Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
Шерлок Холмс выслушал этот необычный рассказ с огромным вниманием.
– Что предприняли вы? – спросил он.
– Я отправил телеграмму в Кембридж. Подумал, может, там о нем что-то слышали. Мне ответили, что там его никто не видел.
– А он мог успеть вернуться в Кембридж?
– Да, есть поезд, который отправляется ночью. В четверть двенадцатого.
– Но вы считаете, что он не поехал на нем?
– Нет, его бы видели.
– Что вы стали делать дальше?
– Телеграфировал лорду Маунт-Джеймсу.
– Почему именно лорду Маунт-Джеймсу?
– Годфри – сирота, а лорд Маунт-Джеймс – его ближайший родственник, дядя, если не ошибаюсь.
– Вот оно что! Это бросает новый свет на дело. Лорд Маунт-Джеймс – один из самых богатых людей в Англии.
– Да, я слышал, Годфри говорил об этом.
– А ваш друг был с дядей в близких отношениях?
– Он его наследник. А старичку-то уже почти восемьдесят, да еще и подагра у него жуткая. Говорят, о его суставы можно бильярдный кий мелить. Правда, этот лорд Маунт-Джеймс за всю жизнь Годфри и шиллинга не дал, потому что сквалыга он ужасный, но все равно ведь рано или поздно все перейдет к нему.
– Лорд Маунт-Джеймс ответил на ваше послание?
– Нет.
– У вашего друга мог быть повод отправиться к лорду Маунт-Джеймсу?
– Ну вчера вечером его что-то беспокоило, и если это как-то связано с деньгами, он мог бы отправиться к своему родственнику, у которого их куры не клюют. Хотя, судя по тому, что я слышал, вряд ли он что-нибудь получил бы от него. Годфри не очень-то любил старика. Если бы у него был другой способ раздобыть денег, он воспользовался бы им.
– Скоро мы это выясним. Если предположить, что ваш друг отправился к своему родственнику, лорду Маунт-Джеймсу, нужно будет объяснить столь позднее появление в гостинице того человека подозрительной наружности, и волнение, вызванное его приходом.
Сирил Овертон крепко сжал виски ладонями.
– Голова идет кругом, – устало произнес он.
– Ну ничего, у меня сегодня свободный день, и я с радостью возьмусь за ваше дело, – бодрым голосом сказал Холмс. – Пока я рекомендую вам готовиться к завтрашнему матчу без расчета на Годфри Стонтона. Думаю, что возникли некие, как вы выразились, непреодолимые обстоятельства, которые заставили его покинуть вас, и те же обстоятельства, скорее всего, не позволят ему вернуться. Давайте вместе съездим в вашу гостиницу, проверим, не вспомнит ли портье что-нибудь еще.
Шерлок Холмс был мастером общения со свидетелями. Уже через полчаса задушевного разговора в тишине оставшегося без постояльца номера Годфри Стонтона он выведал у портье абсолютно все, что тот знал. Вчерашний ночной гость – не джентльмен, но и на рабочего не походил. Это был просто, как охарактеризовал его портье, «человек как человек»: лет пятидесяти, борода с проседью, лицо бледное, одет неброско. Он сам выглядел порядком взволнованным – портье заметил, что, когда он передавал записку, у него дрожала рука. Годфри Стонтон сунул записку себе в карман. Руку дожидавшемуся в холле мужчине не пожимал. Говорили они недолго, обменялись несколькими репликами, из которых портье разобрал только слово «время». Ушли они торопливо. Часы в холле в это время показывали ровно половину одиннадцатого.
– Давайте разберемся, – сказал Холмс, усаживаясь на кровать Стонтона. – Вы ведь дневной портье, не так ли?
– Да, сэр. Моя смена заканчивается в одиннадцать.
– И ночной портье, скорее всего, ничего не видел.
– Нет, сэр. Поздно ночью приехала театральная труппа, больше никого не было.
– Вы вчера весь день дежурили?
– Да, сэр.
– Мистеру Стонтону вы передавали какие-нибудь записки или телеграммы?
– Да, сэр, одну телеграмму.
– О, это интересно. В какое время это произошло?
– Около шести.
– Где находился мистер Стонтон, когда вы вручили ему телеграмму?
– Здесь, в этой комнате.
– Он при вас ее распечатал?
– Да, сэр, я ждал, будет ли ответ.
– И что, он написал ответ?
– Да, сэр, написал.
– Он его продиктовал?
– Нет, сэр, написал сам.
– Но писал при вас?
– Да, сэр. Я стоял у двери, а он сидел спиной ко мне за столом. Закончив писать, он сказал: «Можете идти, портье. Я сам отправлю».
– Чем он писал?
– Пером, сэр.
– Ответ он писал на одном из этих телеграфных бланков, которые лежат на столе?
– Да, сэр, на верхнем.
Холмс встал. Взяв пачку бланков, он подошел к окну и тщательно осмотрел верхний.
– Жаль, что он не карандашом писал, – разочарованно произнес он, бросая обратно бланки. – Ватсон, вы уже, наверное, знаете, что изображение обычно отпечатывается на нижнем листе… Сколько счастливых браков распалось из-за такой мелочи! Но тут я ничего не увидел. К счастью, насколько я вижу, он писал пером с широким стволом, так что не сомневаюсь, на промокашке мы что-нибудь найдем. Так и есть! Вот оно.
Он оторвал кусочек промокательной бумаги и показал вот такие непонятные иероглифы:
Сирил Овертон пришел в необычайное волнение.
– Поднесите к зеркалу! – воскликнул он.
– В этом нет необходимости, – сказал Холмс. – Бумага довольно тонкая. Достаточно взглянуть на нее с обратной стороны.
Он перевернул листок, и мы прочитали:
– Этими словами заканчивалась телеграмма, которую Годфри Стонтон отправил за несколько часов до исчезновения. Нам неизвестны еще как минимум шесть слов, но уже то, что мы имеем, «Помогите нам, ради всего святого», дает понять, что молодой человек был уверен, что ему грозит какая-то опасность и что некто может его защитить. Обратите внимание на слово «нам». В дело вовлечен кто-то еще. Кто же это может быть, как не седобородый бледный человек, который явился в гостиницу в таком взволнованном состоянии? Что может связывать Годфри Стонтона и бородача? И у кого они просили защиты от надвигающейся беды? Чтобы продолжить расследование, нужно ответить на эти вопросы.
– Для этого достаточно вычислить получателя телеграммы, – предположил я.
– Блестяще, дорогой Ватсон. Правда, ваша догадка, безусловно, глубокая, уже и мне пришла на ум. Но боюсь вас разочаровать: если вы придете на почту и потребуете показать корешок квитанции чьей-то телеграммы, служащие могут и отказать вам. С этим связано столько мороки! Хотя, я уверен, немного деликатности и смекалки – и вопрос можно будет решить. Но пока в вашем присутствии, мистер Овертон, я бы хотел просмотреть бумаги, которые остались на столе.
Быстрыми нервными пальцами Холмс пролистал многочисленные письма, счета и записные книжки, беспорядочно разбросанные на письменном столе.
– Ничего, – с некоторым сожалением констатировал он, внимательно просмотрев все бумаги. – Между прочим, ваш друг, надо полагать, был весьма здоровым молодым человеком?
– Он был здоров как бык.
– А он когда-нибудь болел?
– Никогда! Ну, один раз он ногу разбил, да еще как-то пару дней провалялся в постели со смещенной чашечкой, но это так, ерунда.
– Возможно, он был не так здоров, как вы полагаете. Мне кажется, от страдал каким-то недугом, который от вас скрывал. С вашего согласия я возьму кое-что из этих бумаг, они могут пригодиться в дальнейшем.
– Одну минуту! – раздался вдруг резкий неприятный голос. Мы повернули головы и увидели смешного маленького старичка, который стоял в дверях, как-то странно подергиваясь. На нем было знававшее лучшие времена черное пальто, старый цилиндр с очень широкими полями и узкий белый галстук, что делало его похожим на деревенского священника или служителя похоронного бюро. И все же, несмотря на довольно потертый и даже нелепый вид, скрипучий голос старика и его прямая осанка указывали на то, что он привык, чтобы с его словами считались.
– Кто вы такой, сэр, и по какому праву роетесь в бумагах этого джентльмена? – с вызовом спросил он.
– Я частный детектив и расследую его исчезновение.
– Ах, детектив! И кто же поручил вам вести расследование?
– Вот этот джентльмен, друг мистера Стонтона. Ко мне его направили в Скотленд-Ярде.
– А вы кто?
– Сирил Овертон.
– Значит, это вы послали мне телеграмму. Меня зовут лорд Маунт-Джеймс. Я из Бэйсвотера выехал первым же омнибусом, но вот только сейчас добрался. Так значит, это вы обратились к детективу?
– Да, сэр.
– А оплачивать его работу вы готовы?
– Я не сомневаюсь, сэр, что мой друг Годфри, когда мы его найдем, охотно сделает это.
– А если вы его не найдете, а? Кто тогда будет платить?
– Ну, в таком случае, конечно, его семья…
– Черта с два! – вскричал старикашка. – Не ждите от меня ни пенни! Вы слышали, мистер детектив? Ни пенни. Я единственный родственник этого молодого человека, и я заявляю, что не беру на себя эту ответственность. Если он на что-то надеется, то только потому, что я никогда не позволял себе тратить лишних денег. И не собираюсь начинать это делать сейчас. Что же касается этих бумаг, с которыми вы так свободно обращаетесь, я вам обещаю, что, если среди них есть хоть что-нибудь, имеющее ценность, вы будете отвечать за то, что сделаете с ними.
