Артур Дойл - Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах
Двое спасенных странников, Джон Ферье и маленькая девочка, разделившая с ним судьбу и сделавшаяся его дочерью, вместе с мормонами проделали великий путь до конца. Путешествовала маленькая Люси Ферье в фургоне Элдера Стэнджерсона в компании с его тремя женами и сыном, норовистым и упрямым мальчуганом двенадцати лет. Быстро, как и подобает ребенку, оправившись от смерти матери, Люси очень скоро стала любимицей женщин и полностью приспособилась к жизни на колесах. Тем временем окрепнувший Ферье проявил себя умелым проводником и неутомимым охотником. Он так быстро завоевал уважение своих новых товарищей, что в конце пути никто не стал возражать против того, чтобы предоставить ему участок земли такого же размера и такой же плодородный, как и у любого другого поселенца, за исключением самого Янга и четырех главных старост: Стэнджерсона, Кэмбелла, Джонстона и Дреббера.
На выделенной земле Джон Ферье поставил добротный бревенчатый дом, который с годами оброс таким количеством пристроек, что превратился в настоящий просторный особняк. Ферье был человеком практичным и основательным, за любое дело брался энергично и обязательно доводил до конца, к тому же у него были золотые руки. Заложенная от природы выносливость позволяла ему с утра до ночи трудиться на своем участке, поэтому его хозяйство процветало. Через три года он уже жил лучше соседей, через шесть лет стал довольно обеспеченным человеком, а через девять превратился в богача. Прошло еще три года, и уже мало кто мог сравниться с ним по достатку во всем Солт-Лейк-Сити. От великого озера до далекого хребта Уосатч не было имени более известного, чем Джон Ферье.
Его единоверцев тревожило лишь одно. Джон Ферье наотрез отказывался связывать себя отношениями с представительницами прекрасного пола, подобно своим соседям. Никакие доводы и уговоры на него не действовали. Он не считал своим долгом объяснять свое упорство и твердо придерживался принятого решения. Одни объясняли это жадностью и нежеланием делиться нажитым богатством с кем бы то ни было, другие обвиняли Ферье в лицемерном пренебрежении законами новой религии. Были и такие, кто поминал некое любовное приключение и светловолосую девушку, якобы томящуюся в ожидании где-то на атлантическом побережье. Но, как бы то ни было, Ферье продолжал хранить обет безбрачия. Во всем остальном он безоговорочно следовал религиозным нормам молодого поселения и даже снискал себе славу ортодокса и ревнителя.
Люси Ферье росла в бревенчатом доме и во всем помогала своему приемному отцу. Чистый горный воздух и целительный аромат сосновых деревьев заменили девочке мать и няню. Годы шли, и Люси становилась все выше, сильнее, щеки наливались румянцем; ее походка была упругой и грациозной. Многие путники, проходившие по дороге, которая вилась высоко в горах над фермой Ферье, начинали испытывать душевное волнение, глядя на гибкую девичью фигурку посреди пшеничного поля или встречая Люси верхом на одном из отцовских мустангов, с которыми она управлялась с легкостью и изяществом истинной дочери Запада. Постепенно бутон превратился в цветок, и когда отец Люси сделался богатейшим из фермеров, она приобрела славу красивейшей девушки на всем тихоокеанском побережье.
Однако ее отец не был первым, кто заметил превращение ребенка в женщину, что случается довольно часто. Это таинство столь неуловимо и постепенно, что его невозможно отнести к определенной дате. И меньше всего об этом догадывается сама девица, пока оттенок мужского голоса или прикосновение руки не заставит ее сердце учащенно забиться и она с гордостью и страхом не поймет, что в ней просыпается что-то новое, большое. Мало есть людей, которые не смогли бы вспомнить тот день или воскресить в памяти то пустячное событие, которое возвестило о начале их новой жизни. В случае с Люси Ферье это событие мало того что оказалось роковым для нее самой, оно еще и повлияло на судьбу многих людей.
Было теплое июньское утро, и Святые последнего дня[34] были заняты трудами насущными, как пчелы, чей улей они избрали своим символом. Поля и улицы города наполнились обычным деловитым шумом. По пыльным горным дорогам тянулись караваны тяжело груженных мулов. Они шли на Запад, ибо к тому времени Калифорния уже подхватила золотую лихорадку, и дорога, по которой старатели пересекали американский континент с востока на запад, проходила через Город Избранных. Кроме того, по тем же тропам с дальних пастбищ гнали стада овец и волов, шли уставшие переселенцы. И люди, и лошади были одинаково измотаны бесконечной дорогой. Сквозь эту пеструю толчею с уверенностью опытного наездника мчалась на горячем мустанге Люси Ферье. От быстрой езды ее лицо раскраснелось, длинные каштановые волосы развевались за спиной. Она скакала в город с поручением от отца и по привычке мчалась во весь дух, не задумываясь над тем, что в горах это может быть опасно. В ту минуту мысли девушки занимало лишь отцовское задание. Путники в пыльных сапогах и пропитанных пóтом куртках провожали ее удивленными взглядами. Даже невозмутимые индейцы в кожаных одеждах с явным восхищением рассматривали прекрасную бледнолицую девицу.
Люси почти уже въехала в город, когда дорогу ей преградило огромное стадо быков, которое человек пять-шесть пастухов перегоняли с равнины. Девушка, горевшая желанием как можно скорее выполнить поручение отца, попыталась с ходу преодолеть досадное препятствие и, завидев место, где быки шли не так густо, направила туда лошадь. Увы, не успела Люси углубиться в стадо, как длиннорогие животные с налитыми кровью глазами окружили ее со всех сторон, и прекрасная наездница оказалась в плотном движущемся кольце. Обращаться со скотом было для Люси делом привычным, поэтому она не испугалась, а попыталась пробиться через гурт, направляя лошадь между огромными животными. К несчастью рога одного из быков то ли случайно, то ли намеренно угодили в бок мустангу, отчего тот бешено взвился на дыбы, яростно заржал и стал прыгать и брыкаться так, что удержаться на нем смог бы только самый искусный наездник. Положение было крайне опасным. Прыгая, взбесившийся мустанг снова и снова напарывался на рога быков, отчего впадал в еще большее неистовство. Девушка изо всех сил старалась удержаться в седле, поскольку падение означало бы страшную смерть под копытами громадных неуправляемых животных. Перед лицом опасности Люси начала терять самообладание, у нее закружилась голова, руки уже не так крепко держали поводья. Облако пыли и пар, поднимающийся над мечущимися животными, не давали ей дышать. Люси чувствовала, что вот-вот выпадет из седла, но тут где-то рядом с ее локтем раздался ободряющий голос, и в тот же миг сильная загорелая рука схватила испуганную лошадь за уздечку, потащила за собой через стадо и вскоре вывела на свободное место.
– Надеюсь, вы не ранены, мисс? – вежливо осведомился голос.
Люси наконец посмотрела на смуглое, энергичное лицо своего спасителя и беззаботно рассмеялась.
– Вообще-то я ужасно струсила, – простодушно призналась она. – Кто бы мог подумать, что Пончо так испугается стада коров!
– Слава Богу, вы удержались в седле! – воскликнул молодой человек, а это был именно молодой человек, высокого роста, в грубой охотничьей куртке, с длинным ружьем за плечом. Он сидел верхом на крепкой лошади чалой масти. – Вы, должно быть, дочь Джона Ферье, – сказал он. – Я видел, как вы выезжали из его дома. Когда увидите отца, спросите, помнит ли он Джефферсона Хоупа из Сент-Луиса. Если он – тот Ферье, о котором я думаю, они были очень дружны с моим отцом.
– Почему бы вам самому не съездить к нему и не спросить? – опустив глаза, предложила Люси.
Молодому человеку эта мысль, похоже, понравилась, его глаза весело заблестели.
– Съезжу! – сказал он. – Только мы два месяца проторчали в горах, так что я сейчас не в лучшей форме для визитов. Придется мистеру Ферье принимать меня таким, какой я есть.
– Я думаю, ему есть за что вас благодарить. И мне тоже, – ответила девушка. – Отец во мне души не чает. Если бы быки растоптали меня, он бы этого не перенес.
– Я тоже, – обронил молодой человек.
– Вы? Не думаю, что для вас это так важно. Вы даже не наш друг.
От этих слов мужественное загорелое лицо молодого охотника сделалось таким кислым, что Люси Ферье громко рассмеялась.
– Да нет, я не то хотела сказать! – воскликнула она. – Ну конечно теперь вы наш друг. Обязательно приезжайте в гости. Но теперь мне нужно ехать, у меня поручение от отца. До свидания!
– До свидания, – отозвался Хоуп, приподнял широкополое мексиканское сомбреро и склонился над поданной изящной рукой.
Девушка развернула мустанга, хлестнула его плеткой и скрылась из виду на широкой дороге в клубящемся облаке пыли.
Молодой Джефферсон Хоуп тоже двинулся в путь со своими товарищами, только в отличие от них теперь ехал молча, повесив голову. Компания долгое время провела среди гор Невады, где молодые люди искали месторождения серебра, и теперь возвращалась в Солт-Лейк-Сити, чтобы раздобыть средства на разработку нескольких жил, которые им удалось обнаружить. До сего дня Джефферсон, как и все его товарищи, думал только о деле, но происшествие на дороге направило его мысли совершенно в другое русло. Образ прекрасной девушки, чистой и легкой, как горный бриз, врезался в его буйное, горячее как вулкан сердце. Когда Люси скрылась из виду, Джефферсон Хоуп понял, что в его жизни наступил переломный момент и что теперь он уже не сможет думать ни о чем другом. Торговля серебром и все остальные насущные вопросы отошли для него на второй план. Любовь, вспыхнувшая в его сердце, не была внезапным и быстротечным юношеским увлечением, напротив, это была дикая, огненная страсть мужчины, наделенного сильной волей и железным характером. Хоуп привык доводить до конца все, за что брался. Джефферсон дал себе клятву, что и сейчас добьется своего, если только человеческое терпение и упорство – не пустые слова.
