Колин Маккалоу - Слишком много убийств
«А у тебя кишка была тонка надрать им как следует задницы! — подумал Кармайн. — Все в Бичмонт мотался. Поужинать с мамочкой, выспаться в свое удовольствие. И Мишель со своими капризами кстати пришелся. Прямо манна небесная! Удобный предлог спрятаться от проблем, которые ты обязан был решить, и знал, что обязан, да только духу не хватало. Ты был нужен дома, жене, весь день, каждый день… Ну да, деньги тоже нужны, но не в долговой же ты яме сидел, в конце концов! Разобрался бы с домашними делами, нашел бы себе потом другого Мишеля, ничего б с твоим «Л’Эскарго» не стало!»
Предоставив Картрайту рыдать в обнимку с подушкой, Кармайн отправился в обход по огромному дому, намереваясь встретиться с детьми и посмотреть, что они собой представляют. Первым делом, однако, заглянул в отгороженную полицейской лентой хозяйскую спальню.
Спальня была просто картинка. Основной бежевый тон обоев, покрывала и штор местами прерывался черными полосами разной ширины. Ковер на полу был черный. Мебель — бежевая, того же оттенка картофельной кожуры, как и все остальное.
Единственной нотой, вносившей диссонанс в общую гармонию, была массивная детская кроватка, придвинутая вплотную к супружескому ложу — очевидно, с той стороны, где спала Кэти Картрайт. Снабженная необычно высокими, толстыми и частыми прутьями, кроватка больше походила на клетку для опасного животного. Одеяла и простыни в ней так и лежали спутанным комом; после пропажи ребенка к ним никто не притрагивался. Огромная супружеская постель после осмотра экспертов оставалась нетронутой. В сравнении с детской кроваткой она выглядела вполне аккуратной. Очевидно, никакой борьбы на ней не происходило. На простыне, там, где лежал локоть Кэти, темнело пятнышко крови.
Стакан с остатками бурбона, обнаруженный на ночном столике, отправили в лабораторию Патрика на анализ, где выяснилось, что в последнем напитке Кэти содержался хлоралгидрат. Если она и почувствовала укол при введении лошадиной дозы пентобарбитала, сопротивляться Кэти все равно не могла. Патрик полагал, что смерть наступила около двух часов ночи, значит, мать умерла раньше сына. Был ли ее убийца также и убийцей ребенка?
В ванной комнате, примыкавшей к спальне, царили чистота и порядок. Даже с ребенком-инвалидом и еще тремя оболтусами на шее Кэти Картрайт удавалось содержать дом в относительно приличном состоянии. Бедная женщина! Должно быть, она чувствовала себя очень одинокой: ни у кого из тех, кого она любила, не находилось для нее ни времени, ни сострадания.
Трое старших отпрысков Картрайта собрались на втором этаже, в общей комнате, которая вместе с кабинетом-библиотекой отделяла детские спальни от родительской половины.
Дети сидели кучкой перед большим телевизором и смотрели канал с мультфильмами. В городе только недавно появилось кабельное телевидение, и первым делом кабель протянули на окраину, в зажиточный район у реки Пеко. Телевизор работал чуть ли не на
полную громкость, поэтому Кармайна никто не услышал, и он без помех понаблюдал за
детьми, пока они об этом не подозревали. Сельма выглядела типичной принцессой местной частной школы. Теперь, когда дочь Кармайна тоже там училась, распознать эту породу школьниц ему не составляло труда. Тем более если вспомнить предыдущую школу Софии, где выпивку и наркотики было легче достать, чем конфеты, а многие старшеклассники запросто купили б весь Холломен на карманные деньги. Неудивительно, что самая престижная местная школа казалась Софии лишь жалким подобием, хотя и тут училось немало золотой молодежи, взирающей на всех остальных как на плебеев. Втайне давясь от смеха, София выставила себя на новом месте этакой гламурной штучкой с западного побережья, у которой пруд пруди знакомых среди кинозвезд и которая получше прочих разбирается, что и как сейчас носят.
Если холломенская частная школа и могла чем-то похвастаться, так это блестящими учителями и академическими успехами учеников. Большинство преподавателей Чабба отправляли своих чад именно сюда, и так уж сложилось, что в отличие от большинства школ партия качков-спортсменов и красоток из группы поддержки не имела здесь решающего влияния. Словом, настоящий рай для заучек.
Сельма, высокая блондинка, с хорошей фигурой и смуглой от загара кожей, внешностью, как видно, пошла в мать. «А вот надменный вид, пожалуй, не наследственный, а благоприобретенный», — решил Кармайн. Джеральд-младший был скроен по той же мерке: высокий, спортивный, скорее баскетболист, чем регбист. На отца походил только младший, Грант, — такого же среднего сложения, того же цвета волосы и глаза, не слишком светлые и не слишком темные. В то время как старшие смотрели мультфильм про Тома и Джерри с насмешливой отрешенностью, Грант не сводил глаз с экрана и заливисто хохотал.
Внезапно Кармайну пришла мысль до разговора с детьми осмотреть их комнаты. Он незаметно выскользнул в коридор и направился к четырем спальням в дальнем конце второго этажа.
Одна из комнат, красиво обставленная и убранная, явно предназначалась для гостей. «Не понимают своего счастья сопляки», — подумал Кармайн, обнаружив, что каждая спальня в этом доме имела отдельный санузел. В детских комнатах все стояло вверх дном: кровати не застелены, дверцы шкафов распахнуты, из выдвижных ящиков торчит всякая всячина, ковры завалены хламом. Как ни стремилась Кэти Картрайт быть хорошей хозяйкой, сюда у нее руки не доходили. До появления Джимми, вероятно, все было по-другому. Все в комнатах говорило о протесте, о подростковой неприкаянности, об отчаянном стремлении привлечь к себе внимание, — даром что у каждого ребенка был свой телевизор и стеллаж с книгами и игрушками. Интересно, как давно тут появились телевизоры?
В самом плачевном состоянии была комната маленького Гранта, помимо прочего, заключавшая в себе такие милые вещички, как распоротый ножом школьный ранец, изодранная в клочья школьная газета и несколько порванных учебников для пятого класса. Вспышка ярости против всего, что связано со школой, случилась, очевидно, в тот день, когда одноклассники узнали про Джимми, а значит, уже несколько месяцев в комнате никто не пытался навести порядок. Кэти Картрайт давным-давно покинула поле боя.
В ванной пахло кислым. Посреди пола на голубой плитке выделялись следы небрежно вытертой рвоты. В корзине для белья обнаружилась перепачканная засохшей рвотой пижама, которой, судя по всему, вытирали пол. Приходящая уборщица, похоже, работой себя не утруждала, а убираться в комнате Гранта ей и вовсе не хотелось.
Пора было возвращаться к детям.
Кармайн громко постучал. Все трое резко обернулись и вскочили с мест. Чужой, да еще полицейский! Сельма приглушила звук.
— Меня зовут Кармайн Дельмонико, я капитан полиции Холломена. — Кармайн пододвинул к себе стул со спинкой и сел. — Разверните стулья лицом ко мне и садитесь.
Дети с неохотой подчинились. Под тонким слоем бравады скрывались страх, потрясение от внезапной смерти матери, тревога о том, что их ждет впереди, и еще тихое удовлетворение, которое Кармайн отнес на счет смерти Джимми — о нем-то уж точно никто плакать не станет.
— Сельма, ты видела что-нибудь позапрошлой ночью? Может быть, слышала шум? — Кармайн заметил, что ногти у девушки обкусаны чуть не до крови.
— Нет, — отрезала она.
— Ты уверена?
— Да! — раздраженно вскрикнула Сельма. — Да, да, да!
— Итальяшка! — буркнул Джеральд-младший себе под нос. И, не дождавшись реакции от Кармайна, сказал громче: — Грязный коп-итальяшка!
Сколько ненависти! Кармайн посмотрел в ясные, как солнечное небо, глаза Сельмы, затем в точно такие же Джеральда и в обоих случаях наткнулся на стену едва сдерживаемой злости.
— А ты, Джеральд? — спросил он.
— Не-а, — ответил тот тоном, менее уверенным, чем у сестры. — Ничего я не видел и не слышал. Из спальни Джимми сюда шум не доходит.
Из спальни Джимми. Не из родительской. Будто спальня принадлежит Джимми.
— Джимми, наверное, сильно шумел?
— Да, — отрывисто ответил Джеральд-младший, пожимая плечами. — Орал, как коза или баран. Ме-е-е! — Мальчик глумливо заблеял. — Проснется и сразу: ме-е-е!
Остался еще один.
— Ты что скажешь, Грант? — осведомился Кармайн.
— А я ваще ни фига не слышал.
Странно, что в школе его до сих пор не приучили выражаться культурнее.
Кармайн кашлянул и подался вперед.
— Но ты ведь не всю ночь спал. Тебя тошнило.
Грант дернулся как ужаленный.
— А вы откуда знаете?
— Во-первых, запах. Во-вторых, остатки рвоты на полу. Твоя грязная пижама все еще лежит в корзине. Вы вообще когда-нибудь стираете?
— Ни фига себе! — закричала Сельма, давясь от возмущения. — С какой стати ты рылся в наших вещах, грязный итальяшка?!
— Я вижу, у вас, старших Картрайтов, это слово в ходу, — сурово произнес Кармайн. — В школе вы его подцепить не могли, иначе дочь бы мне сказала. Она твоя ровесница, Сельма. Может быть, вы даже ходите на одни занятия. София Мандельбаум.
