Он приходит по пятницам - Слободской Николай

Неосторожный шаг со стороны зама по науке, давшего поручение уговорить строптивую бухгалтершу, привел к дальнейшему осложнению ситуации. Приступив к выполнению деликатной миссии, снабженец (внутренне, вероятно, чертыхавшийся и понимавший сложность положения) тоже допустил оплошность и не рассчитал всех последствий своих действий. По-видимому, правильнее было бы поговорить с главбухом на ее территории, а не приглашать ее к себе в кабинет. Однако был выбран именно этот опасный путь: зайдя в бухгалтерию, неудачливый переговорщик попросил Веронику Аркадьевну заглянуть к нему на минутку – надо один небольшой вопрос обсудить. Впоследствии он объяснял свое поведение тем, что хотел поговорить с глазу на глаз, не привлекая внимание сотрудников бухгалтерии – хотел человек сделать всё как можно лучше и деликатнее.

Через несколько минут главбух величаво проплыла по коридору и скрылась за дверью кабинета начальника отдела снабжения. Начальная фаза их беседы протекала вполне мирно, но как только снабженец заикнулся об инвентаризации, Вероника Аркадьевна разбушевалась – другого слова не подберешь. Я вам что – девочка? Еще вы меня будете на ковер вызывать! Ваших указаний я еще не слышала! Ну и еще несколько фраз в том же тоне: я себе цену знаю… поищите кого-нибудь другого… и тому подобное. По формулировке столкнувшегося с этим шквалом эмоций снабженца, бабе шлея под хвост попала. Он пытался как-то успокоить бухгалтера и повернуть разговор в более спокойное русло, но Вероника Аркадьевна его и не слушала. Вылив свой гнев на растерявшегося снабженца, главбух отправилась в свою бухгалтерию, а уже через десять минут она без церемоний распахнула двери директорского кабинета, мановением руки остановив пытавшуюся что-то сказать секретаршу, и положила на стол перед замом по науке заявление об увольнении по собственному желанию. Ставлю вас в известность… прошу удовлетворить… и так далее. Всё это ледяным тоном с каменным выражением лица. Ошеломленный зам по науке что-то мекал и бекал, ничего не понимая в происходящем, но все его увещевания были напрасны. Я уже все обдумала и своего решения менять не намерена. Отработаю сколько положено и до свиданья. Ищите нового главбуха… Хоть и Петунину эту назначайте главным. Последняя фраза была, по-видимому, единственной, в которой выразилось истинное отношение Вероники Аркадьевны к ситуации. В остальном она сохраняла величавую вежливость и ничем не намекала на причины своего увольнения.

Чтобы лучше понимать смысл сего эпизода, следует учесть его анализ судившими и рядившими о нем ниикиэмсовскими витиями (Миша относился к этому иначе, но он, по своей новой привычке «помалкивать», в споры не вступал). По мнению обсуждавших, главной предпосылкой скандала было состояние крайней неопределенности, в котором находились основные центры власти в НИИКИЭМСе. В обычных условиях главные роли играли академик и Хачатрян. Именно они определяли общую политику и при нужде выступали в качестве арбитров, решающих любые споры всех прочих крупных и мелких институтских начальников. Их авторитет признавался всеми со­труд­никами, и их слово воспринималось как окончательное, при этом они благоразумно избегали противостояния друг с другом и старались не вмешиваться в негласно определенные сферы ответственности другого партнера. На этом строился весь порядок в институте. Но теперь в результате их выключения из процесса текущего управления этот порядок нарушился. Ни зам по науке не чувствовал себя достаточно авторитетным, чтобы командовать временно подчиненными ему руководителями, ни занявший место Хачатряна снабженец, который и вовсе никогда не считался руководителем первого ранга. В обычное время он явно уступал главному бухгалтеру в весе и значении, но теперь в силу обстоятельств оказался в положении ее непосредственного руководителя по общим вопросам, и это, разумеется, сильно осложняло отношения между ними. Именно эту заранее никем не предусматриваемую рокировку институтские мыслители и считали главным фактором, вызвавшим столь радикальную реакцию главбуха на пустяковый, в сущности, конфликт. Так ли это было или причины всплеска эмоций надо было искать в чем-то другом, Миша решить не мог, однако полностью удовлетвориться таким простым объяснением ему что-то мешало. За последние две недели он, согласившись на роль Ватсона, стал крайне подозрительным и в любом происшествии, имеющем отношение к НИИКИЭМСу, невольно искал какую-то скрытую подоплеку, некий криминальный подтекст, пытался так или иначе связать любое событие с ранее произошедшими убийствами. Так и в этом случае. Казалось бы, просто смешно связывать взбрык много возомнившей о себе Вероники Аркадьевны с отравлением кладовщицы или тем более с убийством Мизулина: где здесь можно найти хоть малейшие связующие ниточки? А тем не менее… Мало ли что может за этим крыться.

Параллельно с рассказом о грозе, прогромыхавшей в начальственных кабинетах на втором этаже, до лабораторий докатился и нелепый слух о роковой пятнице. Возникший, вероятно, в результате чьего-то желания пошутить на злободневную тему – вот, дескать, беда-то опять пришла к нам в пятницу – черный это день, осененный духом бродячего мертвеца, – слух этот моментально отделился от своего создателя и его неуклюжей попытки насмешить публику и дошел до Мишиного слуха уже как мрачное предостережение, напоминающее беспечным людям о существовании инфернального мира и о выходцах из этого царства зла. Как ни глупы были эти измышления, но что-то они задевали в человеческой душе, тревожили ее, и после того, как человек отбрасывал эти бредни, они все же оставляли после себя тягостное, неприятное ощущение.

Чтобы закончить с историей, повествующей о непомерной гордыне Вероники Аркадьевны, доведшей ее шаг за шагом до увольнения с завидной и уважаемой должности главного бухгалтера солидного НИИ, скажем несколько слов о последующих событиях, о которых успел узнать наш герой еще до ухода с работы. Перекурив и слегка успокоившись, снабженец в свою очередь отправился к заму по науке, чтобы сообщить тому о сокрушительном провале своих переговоров с главбухом. Но там его ждали еще более печальные известия – скандал разрастался со скоростью лесного пожара. О чем совещались два врио, столкнувшиеся с неприятной проблемой, сулившей им еще бóльшие неприятности в будущем – то есть после возвращения академика, – известно мало, поскольку их разговор происходил за закрытой наглухо дверью директорского кабинета, так что известная читателю секретарша (однажды уже профигурировавшая на этих страницах под именем Серны Михайловны), отлично осведомленная о всех деталях недавнего посещения этого же кабинета главбухом – та, вероятно, сознательно оставила дверь, распахнутой настежь (мне, дескать, скрывать нечего – пусть все знают), – в этот раз сообщить ничего не могла. Однако, повествуя в своем кругу обо всей истории своей стычки с главбухом, снабженец излагал дело так: я, дескать, прямо заявил NN, исполняющему обязанности директора, что хотя и готов забыть про этот конфликт – мне его раздувать совершенно ни к чему, но извиняться перед ней я решительно отказываюсь. Я ее ничем не обидел – совесть моя чиста, и извиняться мне не в чем. Она – не девочка, но и я – не мальчик, с которым можно проделывать такие штуки. Приедет академик, пусть сами и расхлебывают эту кашу, а меня увольте. При этом, зацепившись, видимо, за нечаянно вылетевшее у него слово, добавил: В любом смысле понимайте это «увольте» – меня этим не запугаешь. Придется, так я и сам могу уволиться.

Сама же Вероника Аркадьевна, вернувшись в бухгалтерию и собрав своих «девушек», объявила им о своем решении, предупредив, чтобы они были готовы к скорому появлению нового начальника. Разговаривала она вполне мирно, заверила своих подчиненных, что дело вовсе не в них, что к ним у нее никаких претензий нет – мы с вами неплохо работали, – так она выразилась, – могли бы и дальше… но… обстоятельства… Даже явно раздражившая ее Петунина не услышала от начальницы ни малейшей колкости. Сцена прощания с коллективом была выдержана в спокойном элегическом тоне. Никак не ожидавшие такого поворота событий «девушки» нестройным хором выразили свои сожаления, и действительно были весьма встревожены открывшейся перед ними перспективой – кто его знает, какой будет новый главбух? И почти сразу же после этого Вероника Аркадьевна сообщила, что чувствует себя неважно – давление, наверное, поднялось, – но от вызова «скорой помощи» решительно отказалась и попросила найти шофера институтской «Волги», чтобы он довез ее до поликлиники. Так что уже через несколько минут главбух покинула место работы и отправилась на прием к врачу.