Полиция на похоронах - Аллингем Марджери

Он задиристо взглянул на них, опасаясь увидеть улыбки, но они были слишком поглощены его рассказом.

— Итак, вы вошли сюда, когда здесь было темно, — сказал Кемпион. — И подошли к книжному шкафу?

— Да, — согласился дядя Вильям. — Я думал, что найду все, что мне было нужно, и в темноте. Я ведь знал, где это находится. Я тихо прошел через комнату, вот так.

Он показал, каким образом он двигался, осторожно подойдя к книжному шкафу. В нескольких футах от шкафа он остановился и повернулся к своим слушателям.

— Конечно, я не понял, что произошло, — сказал он. — В этом-то и беда. До конца моих дней я так и не пойму, что служилось, но когда я протянул к полке руку, меня что-то цапнуло. Ужасно неприятно, когда ты один в темноте и происходит такое. И, признаюсь, я отступил. Я помню, как я закрыл дверь за собой и повернул ключ, считая, что я кого-то запер. А потом произошла эта история с йодом, ну, вы знаете. На следующее утро я заглянул в эту комнату и обнаружил, что в ней никого нет. Так что я решил, что это была кошка, — неловко закончил он и коротко добавил: — Я не верю в сверхъестественные силы.

— А вы больше не пробовали достать это виски, сэр? — спросил инспектор Оатс.

— Нет, — ответил кузен Вильям. — Мне хватило и одной попытки. Вообще-то это было бренди. Оно еще здесь, я думаю.

Он нагнулся, чтобы достать тяжелый том с надписью «Сочинения Квинси», стоящий в конце самой нижней полки. Имя автора еле виднелось из-под обтрепанной кожаной занавески. Когда пухлые пальцы дяди Вильяма были уже в одном дюйме от книжки, Кемпион молниеносно схватил пожилого человека за запястье и отдернул его руку.

— Вот, Станислаус, — произнес он.

Дядя Вильям, утративший дар речи от досады и удивления, с изумлением увидел, что два инспектора бросились к книжной полке и склонились над нею, в то время как Кемпион ухватился за кожаную занавеску и оборвал ее. Занавеска была старой и легко порвалась, а когда она свалилась на пол, в маленькой группе зрителей послышался ропот удивления. Кемпион продемонстрировал свое открытие со вполне оправданной гордостью.

— Просто, да? — спросил он. — Почти по-детски просто. И в то же время весьма эффективно.

На нижней поверхности верхней полки, ранее скрытой кожаной занавеской, было прочно закреплено небольшое и острое, как бритва, лезвие от перочинного ножа, обращенное вниз острием. Ловушка была устроена таким образом, что любой человек, протянувший руку за книгой, должен был непременно поранить ножом тыльную сторону ладони.

— Осторожно, — коротко предупредил Кемпион, когда доктор нагнулся, чтобы потрогать острие рукой. — Если вы возьмете этот нож в лабораторию, сэр, — продолжил он, — я думаю, вы найдете на нем следы какой-нибудь отравы. Мистер Фарадей должен был прийти за содержимым этой книги немного раньше, чем он пришел, и в этом случае воздух еще не успел бы ослабить действие бацилл, или чего-то там еще.

— Что? — воскликнул дядя Вильям. — Кто-то расставил мне ловушку? Милостивый Боже, я мог погибнуть!

— Несомненно, так и было задумано, сэр, — мрачно проговорил инспектор Редгрейв.

Маркус, который наблюдал эту сцену, как страшный сон, вдруг очнулся. Казалось, он открыл глаза после ночного кошмара. Потом он хрипло спросил:

— Убийца мертв?

— Это Джордж! — торжествующе воскликнул дядя Вильям.

Кемпион бросил на него довольно странный взгляд.

— Нет, — сказал он. — Эндрю. Эндрю умер и оставил нам всем наследство.

24

Аудиенция

Старая тетя Каролина, сидевшая среди подушек в своей огромной кровати в стиле Людовика XV, выглядела очень величественно в своем ночном чепце из тонких брюссельских кружев и стеганой шелковой кофте розового цвета. Она сидела, как всегда, прямо, и ее руки лежали на одеяле.

Кемпион стоял в ногах ее кровати. Он сделал все, что мог, чтобы выглядеть поприличнее, но у него все еще был смертельно усталый вид, и, конечно, скрыть синяк под глазом ему не удалось.

— Эндрю, — произнесла миссис Фарадей. — Поразительно. И, тем не менее, как это на него похоже. Присядьте, молодой человек, и расскажите мне все по порядку.

Кемпион принес небольшой позолоченный стульчик из другой половины комнаты и поставил его в ногах кровати. Миссис Фарадей жестом попросила его придвинуться.

— Сядьте слева от меня, пожалуйста, — попросила она. — Я никому об этом не говорю, но я немного туговата на правое ухо.

Кемпион сделал то, о чем она его просила, и когда он уселся на стул, она снова заговорила:

— Возможно, я понимаю все это даже лучше, чем вы, — сказала она. — Эндрю был очень неординарным человеком. Конечно, он был сумасшедшим, и его помешательство было самого необычного и ужасного рода. Я не интересуюсь современной психиатрией, поэтому не могу называть старые болезни новыми именами, но было достаточно взглянуть на спальню Эндрю, чтобы понять, что он был ненормальным, и что он был готов пойти на все, какие бы неудобства лично ему это ни сулило, лишь бы досадить другим людям. Однако, вы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать меня. Расскажите мне все по порядку, с того момента, как это объяснение впервые пришло вам в голову.

Кемпион, хотя и смертельно устал, все-таки оставался доблестным рыцарем, поэтому он собрался с мыслями и рассказал ей все, что ее интересовало, стараясь говорить покороче.

— Вы сами навели меня на эту мысль, — сказал он, — когда дали мне прочесть письмо от мисс Лисл-Шеврез. До того момента я пребывал в полной растерянности. Я, правда, понимал, что разгадка где-то у меня под носом, но я ее не видел. Мне было просто стыдно за себя перед инспектором, с его прямолинейным и методичным подходом к делу. Он обязательно чего-нибудь добился бы, хотя для этого и потребовалось бы много времени; а я блуждал в потемках.

— Потом я прочел это письмо, и мне показалось, что в том, что эта дама в своем письме практически согласилась на предложение Эндрю о женитьбе именно тогда, когда его мертвое тело уже лежало в реке Гранта, присутствовал какой-то элемент иронии. Она ответила ему сразу же, значит он написал ей в день своей смерти. А потом пришел этот чек от букмекера на неожиданно крупную сумму. Честно говоря, я подозревал людей, связанных со скачками.

Миссис Фарадей кивнула.

— Понимаю, — сказала она. — Продолжайте.

— Потом меня осенило, что все основные улики, указывающие на то, что смерть Эндрю была убийством, были как бы рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление и вызвать сенсацию — неоконченное письмо, веревка, которую было так легко опознать. Было похоже, что судьба разыграла с ним какое-то театральное действие.

— Именно так, — согласилась миссис Фарадей.

Кемпион продолжал.

— А придя к такому выводу, я, естественно, начал подозревать, что роль судьбы в данном случае сыграл человек, а так как единственным человеком, который мог сфабриковать подобные улики, был сам Эндрю, я и начал его подозревать. — Он замолчал и мрачно посмотрел на старую даму. — Сначала мне трудно было поверить, что какой-то человек, решившись на самоубийство, нашел время и силы сооружать смертельные ловушки для покидаемых им людей. Но я не мог себе представить и того, что кто-то мог написать целую книгу только из желания подразнить людей, с которыми он жил. Понимаю, что у человека может возникнуть такая идея, но ведь сочинение книги — это трудоемкий и длительный процесс, и человека, осуществившего подобный замысел, нельзя, конечно, назвать ординарным.

При упоминании книги Эндрю в глазах миссис Фарадей появился холодок.

— Эндрю был одиозной личностью, — сказала она. — Может быть, даже более одиозной, чем Джордж. Но Эндрю, будучи умнее, менее походил на животное и был более опасным.

— Затем последовала смерть Джулии, — несмело продолжил Кемпион. — Вы убедили меня в том, что она не могла совершить самоубийство. Потом мы с Джойс обнаружили патентованное средство, и стало понятно, каким образом было совершено убийство Джулии. То, что пилюли лежали в бумажной упаковке, сложенной гармошкой, давало убийце возможность точно рассчитать время совершения преступления. Поскольку Джулия принимала по одной пилюле в день, ему нужно было лишь отсчитать дни, и заменить одну из пилюль приготовленной отравой. Джойс рассказала мне, что Эндрю любил совать свой нос в чужие дела, и это навело меня на мысль, что идиосинкразия в отношении Джулии могла побудить его узнать ее секрет. Ему, возможно, уже было известно о том, что Китти готовила чай по утрам, и он решил, что это дает ему прекрасную возможность извести Джулию, которую он не переваривал, и бросить тень подозрения на бедную Китти. — Кемпион замолчал, чтобы перевести дыхание. — Дойдя до этого пункта в своих рассуждениях, я растерялся. Я чувствовал, что вы должны покинуть этот дом. Кстати, боюсь, сейчас полиция потребует от вас сделать это, по крайней мере, на какое-то время. Понимаете, я подумал тогда, что если мои предположения верны, нельзя точно предугадать, где еще могут скрываться эти смертельные ловушки. Естественно, я не мог предъявить никаких обвинений, не удостоверившись в своей правоте, и в тот момент у меня не было доказательств. А потом произошел этот случай с рукою Вильяма. Вы ведь знаете теперь, в чем было дело. Но Вильям был уверен, что он был жертвой нападения со стороны кого-то или чего-то, и это спутаю все мои карты. Только после вчерашнего появления Джорджа, который заявил, что он присутствовал при смерти Эндрю, я понял, что у меня есть шанс доказать правильность моей теории.