Бестолочь - Патриция Хайсмит
— Вот и Тони,— Корби указал на молодого человека,— согласен с тем, что Киммель мог уйти из кинотеатра сразу после того, как они там встретились, в пять минут девятого. Тони припоминает даже, что вечером после кино он хотел зайти к Киммелю, но того не было дома.
— Нет, он не говорил, что хотел,— боязливо возразил Киммель каким-то не своим, аденоидным голосом,— он не сказал, что заходил...
— Киммель, от вас за милю разит преступлением! — заорал
Корби; его голое скрипуче отскочил от голых стен. Вы так же виновны, как Стакхаус!
— Не убивал, не убивал! — тупо повтори,rI Киммель, как молитву, гнусавым голосом с сильным иностранным акцентом, которого Уолтер не замечал за ним раньше. В страстных отрицаниях Киммеля было нечто жалкое, напоминающее последние судороги тела, в котором не осталось пн одной целой кости.
— Тони знает про связь вашей жены с Эдом Киннардом, он мне сам сказал нынче утром. Он узнал об этом от всех соседей! вопил Корби в лицо Киммелю. Он знает, что вы могли убить Хелен за это, да и за много меньшее, верно? Ну. убнли?!
Уолтер с ужасом наблюдал эту сцену. Он пытался представить Тони в кресле для свидетелей - смертельно напуганного неумного хулигана, чья внешность подсказывает: за деньги или угрозами от него можно добиться любых показаний. Корби работает грубыми методами, однако добивается результатов. Киммель, казалось, вянет прямо на глазах, плавится, словно гора жира. Он опять повторил высоким голосом:
— Не убивал, не убивал!
Внезапно Корби лягнул ножки стула, на котором сидел Киммель, но ему не удалось выбить стул из-под Киммеля, тогда он наклонился и дернул за задние ножки. Киммель скатился со стула и с глухим ударом плюхнулся на пол. Тони привстал, словно собирался помочь Киммелю встать, но остался на месте. Корби пихнул Киммеля ногой. Тот медленно поднялся с выдохшимся достоинством раненого слона. Голос Корби не смолкая призывал Киммеля сознаться, вдалбливал, что ему не оправдаться. Уолтер в точности знал, что будет говорить ему Корби, когда придет его очередь: припомнит ему посещения лавки, сделает вид, что безоговорочно верит истории Киммеля о разговоре про убийство и о том, как он потом исповедался Киммелю, притворится, что верит, будто все прочие ей тоже верят, и что Уолтер попал в самое безнадежное положение, какое только можно представить. Уолтер увидел, что Корби, жестикулируя, идет к нему, услышал отрывистые фразы, что он бросал на ходу, словно обращался к огромной аудитории: — ...этот человек! Это он навлек на вас все неприятности, Киммель! Уолтер Стакхаус, эта бестолочь!
— Заткнитесь! — произнес Уолтер.— Вы прекрасно знаете, что я не виновен. Вы говорили об этом раз, говорили два, одному Богу ведомо, сколько раз вы об этом говорили! Но если вы сумеете придумать захватывающую историю, чтобы какой-нибудь тупоумный сукин сын из ваших начальников погладил вас за нее по головке, вы будете лгать и передергивать факты тысячекратно, лишь бы уверить всех в истинности своей бредовой теории.
— А вот это — ваша бредовая теория,— парировал Корби, отнюдь не рассердившись.
И Уолтер ему врезал. Удар пришелся под челюсть, перед Уолтером мелькнули в воздухе на фоне белой стены ноги Корби. и вот уже тот лежал на полу, роясь под пиджаком. Корби взял его на мушку и медленно поднялся.
— Еще один такой выпад — и я пущу в вас пулю — предупредил Корби.
— И останетесь без вожделенного признания,— сказал Уолтер.— Почему вы меня не арестуете? Я же ударил офицера полиции!
— Не стану я вас арестовывать, Стакхаус,— окрысился Корби.— Это даст вам слишком много преимуществ. Вы такого не заслуживаете.
Корби стоял неподвижно и держал Уолтера на прицеле. Уолтер еще раз внимательно изучил его жесткое небольшое лицо, холодные светло-голубые глаза и спросил себя: а что, если Корби и в самом деле считает его убийцей? Считает, решил Уолтер, по той простой причине, что в душе у Корби не осталось и малейшего уголка, где могло бы гнездиться сомнение в его вине, и эту уверенность не поколебать, какой бы новый факт ни подвернулся в доказательство его невиновности. Уолтер взглянул на Киммеля: тот смотрел на него совершенно пустыми измученными глазами. Уолтеру неожиданно пришло в голову, что Корби довел Киммеля до безумия. Они оба спятили, и Корби и Киммель, каждый на свой лад. И этот молодой придурок на стуле!
— Либо я арестован, либо ухожу,— произнес Уолтер, повернулся и направился к двери.
Корби прыжком перегородил ему дорогу, наставив револьвер.
— Назад,— приказал он, придвинувшись к Уолтеру. На его костистом веснушчатом лбу выступили бисеринки пота, на челюсти, куда пришелся удар, розовело пятно.— Да и куда вам, собственно, идти? Что, по-вашему, ждет вас там, за дверями? Свобода? Да кто станет разговаривать с вами? Кто вам теперь друг?
Уолтер не отступил. Он посмотрел в лицо Корби, напряженное и застывшее, как у безумца, и вспомнил Клару.
— Что вы намерены теперь делать? Угрожать револьвером, чтобы вырвать у меня признание? Я не сознаюсь, даже если вы меня пристрелите.
Неестественное спокойствие, которое приходило к нему всякий раз, как Клара начинала бушевать, пришло и теперь; пистолет внушал ему не больше страха, чем если бы был игрушечным.
— Давайте, стреляйте,— предложил Уолтер.— Заработаете на этом медаль. А уж повышение — это точно.
Корби отер губы тыльной стороной руки.
— Ступайте туда, к Киммслю.
Уолтер повернулся вполоборота, но не сдвинулся с места. Корби приблизился к Ким мелю, продолжая держать Уолтера на прицеле. Уолтер подумал: отсюда нельзя выбраться, потому что Корби — сумасшедший с револьвером.
Свободной рукой Корби потер челюсть.
— Расскажите. Стакхаус, что вы почувствовали, когда утром раскрыли газеты?
Уолтер оставил вопрос без ответа.
— А вот Тони,— Корби махнул револьвером в его сторону,— Тони газеты просветили. Он пришел к выводу, что Киммель вполне мог и убить жену, так же, как вы убили свою.
— Просветился, начитавшись газет? — рассмеялся Уолтер.
— Да,— ответил Корби.— Киммель думал, что это он вас разоблачает, но другим концом палка ударила по нему самому. Он продемонстрировал Тони, как все могло произойти. Тони — парнишка смышленый, охотно нам помогает,— самодовольно заметил Корби, неспешно направившись к Тони, который весь сжался от страха.
Уолтер засмеялся громче. Откинувшись назад, он разразился хохотом, и тот обрушился на него, отраженный стенами. Он поглядел на
