Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)
– Вам не в чем себя винить. Мы стали свидетелями удивительной силы страха и гипнотического воздействия. Полагаю, в анналах преступлений такого еще нет.
Холмс кивнул:
– Кажется, нет. Но я должен был предвидеть подобное развитие событий. Я же на себе испытал невероятное могущество этой женщины. Мог бы получше оценить мощь ее гипнотического воздействия. – Он тяжело вздохнул и потер висок длинными тонкими пальцами. Казалось, он пытается прояснить мысли, стереть угрызения совести, забыть об упущенных возможностях. – Остается надеяться, говоря словами Теннисона, что «мы в скорби мудрость обретаем».
– И что дальше?
Холмс взглянул на труп.
– С похоронами придется повременить. Сейчас у нас есть дела поважнее.
– Согласен, но не оставлять же его здесь. А если миссис Хадсон войдет?
Холмс неуверенно усмехнулся.
– Да уж. Нам в любом случае придется поискать другое пристанище. Так что он пока может полежать в моей спальне. Уж мне-то она нынче ночью точно не понадобится. Ладно, давайте «оттащим подальше потроха».
Мы перенесли труп в спальню Холмса, после чего я налил нам по бокалу бренди. Выпили мы его быстро и в молчании.
– А теперь составим план на вечер, – проговорил наконец Холмс. – Я должен убедиться, что мы взяли верный след и что наш противник действительно расположился в пустующем помещении типографской компании «Орел». Так что придется посетить Ротерхит.
– Одному вам нельзя. Слишком опасно, да и времени у нас мало.
– Я рад, что вы это предложили, Уотсон. Лишняя пара глаз и второй пистолет не помешают. Конечно, пойдем вместе. Я не стал сам вам этого предлагать, потому что затея обещает быть чрезвычайно опасной, а вы и так уже столько раз рисковали жизнью по ходу этого расследования. Однако, говоря по правде, ваша помощь сегодня вечером может оказаться неоценимой.
– А я не о себе говорил. Вы должны поставить в известность Лестрейда. Он отрядит своих людей, чтобы они окружили их логово. Вдвоем же мы слишком уязвимы.
– А если я ошибся и мы никого не обнаружим на этой фабрике?
Я покачал головой.
– Но вы сам-то не верите, что могли ошибиться?
Холмс чуть помедлил, однако я слишком хорошо его знал, чтобы сомневаться в ответе.
– Разумеется, не верите, – продолжал я торопливо. – Сейчас не время для схватки один на один, Холмс. А если вас снова возьмут в плен, а если убьют? Что тогда? Нужно задействовать официальную полицию. Вы же обещали держать инспектора в курсе всех новостей.
Холмс покачал головой.
– Я ничего не обещал. Я просто кивнул, когда Лестрейд озвучил свою просьбу – или приказ.
Его ребячливый ответ вызвал у меня приступ гнева:
– Сейчас не до копания в словах, Холмс. Я понимаю, вы хотите действовать самостоятельно, но дело слишком серьезное, и слишком многое поставлено на кон, сейчас не до ваших капризов.
– Уотсон, вы просто не понимаете, что сейчас главное – скрытность. Если к дому явится толпа констеблей, воспоследуют хаос и сумятица – и за этой дымовой завесой наша главная противница обязательно сбежит. Один лазутчик – или два, если вы согласитесь, – могут достичь куда большего. Скрытность и осмотрительность – вот залог успеха, а не грубая сила, помноженная на невежество.
Я понимал разумность доводов Холмса, но мне было совершенно ясно, что, собираясь действовать в одиночестве, он идет на огромный риск. Я осторожно объяснил ему это, указав на опасность того, что баронесса, возможно, еще имеет над ним некую гипнотическую власть, которая усилится при сближении в пространстве. Я понял, что этот довод произвел впечатление. Сам Холмс об этом явно не подумал. Он прикрыл глаза, опустил подбородок на грудь и минут пять пребывал в глубокой задумчивости. Потом наконец встал, дошел до окна, выглянул на улицу. А затем посмотрел на карманные часы.
– Холмс? – окликнул его я.
Он бросил на меня резкий взгляд, будто успел забыть о моем присутствии.
– Некоторые ваши соображения, Уотсон, безусловно, очень ценны, – заметил он, не повышая тона, – но я все-таки глубоко убежден, что пока не нужно подключать полицию. И все же… – Он вытянул руку, останавливая мою попытку перебить его. – И все же, мне представляется, тут будет нелишним компромисс.
– Компромисс? Что вы имеете в виду?
– Вот что: в Ротерхит я поеду один, а вы останетесь здесь, однако в оговоренное время свяжетесь с Лестрейдом. Вы расскажете ему все, от начала до конца, отойдете на безопасное расстояние, пока он не перестанет изрыгать пламя, а потом сопроводите его и его войско констеблей на причал Соломона в Ротерхите.
– Я по-прежнему считаю, что одному вам идти нельзя. Слишком опасно.
– Опасность – часть моего ремесла, – резко парировал Холмс. – Ну как, устраивает вас такой компромисс?
– Да уж, похоже, выбора у меня нет.
Холмс приподнял бровь:
– Похоже?
Поколебавшись, я кивнул:
– Хорошо.
– Вот и умница, – похвалил мой друг, хлопнув меня по плечу. – Я знал, что смогу на вас положиться. Ну, время к восьми. Мне нужно переодеться и доехать до Ротерхита, то есть в цеху типографской компании «Орел» я окажусь вскоре после девяти. Свяжитесь с Лестрейдом около десяти – тогда у меня будет пара часов до вашего прибытия вместе с подкреплением.
– Не подведу.
– Спасибо.
Через десять минут я пожимал руку Холмса – он стоял в дверях нашей гостиной, готовый к отбытию.
– Только заклинаю, будьте сегодня особенно осторожны, – попросил я, крепче стискивая его ладонь.
Он кивнул.
– Буду. Буду.
На лице его промелькнула хмурая улыбка, а потом он исчез.
Я вернулся в кресло у камина, и меня объяло чувство всепоглощающей тоски. В дальнем уголке мозга зашевелилась мысль: напрасно я отпустил Холмса в эту опасную экспедицию, согласиться на компромисс было с моей стороны глупостью и слабостью. Я завел часы, глянул на них. Четверть девятого. Может, плюнуть на все слова Холмса, сесть в кэб и отправиться прямиком в Скотленд-Ярд? Побуждение было едва преодолимым, но я знал, что не поддамся ему. Я дал Холмсу слово, а за все годы нашей дружбы я еще ни разу не нарушил обещания. И не время сейчас начинать.
Я попытался отвлечься – полистал роман, но слова стояли перед глазами, отказываясь складываться во что-то осмысленное. Мысли мои то и дело возвращались к баронессе и к гигантской крысе. Все попытки возвести стену и огородить мозг от этих безрадостных мыслей заканчивались тем, что стена рушилась. Я в раздражении отбросил книгу. Рука потянулась к графину, но я тут же ее отдернул. Сегодня мне как никогда понадобится ясная голова.
Я принялся расхаживать по комнате, время от времени выглядывая в окно. На Бейкер-стрит зажглись фонари, лужицы неяркого янтарного света растеклись по тротуарам. Я еще раз посмотрел на часы. Стрелка едва переползла за половину девятого. Возникло искушение их потрясти – а вдруг остановились? – однако тут я заметил, как секундная стрелка неустанно движется по кругу. Итак, Холмс ушел всего каких-то четверть часа назад!
Я снова сел – нервы так и трепетали – и стал ждать.
Через некоторое время усталость все-таки взяла свое, да и тепло от камина оказало ей содействие: я задремал. К реальности и к полной ясности мыслей меня вернул внезапно раздавшийся за дверью стук тяжелых шагов – кто-то стремительно поднимался по ступеням. Я едва успел встать, как дверь распахнулась и вошел Майкрофт Холмс. Лицо его было красным и мокрым от пота, грудь вздымалась как кузнечные мехи. В левой руке он сжимал газету. Лишь через несколько секунд он отдышался и смог заговорить.
– Где он? – воскликнул Майкрофт, бухнувшись в ближайшее кресло. – Господи, Твоя воля, где?
Глава восемнадцатая
Логово врага
Майкрофт Холмс устремил на меня взгляд проницательных голубоватых глаз.
– Ну же, Уотсон, я задал вам очень простой вопрос, – проговорил он ворчливо, все еще отдуваясь.
– Отправился на поиски баронессы, – ответил я напрямую, тем не менее все еще не понимая, чт́о открыть, а чт́о сохранить в тайне.
Майкрофт гневно вытаращил глаза.
– Я знал! Я так и знал! Мой братец вечно играет по одним правилам – своим собственным. Я же просил его сообщать обо всех новостях, связанных с этим делом. – Он в отчаянии воздел руки. – И что? Ничего он мне не сообщил. А вместо этого отправился неизвестно куда, рискуя жизнью и ставя под удар всю страну, – и все лишь потому, что он закоренелый индивидуалист.
– Он хотел как лучше.
– Ну еще бы! Как лучше для него. Знаете, Уотсон, вы тоже в этом виноваты. Вы его ближайший друг. Вы могли его переупрямить, убедить в его неправоте…
– Я, честное слово, пытался… – начал я смущенно.
Никогда еще не видел Майкрофта в состоянии подобной ажитации. Обычно-то он был уравновешенным, собранным человеком, источавшим спокойную уверенность в себе, сейчас же было видно, как он потрясен и растерян.
Несколько секунд он не спускал с меня пристального взгляда; потом черты его смягчились, к нему, по крайней мере частично, вернулось прежнее самообладание.
