Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
– Нет никакой дамы, замешанной в этом деле. Мне очень жаль, месье Пуаро, что я отнял у вас так много времени.
И он направился к двери.
– Мне тоже очень жаль, – произнес сыщик. – Ваше дело действительно меня заинтересовало. Я бы хотел вам помочь. Но не смогу ничего сделать, если вы не скажете мне всей правды.
– Я сказал вам правду.
– Нет…
Доктор Олдфилд остановился и обернулся:
– Почему вы настаиваете, что в этом замешана женщина?
– Mon cher docteur![12] Вы думаете, я не знаю женский менталитет? Деревенские сплетни всегда, всегда основаны на отношениях между полами. Если мужчина отравит жену, чтобы совершить путешествие на Северный полюс или чтобы наслаждаться покоем холостяцкой жизни, это ни на минуту не заинтересует его соседей по деревне! А вот если они убеждены, что убийство совершено для того, чтобы мужчина мог жениться на другой женщине, тогда слухи станут расти и распространяться. Это элементарная психология.
– Я не отвечаю за то, что думает стая этих проклятых сплетниц! – с раздражением произнес Олдфилд.
– Конечно, не отвечаете. Поэтому, – продолжал Пуаро, – вы можете с таким же успехом вернуться обратно, сесть и ответить мне на тот вопрос, который я вам только что задал.
Медленно, почти неохотно Олдфилд вернулся и снова сел.
– Полагаю, возможно, они распускали слухи о мисс Монкриф, – покраснев до корней волос, сказал он. – Джин Монкриф – моя фармацевт, очень славная девушка.
– Как давно она с вами работает?
– Три года.
– Вашей жене она нравилась?
– Э… нет, не совсем.
– Она ревновала?
– Это было абсурдно!
Пуаро улыбнулся:
– Ревность жен вошла в поговорки. Но я вам кое-что скажу. Мой опыт подсказывает, что ревность, каким бы неестественным и экстравагантным это ни казалось, почти всегда основана на реальности. Говорят ведь, что клиент всегда прав? Ну, то же справедливо и в отношении ревнивого мужа или жены. Как бы мало ни было конкретных доказательств, по существу они всегда правы.
– Чепуха, – резко возразил Олдфилд. – Я никогда не сказал Джин Монкриф ничего такого, чего не должна была бы слышать моя жена.
– Возможно, это так. Но это не меняет истинности того, что я сказал. – Эркюль Пуаро подался вперед; его голос звучал настойчиво, убедительно. – Доктор Олдфилд, я приложу все усилия, чтобы помочь вам в этом деле. Но вы должны быть со мной абсолютно откровенны, невзирая на общепринятые приличия или ваши собственные чувства. Ведь это правда, не так ли, что вы разлюбили свою жену за некоторое время до ее смерти?
Олдфилд минуту или две молчал. Потом ответил:
– Это дело меня убивает. Я должен надеяться… Так или иначе, я чувствую, что вы сумеете что-нибудь для меня сделать. Буду с вами честен, месье Пуаро: я не питал глубоких чувств к моей жене. Я считаю, что был ей хорошим мужем, но никогда по-настоящему не любил ее.
– А эту девушку, Джин?
На лбу доктора выступили мелкие капельки пота.
– Мне… мне следовало раньше попросить ее выйти за меня замуж, если б не весь тот скандал и сплетни.
Пуаро откинулся на спинку стула.
– Теперь наконец-то мы пришли к истинным фактам! Eh bien, доктор Олдфилд, я возьмусь за ваше дело. Но запомните: я буду искать правду.
– Правда не может мне навредить! – с горечью ответил Олдфилд. Затем поколебался и прибавил: – Знаете, я обдумывал возможность предпринять что-нибудь против клеветы. Если б я мог предъявить обвинение какому-то конкретному человеку, то, конечно, был бы оправдан? По крайней мере, иногда я так думаю… А иногда мне кажется, что это только все ухудшит, все это получит еще большую огласку и люди станут говорить: «Пусть это и не доказано, но нет дыма без огня»… – Он посмотрел на сыщика. – Скажите мне честно, есть ли выход из этого кошмара?
– Выход всегда есть, – ответил Эркюль Пуаро.
II
– Мы едем за город, Джордж, – сказал Эркюль Пуаро своему камердинеру.
– Неужели, сэр? – спросил невозмутимый Джордж.
– И цель нашего путешествия – уничтожить чудовище о девяти головах.
– В самом деле, сэр? Нечто вроде лохнесского чудовища?
– Нечто менее осязаемое. Я говорю не о животном из плоти и крови, Джордж.
– Я вас неправильно понял, сэр…
– Если б оно было из плоти и крови, было бы легче. Я говорю о вещи настолько неосязаемой, настолько трудно уловимой, как источник слухов.
– О да, действительно, сэр. Иногда бывает трудно понять, как что-то начинается.
– Вот именно.
Эркюль Пуаро не стал останавливаться в доме доктора Олдфилда. Вместо этого он отправился в местную гостиницу. Утром после его приезда состоялась его первая беседа с Джин Монкриф.
– Значит, доктор Олдфилд все-таки обратился к вам… – произнесла она. – Я знала, что он подумывал об этом.
В ее тоне не слышалось энтузиазма.
– Вы его не одобряли? – спросил Пуаро.
Их взгляды встретились.
– Что вы можете сделать? – холодно ответила она вопросом на вопрос.
– Возможно, есть способ справиться с этой ситуацией, – тихо произнес Пуаро.
– Какой способ? – Мисс Монкриф с упреком бросила ему эти слова. – Вы собираетесь обойти всех этих старых сплетниц и сказать им: «В самом деле, пожалуйста, вы должны прекратить болтать. Это так вредит бедному доктору Олдфилду». И они вам ответят: «Конечно, лично я никогда не верила в эту историю!» Это самое худшее из всего. Они не говорят: «Моя дорогая, тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, миссис Олдфилд умерла не совсем так, как казалось?» Нет, они говорят: «Моя дорогая, конечно, я не верю в эту историю насчет доктора Олдфилда и его жены. Лично я уверена, что он такого не сделал бы, хотя это правда, что он не так уж усердно заботился о ней, и я думаю, что не очень-то разумно с его стороны было взять совсем молодую девушку в качестве фармацевта. Разумеется, я совсем не хочу сказать, что между ними что-то было. О нет, я уверена, что все было вполне благопристойно…»
Джин замолчала. Ее лицо раскраснелось, она учащенно дышала.
– По-видимому, вы очень хорошо знаете, что именно говорят, – заметил Эркюль Пуаро.
Мисс Монкриф резко закрыла рот. Затем сказала с горечью:
– Хорошо знаю!
– И какое решение вы сами приняли?
– Лучшее, что он может сделать, – ответила Джин, – это продать практику и начать заново в другом месте.
– Вы не думаете, что эта история может преследовать его?
Она пожала плечами:
– Ему придется рискнуть.
Пуаро минуту или две сидел молча. Потом спросил:
– Вы собираетесь выйти замуж за доктора Олдфилда, мисс Монкриф?
Не удивившись этому вопросу, она коротко сказала:
– Он не сделал мне предложения.
– Почему?
Ее голубые глаза встретились с глазами Пуаро и на мгновение сверкнули. Потом женщина ответила:
– Потому что я заставила его замолчать.
– А, как приятно найти человека, который умеет быть откровенным!
– Я буду настолько откровенна, насколько вы захотите. Когда я осознала, что люди говорят, будто Чарльз избавился от своей жены, чтобы жениться на мне, мне показалось, что, если мы действительно поженимся, всему наступит конец. Я надеялась, что, если вопрос о нашей женитьбе не возникнет, этот глупый скандал, возможно, утихнет.
– Но он не утих?
– Нет.
– Несомненно, – сказал Эркюль Пуаро, – это немного странно?
Джин с горечью произнесла:
– Им здесь почти нечем себя развлечь.
– А вы хотите выйти замуж за Чарльза Олдфилда? – спросил Пуаро.
– Да, хочу, – спокойно ответила мисс Монкриф. – Я хотела этого, как только познакомилась с ним.
– Значит, смерть его жены была для вас весьма кстати?
– Миссис Олдфилд, – сказала Джин, – была исключительно неприятной женщиной. Откровенно говоря, я очень обрадовалась, когда она умерла.
– Да, – заметил Пуаро, – вы, несомненно, откровенны!
Она ответила ему все той же насмешливой улыбкой.
– У меня есть предложение, – произнес сыщик.
– Да?
– Здесь требуются решительные меры. Я предлагаю, чтобы кто-нибудь – может быть, вы сами – написал в Министерство внутренних дел.
– Господи, что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что лучший способ раз и навсегда покончить с этой историей – произвести эксгумацию тела и сделать вскрытие.
Джин сделала шаг назад. Рот ее приоткрылся, потом снова закрылся. Пуаро наблюдал за ней.
– Ну, мадемуазель? – спросил он в конце концов.
– Я с вами не согласна, – тихо сказала мисс Монкриф.
– Но почему? Наверняка вердикт «смерть от естественных причин» заставил бы умолкнуть все языки?
– Если вы получите этот вердикт – да.
– Вы понимаете, на что намекаете, мадемуазель?
– Я понимаю, о чем говорю, – нетерпеливо сказала Джин. – Вы думаете об отравлении мышьяком; вы могли бы доказать, что она не была отравлена мышьяком. Но есть и другие яды – растительные алкалоиды, например… Я сомневаюсь, можно ли найти спустя год какие-либо их следы, даже если эти яды использовали. И я знаю этих официальных экспертов. Они могут вынести неопределенный вердикт, сказать, что причину смерти установить невозможно, и тогда языки заработают еще быстрее, чем раньше!
