что ваш недуг может объясняться злоупотреблением некачественным хинином.
— Нет!
По телу генерала прошла судорога. Опять приступ. У него больное сердце?
