Свет гаснет - Найо Марш
Репетиция привела их в приятное волнение, и они вошли, громко переговариваясь.
— Рэнги, ты чудесно играл. У меня просто мурашки бежали по спине. Правда. А это движение! Я думала, Перри тебя остановит, но нет. Это топанье ногами. Это было супер. Венди, нам тоже нужно сделать это вместе с Рэнги. Его язык, его глаза, всё!
— Я думаю, это прекрасно, что нам дали роли. Это совсем другое дело! Обычно они все выглядят одинаково и слишком скучны для слов — сплошные маски и бормотание. Но мы по-настоящему злобные.
— Ангус! — закричали они. — С днем рождения, милый! Будь здоров!
Теперь все собрались, и ведьмы оказались в центре внимания. Рэнги был не особенно разговорчив, но обе девушки взволнованно описывали его игру на репетиции.
— Он стоял рядом с нами и слушал, как Перри описывает роли, да, Рэнги? Перри говорил, что мы должны быть воплощением зла. В нас не должно быть ни капли добра. Как он выразился, Венди?
— «Трясущиеся от злости», — сказала Венди.
— Да. А я стояла рядом с Рэнги, и я почувствовала, как он трясется, клянусь вам.
— А ты прямо трясся, Рэнги? Правда?
— Типа того, — неохотно ответил Рэнги. — Не надо придавать этому такое большое значение.
— Нет, но ведь ты был великолепен. Ты как будто заворчал и согнул колени. А твое лицо! Твой язык!
И глаза!
— В общем, Перри был совершенно очарован и попросил его повторить, и нас попросил сделать то же самое, но не слишком заметно. Просто легкая дрожь ненависти. Знаете, это точно сработает.
— Наложить на него проклятие. Так, Рэнги?
— Выпей, Рэнги, и покажи нам.
Рэнги бесцеремонно отмахнулся и отвернулся от них, чтобы поздороваться с Ангусом.
Его окружили мужчины. Ни один из них не был пьян, но вели они себя шумно. Участников постановки уже было гораздо больше, чем прочих клиентов, которые отнесли свои напитки на столик в углу и теперь наблюдали за ними с плохо скрываемым интересом.
— Моя очередь заказывать, — крикнул Ангус. — Я за все плачу, парни. Не спорьте. Да, я настаиваю. «Им — слабость опьяненья, смелость — мне»[88], — прокричал он.
Он умолк, и следом затихли все остальные голоса. Дольше всех было слышно хихиканье Блонди, но и оно смолкло. В тишине один-единственный голос — голос Ангуса — спросил:
— Что такое? Ох. Вот черт. Я процитировал пьесу. Ну, ничего страшного. Простите меня все. Давайте выпьем.
Все молча выпили. Рэнги залпом осушил пинту слабого горького пива. Ангус кивнул бармену, и тот налил вторую порцию. Ангус изобразил, что наливает туда что-то еще и неуверенно поднес палец к губам. Бармен подмигнул и плеснул в пиво немного джина. Он подтолкнул кружку к Рэнги. Рэнги стоял спиной к стойке, но, почувствовав толчок, обернулся и увидел кружку.
— Это мне? — озадаченно спросил он.
Все ухватились за эту ситуацию. Все смущенно стали говорить: конечно же, это его пиво. Нашлось что-то, вокруг чего можно было поднять суету и заставить их всех забыть о допущенном Ангусом промахе. Они стали спорить, что Рэнги не сможет выпить все сразу. Рэнги выпил. Все зааплодировали.
— Покажи, Рэнги. Покажи нам, что ты сделал. Не говори ничего, просто покажи.
— И-и-и-у! — вдруг крикнул он. Он хлопнул по коленям и затопал ногами. Он гримасничал, его глаза сверкали, а язык быстро высовывался изо рта. Свой зонт он держал перед собой, словно копье, и это было совсем не смешно.
Сцена длилась всего несколько секунд.
Они поаплодировали и спросили, что все это означает, и «насылал ли он чары». Он сказал: нет, ничего подобного. Глаза у него затуманились.
— Я немного перебрал с выпивкой, — сказал он. — Я пойду. Всем спокойной ночи.
Они стали возражать. Некоторые пытались его удержать, но не особо настойчиво. Он стряхнул их с себя.
— Простите, — сказал он. — Не надо было мне пить эту кружку. Я не умею пить.
Он вынул из кармана несколько банкнот и сунул их бармену через стойку.
— Моя очередь угощать, — сказал он. — Спокойной всем ночи.
Он быстро пошел к распашным дверям, потерял и вновь обрел равновесие.
— Ты в порядке? — спросил Ангус.
— Нет, — ответил он. — Совсем не в порядке.
Он прошел между вращающимися створками дверей. Они распахнулись наружу, и он вышел на улицу. Они увидели, как он остановился, натянуто посмотрел налево и направо, величественным жестом поднял зонт, сел в подъехавшее такси и исчез.
— С ним все будет в порядке, — сказал актер, играющий одного из вельмож. — Он живет неподалеку.
— Хороший парень.
— Очень хороший.
— Я слышал, — сказал Ангус, — но имейте в виду, я не помню от кого, что спиртное оказывает на маори странное действие. Оно сразу бьет им в голову, и они возвращаются в первобытное состояние.
— С Рэнги этого не случилось, — сказал Росс. — Он вел себя отлично.
— Случилось, когда он изобразил этот танец, или что там это было, — сказал актер, игравший Ментита.
— Знаешь, что я думаю? — сказал Росс. — Я думаю, его расстроила твоя цитата.
— Все равно все это полная чушь, — сказал глубокий голос на заднем плане.
Эта реплика вызвала всеобщие путаные попытки доказать обратное, которые достигли кульминации, когда Ментит заорал:
— Все это прекрасно, но я готов поспорить, что вы не станете произносить настоящее название пьесы. Или станете?
Молчание.
— То-то же!
— Только потому, что это расстроит всех остальных.
— Да! — сказали все остальные.
Росс, который был постарше прочих и был трезв, сказал:
— Мне кажется, глупо об этом говорить. Мы по-разному к этому относимся. Почему бы просто не принять это и не перестать придираться?
— Надо написать об этом книгу, — сказала Венди.
— Уже есть книга под названием «Проклятие Макбета» Ричарда Хаггетта.
Все допили из своих бокалов. Вечеринка выдохлась.
— Ну что, расходимся? — предложил Росс.
— Да, пожалуй, — согласился Ментит.
Безымянные лорды с ролями без текста шумно согласились и постепенно покинули паб.
Росс сказал Ангусу:
— Пойдем, старина, я провожу тебя домой.
— Боюсь, я хватил лишнего. Прости. «…бражничали до вторых петухов».[89] О боже, я опять! — Он попытался перекреститься дрожащей рукой. — Со мной все в порядке, — сказал он.
— Конечно, в порядке.
— Ты прав. Спокойной ночи, Портер, — сказал он бармену.
— Спокойной ночи, сэр.
Они вышли.
— Актеры, — сказал один из посетителей.
— Верно, сэр, — согласился бармен, убирая стаканы.
— А что это они говорили насчет суеверий? Я толком ничего не понял.
— Они считают,
