Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам

Монастырская Анастасия Антатольевна

Робинзон по пятницам

Не борись с собой, все равно проиграешь.

Станислав Ежи Лец

Мой первый муж любил повторять, что человек соткан из суеверий. Что ж, теория не хуже любой другой, к тому же весьма удобная, так как позволяет в полной мере оправдать собственные промахи и неудачи. Подозреваю, что первыми ее на себе опробовали наши далекие предки в погоне за мамонтом. Как там все было просто и понятно. Промахнулся — семь лет несчастья. Подвернул ногу — обойдешься без мамонтятины… Нарисовал не ту краказябру на скале — уйди, противный, от греха. В общем, что ни действие, то махровое суеверие. В наследство нам от тех славных времен досталось немного. Черные кошки, разбитые зеркала, рассыпанная соль, письма счастья в почтовом ящике — чего еще изволите? Ну, разве что — пятницу, число, скажем, тринадцатое.

И вот тебе, пожалуйста. Пятница, тринадцатое. В такой день приличные люди дома сидят, телевизор смотрят, что-нибудь мистическое для успокоения мятежной души. Шабаш ведьм или, на худой конец, культ вуду на далеком острове Гаити. Поднимающиеся из могилы сине-зеленые мертвецы, чернокожие колдуны, куколки с иголками, анаконды, пожирающие все на своем пути и плюс тридцать в тени. Господи, хорошо-то как!

Не то, что здесь. Холодно, сыро и на работу пора. Впрочем… Гаити, Гаити, не были мы ни на каком Гаити, нас и здесь неплохо кормят всякой чепухой.

Пятница не задалась с утра. В семь не прозвонил единственный в доме будильник. И я его понимаю. Если вас накануне два очаровательных бандита станут швырять об стену, проверяя на прочность, то вряд ли на следующий день вы будете смотреться бодрячком. Швейцарский механизм — случай особый, он нежный и чувствительный, и к такому обращению непривычный. Не мудрено, что после подобных ударов шестеренки у будильника от страха вцепились в колесики, а стрелки прочно застыли в позиции полшестого. Ну и где, скажите, здесь мистика? Прослышав о часовом бунте, родственники в унисон завыли: "А-а! Пятница! Сатанинский день!". Какой, к бесу, сатанинский день? Конец рабочей недели, да. Но не более.

Дальше — только хуже. Тетка рассыпала соль. "А-а! Ссора в доме!". Нашла чем удивить. Мы и так из скандалов не вылезаем. С утра до вечера, по заранее установленному расписанию. Сбоев практически не бывает. Начинают бабушка с дедушкой, подхватывают тетка с дядей, заканчивает Ольга с близнецами. Дурдом! Для меня нет большего счастья, чем убраться из дома, пока все спят. Такой праздник иногда случается, но, увы, сегодня будни. Хотя, казалось бы, будильник не прозвонил, спите, дорогие товарищи. Как бы не так! Все семейство собралось на кухне: посмотреть, как я готовлю завтрак.

— Эфа, не взбивай так сильно яйца. Им можно навредить. (Ничего себе заявленьице? В который раз убеждаюсь, что личный опыт — великая вещь).

— Эфа, завари чай!

— Эфа, порежь ветчинки!

— Эфа, налей кофе!

— Эфа! Сколько можно ждать?

Эфа — это я. По паспорту — Стефания Иванова. Ударение на последнем слоге. Не на первом и даже не на втором, а именно на последнем. Эфой меня зовут все знакомые. От любви, наверное…

Со стороны может показаться, что я — бедная родственница на иждивении милых людей, собравшихся позавтракать в уютной семейной обстановке. Первому впечатлению верить не советую, как правило, оно обманчиво. То есть позавтракать они, конечно, собрались, но вот кто у кого в долгу — вопрос спорный.

Бывает, что одно событие влечет за собой бесконечную череду несчастий и ошибок. Возьмем, к примеру, моего первого мужа. До встречи с ним все шло хорошо. Интересная работа, отдельная квартира, насыщенная личная жизнь, никаких обязанностей, только права и сплошные удовольствия. И какого, спрашивается, черта, шесть лет назад я поперлась на вечеринку лучших друзей? Где и встретила Ивана Иванова. Сказать, что это была любовь с первого взгляда, значит, не сказать ничего. Прошла она к взгляду десятому, на двадцатом мы благополучно развелись. Иванову после развода досталась моя квартира, мне — его бабушка Клара и дедушка Карл. Я сняла комнату в коммуналке, где мы поселились втроем. Старички оказались неугомонными и неутомимыми. Чего только я от них не натерпелась: то они на курсы дайвинга записались, то решили прыгать с парашюта, то устроили скачки наперегонки в конноспортивном клубе. Ну а после того, как милиция в день города сняла Клару с Медного всадника (дедушка фотографировал), я поняла желание их внука держаться от родственников как можно дальше.

Моим вторым мужем стал сосед по коммуналке — Петр Петров. Карл и Клара постарались отстоять право собственности на внучатую невестку, но Петров закусил удила. В браке мы прожили два года, после чего тихо мирно развелись. Причина — несходство темпераментов. Я — холодная итальянка. Он — горячий финский парень. Вкупе со свидетельством о расторжении брака Петруша получил мою дачу, я — аквариум с зубастыми рыбками и новую родню: тетю Соню и дядю Фиму. Первая — катаклизм в юбке, второй — цунами в штанах. После нескольких междуусобных войн в нашей комнатушке наступило перемирие. Старшее и среднее поколение ополчилось против меня. Поскольку на тот момент работала только я, на семейном совете было решено выдать строптивицу замуж, чтобы новый супруг взял на себя растущие расходы всех домочадцев.

По иронии судьбы мой третий суженый носил звучное имя Сидор при фамилии Сидоров. Финансовые обязательства он выполнял ровно три дня. После чего присоединился к группе малоимущих. Обеспечивать комфорт пятерых слабонервных людей — занятие, доложу вам, не для слабонервных. От помешательства или, не приведи господи, убийства спасло только одно: я стала ночевать на работе. Работаю я в институте культуры, на факультете культурных отношений. Что это такое, по-моему, до сих пор не может понять ни один здравомыслящий человек. В любом случае в нашем учебном заведении пословица "сапожник без сапог" то и дело получает наглядное подтверждение. Отдельные преподаватели, например, искренне удивляются, когда их изысканное "ложить" особо продвинутые студенты мягко переправляют на примитивное "класть". Впрочем, и студенческая братия в массе своей не может похвастаться высоким культурным уровнем. Институт у нас частный, поэтому и контингент соответствующий. Во время лекций этот контингент не чурается есть чипсы из пакета, пить газировку из бутылки и разговаривать по мобильному. На замечание следует немедленная реакция: "Ну, мы же вам платим, какие проблемы?". Я уже привыкла, что вопросительная интонация "чё?" означает высшую степень недоумения, помноженную на слабые зачатки интереса, в этом случае от меня требуется разъяснить вопрос очень медленно и лучше три раза. Тогда, может, и поймут. Фраза "ну, ты гонишь" есть ничто иное, как открытое неодобрение, поэтому надо быстро сворачивать тему и переводить дискуссию в иную плоскость. Если учесть, что я преподаю иностранную литературу, то ситуация порой становится и вовсе анекдотической. Поди-ка объясни этим великовозрастным оболтусам что, собственно, хотел сказать Кафка в своем романе "Замок"! Или разграничить понятия "экзисцентализма" и "экцинбионизма". Но я не жалуюсь. Иногда это забавно, хотя по большей части весьма скучно. Когда становится совсем невмоготу, я скрываюсь в факультетском баре, парикмахерской или фитнес-зале. Есть у нас и такие блага цивилизации!

Поэтому жить на работе оказалось не так уж плохо. Все под рукой. Я купила спальный мешок, притащила косметику, сменную одежду и стала обживать новое место. Сотрудники кафедры не возражали, видимо, искренне жалея меня. Сама я постепенно нашла в своем новом положении сплошные плюсы: никто не скандалит, высыпаюсь, да и на работу никогда не опаздываю. Родственники звонками не беспокоят. Зарплату трачу только на себя. В общем, не жизнь, а сказка.

Сказка закончилась ровно через два месяца. Декан потребовал, чтобы я вернулась в лоно семьи. Дескать, своим аморальным поведением я наношу ущерб институту, в котором работаю. При этом он то и дело потирал рассеченную скулу: результат несостоявшегося романтического свидания. А я тут причем? Встречу ему на кафедре не назначала, честь свою женскую уберегла, даже охрану не вызвала, а ведь могла бы… Все основания для этого были. Начиная с того момента, когда этот гад сладострастно зашептал: "Киска ты моя, докторская!", намекая, что если отдамся порыву незапланированной страсти, то защита моей докторской пройдет без сучка и задоринки.

На следующий день пришлось собрать свои вещички и покинуть тихое пристанище.

Возвращение блудной внучки, племянницы и жены не забуду до пенсии. Дверь мне тогда открыла дамочка, похожая на упитанную тумбу — метр на метр. Венчал эту композицию нелепый блин с двойным подбородком, обрамленный химическими кудряшками. С двух сторон дамочку подпирали два малолетних, практически одинаковых создания без явных признаков пола — просто детский унисекс какой-то.