Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам
— Вы к кому? — грозно спросила тумба.
На мгновение я даже растерялась. Что ж тут такого произошло за два месяца? Неужели мою скандальную родню таки выселили в неизвестном направлении? Усилием воли я отогнала эту соблазнительную мысль и поставила даму в известность:
— Вообще-то, я пришла к себе домой. Есть возражения?
Она по-коровьи меня оглядела и задала второй дурацкий вопрос:
— А вы кто?
Видали? Кто я? Фея из сказки, блин! Крестная! Пришла осчастливить своих протеже на всю оставшуюся жизнь. Взмахну волшебной палочкой, и будем им горшочек с кашей и ослиные уши в придачу. Разозлившись, я мастерски отбила подачу:
— А вы?
После этого наш диалог зашел в тупик. Тумба явно вознамерилась не пускать непрошенную визитершу даже на порог. Пришлось в доступных выражениях (все-таки институт культуры за плечами) объяснить, кто в этом доме главный и какие права имеет. На шум словесной баталии, плавно переходящей в баталию физическую, выкатили мои исхудавшие родственники. Не было только господина Сидорова. Интересно, а этот куда подевался! Ответа на этот вопрос я не получила, поскольку в дело вмешалась тетя Соня:
— Ольга, ты что, не видишь, это Эфка домой вернулась.
Тетка привычным движением взяла двух близнят за шкирку и оттащила в сторону. То же самое она проделала с женщиной-тумбочкой. На последнее действие у нее ушло намного больше времени. Поди-ка отыщи шкирку в складках жира. Остальные хранили ледяное молчание, невозмутимо наблюдая за происходящим.
Когда же путь оказался свободным, Софья обратилась ко мне:
— Ну-ка, поворотись, Эфка, экая ты смешная! Тощая как ручка от швабры. Ее, кстати, ребята вчера сломали.
Остальные, словно получив теткино дозволение разговаривать, радостно загалдели:
— Эфка! Вернулась!
Софья по-командирски оборвала эту какафонию:
— Вернулась! Вспомнила про родичей. Ай, молодца! Ты там прохлаждаешься, а мы тут, значит, без тебя с голоду помирай?! За два месяца ни одного звонка, ни одного рубля. Дед с бабкой чуть коньки не отбросили (дед тут же услужливо показал мне пару сломанных конькобежных коньков). Фима едва на работу не устроился (в руках у дядьки мелькнула старая трудовая книжка). У крокодила зуб сломался (В коридоре мелькнул зеленый хвост.). У меня радикулит (Софья продемонстрировала свой радикулит, я и не знала, что он выглядит именно так). А Сидоров твой (где мой Сидоров?)… Тот вообще скотиной оказался (открыла Америку!). В общем, заварила ты кашу. Теперь — расхлебывай. Эгоистка! Паразитка! Тварь неблагодарная!
Закончить список лестных для меня эпитетов ей все-таки не удалось. Я уверенно сказала "стоп" словесной Ниагаре:
— Минуточку внимания, господа-товарищи! Значит так. Вернулась. Эгоистка. Паразитка. Неблагодарная. А теперь кто-нибудь может объяснить, что эта церберша делает в моем доме?!
— Я по закону. Живу здесь, — церберша перешла на писк и неожиданно разрыдалась. — Право, между прочим, имею. Я жена вашего мужа. Законная. А это его дети. Коля и Толя. Сидоровы мы.
Я медленно сползла по стене на пол и тупо уставилась на новых родственников — семью моего мужа. Остатки разума подсказывали, что за два месяца сотворить шестилетних ребятишек вряд ли кому-нибудь удастся, даже такому половому гиганту, как Сидоров. Чудеса науки у нас до такого вряд ли дошли, значит… Получается, что… Ну, Сидоров, ты и скотина! А я — дура.
Дядя Фима прокашлялся:
— Ну, да… Так оно и есть. Ты, Эфка, не переживай. Разное бывает. Ну, оказался твой муж козловатым, с кем не бывает. А детишки хорошие! Только шкодливые. Вот — Коля, вот — Толя. Или наоборот. Похожие чертяки, я их вечно путаю. Так что ты их для простоты зови Сидоров-1 и Сидоров-2. Да не плачь! Какие твои годы! Еще козла себе найдешь!
Так без меня меня и развели. Пока я боролась с деканом, мой третий муж благополучно отбыл в Америку, прихватив с собой двести долларов, накопленные моим же непосильным научным трудом. В качестве компенсации оставил законную жену (одна штука), детей (две штуки) и крокодила Гену (к счастью, одна штука).
Пришлось снять квартиру побольше и устроиться еще на пару работ. Поскольку от Ольги с ее габаритами, астмой и малолетними детьми толку не было. А ели они, скажу прямо, за четверых.
Все изменилось полгода назад.
Первым позвонил Сидоров.
— Слушай, Эфа, я тебе из Калифорнии звоню.
— Ну, и как там в Калифорнии? — спросила я, выдирая из пасти Гены любимую скатерть.
— Тепло. Климат хороший. Кормят тоже хорошо.
— Рада за тебя. Сволочь!
— Что?
— Я не тебе. Гене. Эта сволочь сжевала последнюю скатерть в доме.
— Он всегда был зубастым. Как дети?
— Нормально. Вчера доломали мою пишущую машинку.
— Они всегда были любознательными. Как моя жена?
— Которая из двух?
— Не ты.
— Страдает.
— Сильно?
— Сильно. Навернула на ночь глядя сковородку картошки с салом. Теперь у нее расстройство.
— Нервов?
— Желудка.
— Она всегда была впечатлительная. Правда?
— Тебе виднее. Все обсудили? Тогда пока.
— Эфа, погоди. Я, чего, собственно звоню. Ты потратила на меня лучший год своей жизни. Плюс Ольга, Гена, дети. Знаешь, я тут фильм на досуге снял. О тебе. "Мистическая баба" называется. Не слышала? Тебя там Шарон Стоун играет или Ким Бессинджер. Я их вечно путаю. Обе блондинки.
— Я рыжая.
— Ну да… Правильно. Чувствую что-то не то… Упустил. Но теперь не исправить. Слушай, Эфа, я тебе деньги вчера перевел. На первое время.
— Сколько?
— Пятьсот тысяч.
— Сколько-сколько?!
— Пятьсот тысяч долларов. Понимаю, это мало, но…. Я потом пришлю еще. Все-таки год твоей жизни… Лучший год.
Гена флегматично догрызал кисточки на скатерти, я тупо смотрела прямо перед собой. Вот так, живешь, мечтаешь и вдруг, бац, — мечты становятся явью.
А потом зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Не вешай трубку. Это я.
— Какими судьбами, Петров?
— Я тебе из Лондона звоню.
— И как там в Лондоне?
— Туман. Чай в пять часов. И везде англичане.
— М-да… Бывает же такое… Подумать только, везде англичане.
— Эфа, чего звоню… Я тут на работу устроился.
— Мир сошел с ума!
— Не надо иронии. Я на хорошем счету. Наша фирма борется за чистоту окружающей среды. Зеленые леса, чистые реки, белые горы, искусственные шубы. Искусственные цветы. И правильное распределение отходов.
— Ну и кто спонсирует эту прелесть?
— Между прочим, тут масса желающих. Знаешь, сколько в Англии миллионеров?
— Немного. Согласно последним данным.
— Да? У меня сложилось иное представление. Как там тетя Соня?
— Нормально. Обострение язвы. Как обычно.
— Она всегда была язвительной. А дядя Фима?
— Нормально. Геморрой. Перхоть. Икота. Как обычно.
— Он всегда был многоплановым. А рыбки?
— Ты по-прежнему уверен, что они золотые?
— Конечно.
— А, по-моему, это подвид пираний. Жрут. Кусаются.
— Они всегда были как ты. Эфа, послушай меня. Понимаю, что я поступил с тобой как последняя свинья. Ты потратила на меня два года своей жизни.
— Заметь, два лучших года.
— Правильно, лучших. Знаешь, я только теперь понял, что мир не будет совершенным, пока мы не выплатим долги ближним своим. Так что вчера перевел деньги на твое имя.
— Сколько?
— Немного. Миллион.
— Что, тоже долларов?
— Почему тоже? Фунтов стерлингов. Понимаю, это мало за все горе, которое я тебе причинил, но пока у меня больше нет. Только об одном прошу, не покупай шубу из натурального меха. Пожалуйста…
Ну и кто сошел с ума: они или я? Надо бы завтра навестить свой банк. Вдруг все-таки это они спятили.
А потом зазвонил телефон.
— Хэлло, Долли! Это я, твой больной зуб.
— Больнее некуда. Привет, Иванов. Откуда?
— Из Канады. Воздух тут обалдеть. Жратва — супер. Только бабы подкачали. Страшные и занудливые, чуть что: сразу в 911 звонят. Скучаю по тебе, змеюка подколодная.
— А я нет.
— Так и думал. Как бабушка?
— Нормально. Освоила Интернет. Теперь активно общается с поклонниками садо-мазо.
— Она всегда была коммуникабельной. А дедушка?
— Нормально. Вчера отпустили.
— Откуда? Из больницы?
— Из милиции. Драку устроил в ресторане.
— Он всегда был смелым. Крошка, угадай с трех раз, зачем я тебе звоню?
— Денег хочешь дать.
— Умница! За что ценю. Ты потратила на меня…
— Лучшие годы своей жизни. Знаю, знаю… И во сколько ты их оцениваешь?
— Пока не очень дорого. Понимаешь, устроился работать хакером. Работа сложная, опасная. Короче, три миллиона тебя устроят на первое время?
— На первое — да. В долларах или в евро?
— А ты как предпочитаешь?
— По курсу не понять. Давай пятьдесят на пятьдесят.
