Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)
С притворным радушием она поприветствовала гостей. Кэмпион успел просидеть на белом диване уже несколько минут, и лишь тогда Джина с ним заговорила. В голосе мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее ее прежнюю искренность.
— Хорошо, что ты пришел. Я не стану рыдать и делать глупости, на свидетельской трибуне буду совершенно спокойна. — Внезапно ее броня спала, и Джина добавила: — От него нет вестей. Я его не чувствую. Он просто исчез.
Вполне естественное смущение, которое могла бы вызвать подобная откровенность, не возникло, поскольку Кэмпион с облегчением понял — притворство Джины не успело зайти далеко. Оно лишь предостерегает о возможном душевном увечье и не несет в себе страшной бесповоротности свершившегося факта.
— Ты… ты не выяснил, что произошло? Не выяснил, знаю. Ты бы мне, конечно, сообщил. Но хоть какое-то представление у тебя появилось? Зацепка? Я спрашивала Джона, он что-то говорил про нового свидетеля. Можешь рассказать? Или это такой же секрет, как и все остальное?
— На показания нового свидетеля есть надежда, — ответил мистер Кэмпион. — Его фамилия Виджен. Мне пришлось попотеть, чтобы его заполучить. Говорить он не хотел, однако, когда понял, как много от этого зависит, поступил порядочно: отмел свои личные соображения и рассказал, что знает. Виджен работает на «Толлешант-пресс», у них небольшая контора на третьем этаже двадцать первого дома. Судя по всему, наш свидетель в четверг за обедом перебрал и до вечера протрезвлялся. Пришел в себя около пяти: голова жутко болит, работа не выполнена. Поэтому он не покинул службу и с шести до девяти вовсю трудился — как раз когда миссис Траппер делала себе чай, шла домой из кино и бегала в рыбный магазин.
Кэмпион ободряюще улыбнулся Джине.
— Мистер Виджен утверждает, будто слышал, как в шесть с чем-то — точное время он не заметил — заработал автомобильный мотор. И работал без остановки примерно до восьми часов. До без десяти девять мотора слышно не было, затем его вновь включили, совсем ненадолго.
— Но это ведь снимает подозрение с Майка! Подтверждает его рассказ!
Впервые за весь разговор на бледных щеках Джины проступил легкий румянец, она словно заново родилась.
— Рассказ-то подтверждает… — Кэмпион виновато опустил глаза. — Однако подозрений с Майка не снимает. Он ведь не может доказать свое алиби в промежуток с шести часов и до того времени, как ты ему позвонила.
— Понятно…
Стройное тело Джины в домашнем костюме из блестящей ткани вновь обмякло.
— Тем не менее свидетельство полезное. — Кэмпиону безумно хотелось ее утешить. — Оно не только внушит присяжным, что все, вероятно, произошло в четверг, но и опровергнет показания миссис Траппер или, по крайней мере, поставит их под сомнение.
— А больше ты ничего не выяснил?
— Ничего существенного. Мне толком неоткуда плясать. Обычно в таких делах за что-нибудь цепляешься, тянешь за ниточку и распутываешь весь клубок. А здесь и хватать-то не за что. У меня были большие надежды на мисс Нетли, но она то ли ничего не знает и только из тщеславия делает вид, то ли не считает себя обязанной что-то рассказывать и потому не хочет.
— Нетли, — произнес Ричи, встал и вышел из комнаты.
Он исчез так внезапно, что Джина с Кэмпионом какое-то время молча смотрели ему вслед.
— Ричи такой добрый, — наконец подняла мокрые глаза Джина. — Я-то считала его бесчувственным, немножко недочеловеком; знаешь, не сумасшедшим, но и… ну, не совсем в здравом уме. А с тех пор, как… как Пол умер, Ричи — единственный, кто ведет себя нормально. Во всяком случае, мне так кажется. Он искренне жалеет меня и переживает за Майка. Остальные — Джон, даже старая добрая Керли, миссис Остин, доктор, другие нормальные люди, которых я воспринимала обычными, настоящими и от которых ждала обычной человеческой реакции, — они все так озабочены исключительно своим мнением, что на мое или Майка их уже не хватает. Джон думает только об огласке и фирме, Керли с ним заодно. Миссис Остин переживает о своем выступлении. Будто актриса на сцене…
— Их всех это затронуло, старушка, — сочувственно произнес мистер Кэмпион. — Затронуло каждого.
Джина мрачно кивнула.
— В моей жизни раньше никогда таких ужасов не было. Я плохо справляюсь.
Наступила тишина, нарушать ее мистер Кэмпион не стал. Через минуту Джина заговорила вновь.
— Джон привел сюда некоего кузена Александра. Со мной произошла истерика, послали за доктором. Я не специально, просто этот кузен, по-моему, такой бездушный… Он — словно писатель, сочиняющий книгу или пьесу. Они с Джоном обсуждали опасных для защиты свидетелей, будто те не люди, а выдумки, часть произведения.
— Сэр Александр убежден, что добьется оправдательного приговора.
— Знаю, — резко произнесла Джина. — За недостаточностью улик! И что хорошего? Я обсудила это с Ричи, он, как и я, пришел в ужас. Разве ты не понимаешь — оправдание лишь спасет Майку жизнь. Ему уже нанесен непоправимый ущерб.
Она подалась вперед — смышленое лицо повернуто к Кэмпиону, взгляд непреклонен.
— Пойми… — Джина подбирала слова, словно говорила с ребенком. — Если Майка оправдают, не найдя настоящего убийцу, люди все равно будут думать, что убил Майк. И если увидят его рядом со мной, для них это лишь послужит подтверждением…
— Разве так важно, что думают люди? — вяло спросил мистер Кэмпион.
— Конечно, важно, — сердито ответила Джина. — Их мнение формирует истину. То, что думают все, и есть истина.
Мистер Кэмпион промолчал; он знал по собственному опыту — разглагольствования на тему морали редко служат утешением тому, кто по-настоящему страдает.
— Убийство кто-то совершил, — продолжала Джина. — Кто? Я думаю об этом снова и снова, так часто, что порой кажется — сейчас сойду с ума и поверю в собственную виновность. Убийца умен — инсценировал несчастный случай, — однако не представляет, насколько умны полицейские. Альберт, это ведь не Майк, скажи?
— Нет, — произнес мистер Кэмпион тихо, однако с полной убежденностью. — Не Майк.
— В одиночестве можно бог знает до чего додуматься, всему веришь.
Джина издала неуверенный смешок и умолкла, повернув голову ко входу.
Стукнула дверь: пришел Ричи. Он был возбужден, а потому еще более неловок, чем всегда; пересек комнату, опасно пошатываясь.
— Подойдет? — Ричи бросил что-то на колени мистеру Кэмпиону.
Тот с легким недоумением перевернул потрепанную книжечку в картонной обложке.
— Почтово-сберегательная книжка? Чья?
— Девицы, Нетли. — Ричи был безумно собой доволен. — Интересно. Зачем-то принесла ее в контору. Сберкнижкам место дома, нечего разбрасывать.
— Где вы ее взяли? — Мистер Кэмпион бережно листал страницы.
— У Нетли в сумке, — заявил Ричи без тени смущения или попытки оправдаться. — В такие времена не до условностей.
Мистер Кэмпион воздержался от комментария. Что-то в книжке привлекло его внимание, и он довольно долго просматривал страницы, сравнивая записи.
— Бережливая малышка, — наконец заключил Кэмпион. — Регулярно откладывает по десять шиллингов в неделю, каждую субботу. Так-то. Начала примерно год назад. Деньги на книжку кладет в одном и том же отделении, тут недалеко, в Холборне. Несколько других сумм было внесено на Рождество — подарки, надо полагать. Потом мисс Нетли сняла три фунта. Боюсь… О! А это что?
Джина встала, заглянула ему через плечо; Ричи же удобно сел в кресле, водрузил длинные руки на подлокотники и с кротким любопытством уставился на Кэмпиона — точно пес, который принес хозяину сверток и теперь с удовольствием наблюдает за его распаковкой.
Мистер Кэмпион пробежал пальцем по колонке прихода, сопоставил некоторые записи с круглым штампом отделений, в которых делали вклад.
— День рождения так часто не бывает… Суммы странные, взносы нерегулярные. Фунт в прошлом октябре, двадцать второго, почему-то в Сент-Джеймсском отделении. Десять шиллингов в середине первой недели ноября, там же. Затем только обычные десять шиллингов до первого декабря, когда мисс Нетли внесла два фунта в отделении на Сент-Мартин-лейн. Вновь ничего странного до января, а дальше странностей много. Три фунта десятого числа; еще три фунта — тринадцатого; два фунта — семнадцатого; вновь три — двадцатого; и — вот так-так! — пять фунтов двадцать девятого. На следующий день после исчезновения Пола. Интересно…
Мистер Кэмпион перевернул страницу, нахмурился.
— С тех пор больше ничего. Довольно загадочно.
— Источник шантажа умер, — грубовато предположил Ричи.
Мистер Кэмпион не стал с ходу отвергать это предположение.
— Для шантажа маловато, — пробормотал он. — В общей сложности восемнадцать фунтов. Меня больше удивляет то, где делали взносы. Места разные. Совпадают только первые два раза. Мы, конечно, хватаемся за соломинку, сами понимаете. Это ничего не доказывает. И может совершенно ничего не означать. Но проверить все же стоит.
