Последний подвиг Гарри-Артиста - Эрнест Брама
Нараставшее возмущение управляющего во время последней части этого монолога было очевидно, и теперь он взорвался:
— Позвольте решительно вам возразить, профессор Балдж. Вы снова говорите, что последний раз приходили месяц назад. Вы будете моими свидетелями, джентльмены. Вы поймете важность, которую может представлять это заявление, когда я скажу, что профессор обращался к своему сейфу не далее как в прошлый понедельник.
Профессор уставился на него как разъяренное животное, причем сходство усиливалось благодаря его типичной козлиной бородке.
— Как вы смеете мне возражать? — воскликнул он, резко хлопая ладонью по столу. — Меня не было здесь в понедельник.
Управляющий холодно пожал плечами.
— Вы забываете, что служащие тоже вас видели, — парировал он. — Разве мы не можем верить своим собственным глазам?
— Всеобщее убеждение, но, тем не менее, не всегда заслуживающее абсолютного доверия, — мягко заметил Каррадос.
— Я не могу ошибаться.
— Тогда можете ли вы мне сказать, не глядя, какого цвета глаза у профессора Балджа?
На минуту повисло будоражащее воображение и выжидательное молчание. Профессор развернулся спиной к управляющему, и тот от задумчивости перешел к смущению.
— Я в самом деле не знаю, мистер Каррадос, — наконец заявил он надменно. — Я не обращаю внимания на такие незначительные мелочи.
— Тогда вы можете ошибаться, — мягко, но решительно ответил Каррадос.
— Но густые волосы, почтенная борода, выдающийся нос, тяжелые брови…
— Всего лишь самые заметные особенности, которые легче всего подделать. Они притягивают взгляд. Если хотите защитить себя от жульничества, приучитесь лучше смотреть на сами глаза и особенно на пятна в них, на форму ногтей, расположение ушей. Эти вещи невозможно подделать.
— Вы всерьез предполагаете, что тот человек не был профессором Балджем, что это был мошенник?
— Такой вывод неизбежен. Профессор, где вы были в понедельник?
— Я ездил с кратким курсом лекций по центральным графствам. В воскресенье я был в Ноттингеме. В понедельник в Бирмингеме. Я только вчера вернулся в Лондон.
Каррадос вновь повернулся к управляющему и указал на Дрейкотта, до сих пор остававшегося без внимания.
— А этот джентльмен? Не приходил ли он случайно в понедельник?
— Нет, мистер Каррадос. Но я давал ему доступ к сейфу во вторник после полудня и еще раз вчера.
Дрейкотт печально покачал головой.
— Вчера я обнаружил его пустым, — сказал он. — И весь вторник я провел в Брайтоне, пытаясь добиться встречи с одним джентльменом.
Управляющий внезапно сел.
— Боже милостивый, еще один, — слабо воскликнул он.
— Боюсь, это только начало, — сказал Каррадос. — Мы должны взглянуть на вашу книгу с записями об арендаторах.
Менеджер встрепенулся и запротестовал.
— Это невозможно. Никто кроме меня или моего помощника никогда не видел эту книгу. Это было бы беспрецедентно.
— Обстоятельства беспрецедентны, — ответил Каррадос.
— Если на пути расследования этих джентльменов возникнут хоть какие-то трудности, я посчитаю своим долгом доложить об этом в министерство внутренних дел, — объявил профессор трубным голосом, словно бы обращаясь к потолку.
Каррадос протестующе поднял руку.
— Могу я сделать предложение? — сказал он. — Итак, я слеп. Следовательно?..
— Хорошо, — уступил управляющий. — Но всех остальных я должен попросить удалиться.
В течение пяти минут Каррадос слушал список арендаторов, пока управляющий зачитывал его. Иногда он останавливал это перечисление, чтобы поразмышлять мгновение, временами касался кончиками пальцев подписи и сравнивал ее с остальными. Время от времени его интересовал пароль. Но когда список закончился, Каррадос продолжал смотреть в никуда, без малейшего намека на озарение.
— Все совершенно очевидно и, тем не менее, совершенно невероятно, — задумчиво сказал он. — Вы утверждаете, что за последние полгода книгой занимались только вы?
— У меня не было ни дня отпуска в этом году.
— Обед?
— Мне подают его сюда.
— И этот кабинет не может быть открыт без вашего ведома, если вы отлучитесь?
— Это невозможно. Дверь оснащена мощной пружиной и автоматическим замком, срабатывающим от легкого касания. Ее невозможно оставить открытой случайно, только если специально подпереть чем-нибудь.
— И вы полагаете, что ни у кого не было возможности получить доступ к этой книге?
— Нет, — был ответ. Каррадос встал и стал надевать перчатки.
— Тогда я отказываюсь продолжать расследование, — холодно сказал он.
— Почему? — с запинкой произнес управляющий.
— Потому что я имею все основания полагать, что вы обманываете меня.
— Умоляю, присядьте, мистер Каррадос. Это верно, что, когда вы задали мне последний вопрос, я неожиданно вспомнил об одном обстоятельстве, из-за которого — если уж быть абсолютно точным — мне стоило ответить «Да» вместо «Нет». Но это не то, о чем вы спрашивали. Было бы нелепо придавать этому инциденту какое-либо значение.
— Позвольте мне судить.
— Так и поступите, мистер Каррадос. Я живу с сестрой в многоквартирном доме на Уиндермер. Несколько месяцев назад она познакомилась с семейной парой, недавно въехавшей в квартиру напротив. Муж — ученый человек, проводящий большую часть времени в Британском музее. Но его жену интересовали совсем другие вещи, она намного моложе, ярче, жизнерадостнее, в сущности простая девушка, самая очаровательная и искренняя из тех, что я когда-либо встречал. Амелия, моя сестра, с легкостью…
— Постойте! — воскликнул Каррадос. — Ученый средних лет и очаровательная молодая жена! Говорите как можно более кратко. Если я прав, может понадобиться немедленно выехать в порт. Она, естественно, приходила сюда?
— Вместе с мужем, — чопорно ответил управляющий. — Миссис Скотт много путешествовала и имела привычку делать фотографии всех мест, где бывала. Когда случайно была упомянута моя должность, она была совершенно захвачена идеей добавить в свою коллекцию фотографии хранилища — восторженная, как ребенок… Не было причины отказывать ей, это место часто фотографировали для рекламных целей.
— Она пришла и принесла камеру — прямо у вас под носом!
— Не понимаю, что вы имеете в виду под «прямо у вас под носом». Она пришла вместе с мужем в один из вечеров, незадолго до закрытия. Конечно, она принесла камеру — невелика беда.
— И ухитрилась остаться одна?
— Я возражаю против слова «ухитрилась». Так… так получилось. Я послал за чаем, и в это время…
— Как
